Информация о полетах высвечивалась на электронном табло.

Три рейса должны вылететь в ближайшие минуты, но Гай, как ни пытался, не мог понять, что там написано и куда они летят.

Он сидел на металлической скамье в центре зала в аэропорту. Он был уверен, что он здесь не один. Ведь он слышит гул толпы и видит отдельных людей, проходящих слева и справа от него. И все-таки что-то внутри него говорило ему, что это только часть декораций, а на самом деле он тут один.

Всякий раз, когда он пытался представить смерть, он никогда не воображал магазины дьюти-фри, но, видимо, реальность отличается от фантазий.

Напротив, на другом конце зала, он увидел ряд стоек регистрации. Все пустовали, кроме одной. Пухлый лысеющий стюард с головой, немного поблескивавшей от неонового света, сидел, жевал карандаш и, по всей видимости, решал кроссворд. Вокруг сновали люди, неся в руках нечто, что представляешь себе под названием «чемодан», но никто не подходил к стойке регистрации. Пухлый стюард сидел себе и решал свои задачки.

Гай осмотрел себя. Нет, он не выглядел особенно помятым. Он вроде бы цел и невредим. Видимо, разбитое тело осталось там, на улице. А это нормально, что он чувствует такое равнодушие к происходящему?

И почему аэропорт, черт побери? Странно, он всегда думал, что, когда все заканчивается, находишь ответы на экзистенциальные вопросы, а не задаешься новыми. Видимо, жизнь полна сюрпризов. И смерть тоже. Около его ноги стоял маленький коричневый чемодан. Гай поднял его, чтобы прикинуть, сколько он весит, и весьма удивился, обнаружив, что вес постоянно меняется, и чемодан то легкий, то тяжелый. Он положил его на колени и открыл.

Внутри была его жизнь.

В чемодан поместилось гораздо больше, чем могло поместиться на первый взгляд. Гай копался в нем и вдруг заметил, что его рука уже до плеча опущена внутрь. Проблема с законами физики, подумал он, но какая разница… Он порылся немного и извлек из недр чемодана вещи, письма, образы и быстро просмотрел их…

Лицо первого ребенка, который его вообразил; вкус любимого сырного пирога; первый раз, когда он заснул, поняв, что, вообще-то, есть такая возможность; отрывистый и раздражающий смех Арика; шорох листьев под ногами; острая боль, когда потянешь мышцу; лицо Среднего Джона, смотрящее на него из зеркала и постепенно трансформирующееся; смех Кассандры.

Он еще порылся в чемодане. Если здесь вся его жизнь, то и тот момент должен быть. Где он?

Он обнаружил его в углу, лежащим под первой утренней пробежкой. Круглое и блестящее воспоминание. Он посмотрел его на свет.

Зима, снежная буря, пронизывающий холод. Он стоит на краю мощной голой скалы где-то в ледяной пустыне. Ничего не видно дальше вытянутой руки. Кончики пальцев немеют, ботинки у него недостаточно теплые. Позади он мог слышать черную стаю волков, которые рычали на них двоих. Кассандра стоит в полуметре от него, но он почти не видит ее. Скала начинает шататься, и он слышит, как она говорит: «Хорошо, я готова вернуться».

Он воображал ее, а она – его, и они снова в парке, и она говорит ту самую фразу.

Он немного поворачивает на свету это воспоминание, чтобы прочувствовать до конца во всей его чистоте.

– Видно, правду говорят. Когда рядом правильный человек, тебе везде хорошо.

Он снова сидел и изучал воспоминания, из которых состояла его жизнь, пока внезапно не заметил, что вокруг происходит что-то странное. Подняв голову, он понял причину. Он был один. Мертвая тишина окутала пустой аэропорт, и единственным движением было качание головы стюарда, который сидел в противоположном конце зала. Он вернул на место все, что вынул из чемодана, и закрыл его. Настало время выяснить, что тут происходит.

– Одну секунду, – сказал стюард, когда Гай возник перед ним и поставил чемодан между ног.

Стюард продолжал жевать карандаш, все еще не поднимая глаз на Гая.

– Вы не могли бы мне помочь? – спросил он. – Что я должен вам дать? Семь букв, первая «К».

– Простите? – сказал Гай.

– Я должен дать вам что-то. – Стюард почесал голову. – Но я не очень хорошо помню подобные вещи, пока не настает их время. Трудно планировать что-то наперед, если ты всего лишь концепт. Трудно мыслить дальше, чем «сейчас», – сказал он.

– Вы всего лишь концепт? – спросил Гай.

– Конечно, – ответил стюард. – Вы же не думаете всерьез, что смерть – это аэропорт, правда? Я – то, что вы сейчас создали.

– Ого, – сказал Гай, глядя на него сверху вниз.

– Да уж, ого. Все так говорят. Каждый раз, – сказал стюард. – Приходится заново объяснять.

– Я подозреваю, что умер в первый раз, – сказал Гай. – Мне вы еще ничего не объясняли.

– Нет, не вам, – сказал стюард, – а всем, кто тут проходит. К тому же вы не совсем умерли.

– Нет?

– Нет. По крайней мере, пока не сядете на рейс. Официально вы еще не умерли.

– У всего в мире есть процедура? – вслух подумал Гай.

– Вы так говорите, будто это что-то плохое, – сказал стюард и добавил: – Конверт.

– Простите? – сказал Гай.

– Семь букв, начинается на «К». Конверт. Я вспомнил, – сказал стюард и протянул ему продолговатый белый конверт. – Видимо, сейчас мне нужно отдать это вам.

Гай взял конверт.

– Это указания на случай смерти или что-то такое? – спросил он.

– Нет, нет, – сказал стюард. – Какая-то девушка, которая проходила тут некоторое время назад, оставила это для вас.

Гай недоверчиво склонил голову:

– Для меня?

– Да, – сказал стюард, чуть улыбаясь. Карандаш по-прежнему торчал у него изо рта. – Вы можете сесть вон там и прочитать это, если хотите. Потом мы заберем ваш чемодан и проводим вас в самолет.

– Этот чемодан… – сказал Гай.

– Все ваши воспоминания, – сказал стюард.

– Я заберу их с собой? – спросил Гай.

– Не совсем, – сказал стюард. – Вы должны сдать его мне на хранение.

– А потом?

– А потом мы его потеряем.

– Потеряете?

– Да.

– То есть намеренно?

– Почему сразу намеренно? Мы потеряем его по ошибке. Но так всегда бывает. Это часть процесса.

– Какого процесса?

– Процесса начала жизни.

Гай чувствовал, что немного запутался.

– Я думал, вы сказали, что я умру, когда сяду в самолет.

– Но потом ведь вы сойдете с самолета, – сказал стюард так, как говорят очевидные вещи.

– И?

– Когда вы сядете в самолет, то закончите свой путь как творец совпадений, а когда вы сойдете с самолета, то начнете свой путь как человек.

– Человек? – насторожился Гай.

– Человек, – ответил стюард.

– Прямо человек? Из плоти и крови, смертный, клиент творцов совпадений, все это сразу?

– Да-да, – сказал стюард, все еще не теряя ангельского терпения.

– Все творцы совпадений проходят через этот аэропорт, а потом рождаются людьми?

– Вы сейчас вдаетесь в технические детали, – сказал стюард и почесал бровь. – В целом – и нет и да.

– То есть?

– Не все творцы совпадений проходят через аэропорт. Только вы, потому что вы так решили. Но да, следующий этап после творца совпадений – это человек.

– А после человека? – спросил Гай.

– Don’t push it, – сказал ему стюард и добавил с многозначительным видом: – Это по-английски значит: понятия не имею. Если вы не знали.

– Хорошо. – Гай почему-то исполнился новой надеждой. – Тогда я возьму чемодан и поднимусь на борт.

– Конверт… – напомнил стюард. – Может, стоит прочитать сначала, что там.

– Я могу почитать в полете, – сказал Гай.

– Нет, нет, нет, – сказал стюард, – ничего нельзя брать с собой на рейс. Вы должны положить его в чемодан ко всем остальным воспоминаниям, чтобы и он потерялся.

– Но я только-только получил его, – настаивал Гай, – и это не совсем воспоминание из жизни.

– С процессуальной точки зрения он является таковым, – сказал стюард и указал в сторону скамейки. – Вы можете присесть там и почитать. Самолет без вас не улетит, не волнуйтесь.

– Хорошо, – сказал Гай, развернулся и пошел обратно на скамейку.

– И если вдруг вам придет в голову, что это за «вкус, который сейчас у меня во рту», шесть букв, то скажите! – прокричал ему вслед стюард.

Гай снова устроился рядом с чемоданом.

Он чувствовал, хотя, видимо, не должен был, удивительное спокойствие. Быть человеком. Он точно справится с этим. Ради такого можно и отказаться от коллекции воспоминаний.

Он прочитает эти новые указания в конверте, соберется с мыслями, может, выпьет что-нибудь (если он в своем воображении создал аэропорт, то может создать в нем и автомат с прохладительными напитками) и пойдет навстречу своей новой жизни. Жизни номер три. В конце концов, он прогрессирует, правда? Теперь он будет принимать более правильные решения.

На белом конверте не было ни марок, ни адреса. Только его имя маленькими буквами.

Когда он вскрыл его и вынул сложенные листы, то с удивлением узнал почерк, а когда прочитал само письмо, почувствовал, как душа куда-то проваливается.