IX
Альмах пылал справа под кораблем. Впереди повисла в пространстве мрачная сфера Шаула. Пэдди отвернулся от телескопа и с отвращением сплюнул: «Старший сын Лэнгтри рехнулся! Почему он выбрал именно эту планету? Она выглядит как ад — куда, если верить предсказанию отца О'Тула, я рано или поздно непременно попаду. Лучше уж построить коттедж и наслаждаться видами в тени Злобного Дракона».
«Шаул — прекрасный мир, — мягко возразила Фэй, — хотя красота его носит несколько пугающий характер».
«Это не планета, а наполненная воем и криками кухня Сатаны! Взгляни на эти оранжевые пятна. Ведь это действующие вулканы, не правда ли?»
«Правда».
«Потоки лавы, груды дымящегося пепла, пыльные бури! Как люди могут жить в таком мире?»
«Они отрастили кожные складки, защищающие шею и прикрывающие лица, — сказала Фэй. — У них развилась терпимость к кислотным газам в атмосфере, и они способны испытывать радость только тогда, когда добывают чудесные руды и драгоценности в недрах Шаула».
«У меня не вырос капюшон из тюленьей кожи! — ворчал Пэдди. — Мне не нравится дышать кислотой, а с тех пор, как я взорвался на Ахабаце, мне опротивело рыть туннели. Тем не менее, никому нет дела до моих предпочтений. Так что же — куда теперь?»
Фэй ответила: «Коресценс. Тыльная стена. Облучить: 685, 1444, 2590, 3001 ангстрем. Сфотографировать!»
Пэдди удивленно поднял глаза: «Ты помнишь все эти цифры?»
Фэй слегка смутилась и криво усмехнулась: «У меня хорошая память. Кроме того, нас учили тренировать память в Агентстве. Числа легко запоминаются, когда знаешь, как это делается».
У Пэдди вытянулась физиономия: «И теперь ты будешь мне рассказывать, как это делается. Шестьсот восемьдесят пять. Шесть плюс восемь — четырнадцать. Один плюс четыре — пять. Это третья цифра. Кроме того, с четырнадцати начинается второе число — тысяча четыреста сорок четыре. Сумма двух последних четверок — восемь. А так как этих четверок две, умножим восемь на два и получим шестнадцать. Шесть минус один — пять, и снова получается тысяча четыреста сорок четыре. А две тысячи пятьсот девяносто…»
Фэй прервала его: «Когда ты кончишь болтать, как последний идиот, найди в альманахе Коресценс.
Пэдди пролистал «Справочник Союза Лэнгтри»: «Здесь нет никакого Коресценса».
«Нет?» — огорченно спросила Фэй.
«Нет. Но мы его найдем. Понадобится камера. А также излучатель с регулятором длины волны».
«Хороший фотоаппарат лежит в носовом шкафу для оборудования. В пятом отделении, если мне не изменяет память. Еще нам нужны респираторы, но их можно получить на космическом вокзале. А излучатель нам могут сделать в Аэвелье».
«Правильно. Сейчас начнут передавать новости. Давай послушаем».
Фэй включила приемник. Из громкоговорителя донесся голос, говоривший на наречии шаулов: «Из столицы поступило официальное сообщение, подтверждающее достоверность слухов, распространявшихся в системе уже на протяжении нескольких недель.
Кольчейю, Сын Лэнгтри с Шаула, вместе с Сыновьями с Альфераца А, Бадау, Лористана и Коту, был убит пиратом-землянином во время ежегодного совещания.
Землянин, осужденный преступник по имени Патрик Блэкторн, сбежал и находится в розыске — в самом широкомасштабном розыске в истории Галактики. За его поимку обещана беспрецедентная награда. Сообщается также, что Блэкторн, возможно, похитил ценную информацию о конструкции сверхсветового двигателя.
Новый Сын Лэнгтри с Шаула, Чейонкив Десса, объявил, что убийство пятерых Сыновей не привело к возникновению катастрофической ситуации, и что сказочные награды обещаны лишь для того, чтобы чудовище с Земли понесло заслуженное наказание.
О появлении Блэкторна поступали сообщения из сотен различных пунктов, и обоснованность каждого такого отчета тщательно проверяется полицией. В последний раз надежные сведения о местонахождении Блэкторна поступили с планеты Туз Пик в Воровском скоплении — там его видели в обществе молодой женщины с Земли, имя которой не установлено. Тем не менее, найдены другие улики, которые власти не публикуют».
Пэдди откинулся на спинку сиденья: «Ха! Нас ищут днем с огнем под микроскопом!»
«В космосе всегда можно укрыться, есть бесчисленное количество планет, маленьких и больших, — сказала Фэй. — Они прекрасно понимают, что мы давно спрятали концы в воду и улетели из Воровского скопления».
Потирая лоб, Пэдди поморщился: «Рано или поздно нас подвесят за ноги с перекладины — или мы будем вопить и дергаться в нейросбруях». Он провел ладонью по жесткой светлой щетине, покрывавшей теперь его голову: «Существование зайца, вечно убегающего от гончих псов, учит человека ценить каждый свободный вздох. А под рукой нет даже священника, который напутствовал бы тебя в мир иной».
«Пшш! — отозвалась Фэй. — Можешь исповедаться мне, если тебе так приспичило».
«Ладно — почему нет? Стремление исповедаться облегчает бремя вины, очищает душу. Вот что я тебе скажу, сестрица, — Пэдди сосредоточил взор на перегородке кабины. — Согрешил я на планете Маэв… но следует учитывать, что такому искушению любой поддался бы на моем месте.
А! Там, в Меране, есть цветущий сад — терраса, где мужчины сидят под сенью платанов и пьют местное мягкое пиво, сытное и свежее. Туда приходят, покачивая плечами, девушки с большими влажными глазами и длинными коричневыми ногами.
Они вставляют жемчужины в пупки и носят изумрудные серьги, а когда они бросают на тебя долгие неторопливые взгляды, между тобой и представлениями добропорядочного христианина течет медовая река, и всякая воля к сопротивлению улетучивается, как чайки с берегов Кровавого Форленда… Так вот…»
Лицо Фэй исказилось яростью и отвращением: «Исповедь! Тьфу! Опять одно бахвальство!» Она принялась расхаживать по кабине: «Шаулы совершенно правы. Земные варвары ни о чем не думают, кроме низменных инстинктов».
«Зачем же так, дорогуша…»
«Никакая я тебе не дорогуша! Я — агент Земли! Увы! Если бы я не выполняла важнейшее задание в моей жизни, я тут же вернулась бы на Землю и убежала бы от тебя как можно дальше — с глаз долой, из сердца вон!»
«Успокойся, не волнуйся. Ты не знаешь, как хорошо ты выглядишь, когда розовеешь от злости!»
Фэй горько рассмеялась: «От злости? Ты слишком много о себе думаешь!» Она решительно направилась в камбуз, налила себе миску супа и в угрюмом молчании съела суп, закусывая сухариками.
Все еще не глядя на Пэдди, она произнесла в сторону: «Мы приземлимся через пару часов».
Пэдди воспринял это замечание как приглашение присоединиться к ней за столом. Он сел напротив и стал задумчиво жевать один из ее сухариков: «Печально, что такая ответственность возложена на пару отъявленных грешников… Вот если бы с нами был отец О'Тул, он нашел бы инструкцию Сына с Шаула, спрятал бы ее под рясой, вернулся бы на корабль — и никто не посмел бы ему помешать».
«Отец О'Тул далеко, — язвительно отметила Фэй. — Нам придется самим решать поставленную залачу. Хотя я очень хотела бы, чтобы священник был со мной, а ты остался в Скибберине… Возникла проблема, которую ты упорно стараешься не замечать. Шаул — не Лористан. У шаулов мозги работают лучше, чем у любых других потомков людей, причем они страшно подозрительны».
«Гмм! — Пэдди нахмурился, постукивая пальцами по столу. — Если мы притворимся журналистами, никто не станет нас спрашивать, почему мы фотографируем всякие закоулки».
Фэй ворчливо согласилась: «Ты — похабник и вор, но время от времени тебе приходят в голову удачные идеи».
Некоторое время они молчали. Фэй внезапно взглянула на Пэдди, широко раскрыв глаза: «Нам придется приземлиться на центральном космодроме — потому что другого у них нет… И снова нас могут поймать — только шаулы гораздо осторожнее и тщательнее остальных. Что, если они зарегистрируют твою психограмму?»
«Что, если так? — беззаботно отозвался Пэдди. — Разве ты не знаешь, что во мне уживаются три разных человека? Я — авантюрист Пэдди Блэкторн. Кроме того, я — Патрик Блэкторн, гордость семинарии св. Луки, умеющий болтать по-гречески и на латыни, а также на гаэльском наречии, пока у тебя уши не завянут от такого удовольствия. Кроме того, я — Патрик Делорси Блэкторн из Скибберина, благородный фермер и коневод».
«Есть еще и четвертый Пэдди Блэкторн — непревзойденный любовник», — предположила Фэй.
«Верно! — согласился Пэдди. — Значит, я состою из четырех человек, и у каждого разная психограмма. Так что, как видишь, у меня есть три шанса из четырех привести в замешательство самых подозрительных чертей».
«Если у тебя это получится, ты будешь первым. Ты можешь изменить отпечатки пальцев, но изменить распределение слабых токов мозга невозможно».
Шаулы срйзали вершину древнего вулкана и разровняли образовавшееся плато, чтобы устроить космодром Аэвелье. Пока звездолет Пэдди и Фэй опускался на это поле, перед ними открылась обширная панорама пустынной пересеченной местности, усеянной нагромождениями красных, желтых и зеленовато-серых скал.
Прямо за окраиной посадочного поля поверхность планеты была разорвана чудовищным провалом многокилометровой ширины и не меньшей глубины. С ближней стороны каньона на последовательно спускавшихся уступах приютился город Аэвелье — белые здания, прижавшиеся к стенам внушающего ужас провала и обращенные фасадами к его противоположному краю.
Альмах заходил за горизонт, подсвечивая струйки тумана, висевшие над ущельем на уровне верхних городских террас; цвета завораживали, как фантастическая музыка — оттенки зеленого и сиреневого, оранжевые, невероятные пастельные тона отражали и преломляли вечерний свет.
Корабль приземлился на космодроме Аэвелье — тихом и пустынном по сравнению с посадочными полями Бадау и Лористана. Фэй поежилась: «Нас непременно заметят».
Пэдди выглянул из-под купола рубки: «Они уже здесь. Казаки в капюшонах! — он похлопал девушку по плечу. — Смелее, не унывай!»
Четыре охранника-шаула подъехали к звездолету на джипе и соскочили на землю. На них были облегающие комбинезоны из синей ткани с металлическим отливом; у трех на плечевых ремнях висели карабины. На жестких, неподвижных наростах-капюшонах, выкрашенных в багрово-красный цвет, были обозначены символы их ранга. Офицер с черным шрамом на капюшоне взобрался по лестнице и громко постучал по входному люку.
Пэдди открыл ему, не выкачивая воздух из шлюза — и закашлялся; вслед за шаулом в кабину залетела кислотная пыль.
Молодой офицер вытащил из кармана пачку распечатанных форм; он говорил резко и отчетливо: «Ваши документы, пожалуйста».
Фэй передала ему лицензию звездолета. Наклонившись, офицер стал читать ее: «Космодром Альбукерке, Земля». Повернувшись к Пэдди, он смерил его взглядом с ног до головы: «Как вас зовут?»
«Мистер и миссис Джо Смит».
«По какой причине вы прилетели на Шаул?»
«Это одновременно деловая и развлекательная поездка, — шутливым тоном ответил Пэдди. — Мы — туристы и журналисты в одном лице. Давно хотели побывать во всех мирах Судоходства, а когда мы услышали про убийство Сыновей, подумали, что, может быть, неплохо было бы сделать кое-какие фотографии по ходу дела».
Офицер не проявлял эмоций: «Земляне не пользуются высокой репутацией на Пяти Планетах».
Пэдди энергично возразил: «Но послушайте! Мы же простые трудяги, нам нужно как-то зарабатывать на жизнь? Люди рождаются и умирают, начинается война, наступает мир — журналисту до всего есть дело. Если вы замолвите за нас словечко, мы будем очень благодарны».
Пограничник обвел глазами внутренность корабля: «Журналисты с Земли редко приземляются в Аэвелье на таких маленьких звездолетах».
«Что вы говорите? — встрепенулся Пэдди. — Значит, мы первые? Здесь еще не были ищейки из синдиката „Факс“? Это наши конкуренты».
«Нет, — с прохладцей отозвался офицер. — Вы первые». Он вернулся к заполнению распечатанной формы: «Как долго вы рассчитываете у нас оставаться?»
«О! Может быть, неделю — или пока не закончим наши дела. А потом, скорее всего, посетим Лористан или Коту».
«Вампиры почуяли запах крови, — пробормотал пограничник и протянул им чернильную подушечку. — Отпечатки пальцев, будьте добры».
Пэдди и Фэй осторожно проставили отпечатки пальцев на форме.
«А теперь… — некоторое время офицер что-то записывал. — Вот квитанция. Мне придется взять у вас ключи и заблокировать двигатель. Ваш звездолет задержан. Когда вы пожелаете улететь, обратитесь в кабинет №12 космического терминала, чтобы получить разрешение».
«Но как же так? — стал протестовать Пэдди. — Неужели необходимы такие строгости? Что, если нам захочется облететь планету, полюбоваться видами?»
«К сожалению, это невозможно — ответил пограничник. — Введено чрезвычайное положение. Мы обязаны принимать меры предосторожности — до тех пор, пока ситуация не нормализуется».
Офицер стал копировать данные, указанные в документации корабля. Наконец он поднял глаза и вынул из кармана пару небольших плоских коробочек: «Это временные респираторы — они вам пригодятся, пока вы не купите аппараты долгосрочного действия. А теперь попрошу вас пройти со мной — есть еще одна формальность, которой подвергаются все земляне».
«А это еще что? — возмутился Пэдди. — Вы решили снова изолироваться от всего космоса? Имейте в виду, что я — гражданин Земли и Ирландии. Кроме того…»
«Прошу прощения, — сухо ответил офицер. — Я всего лишь выполняю приказ. Все земляне, невзирая на их невиновность, обязаны проходить психографическое обследование. Если вы не преступники, вам не о чем беспокоиться. А если вы — преступники, вам придется понести заслуженное наказание».
«Психограммы ни в чем не повинных людей не регистрируют, — ворчал Пэдди. — Подумать только! Какое унижение! Пожалуй, нам лучше улететь отсюда и потратить наши деньги на Лористане».
«Это уже невозможно, — возразил пограничник. — К сожалению, таковы условия чрезвычайного положения. От них у всех лишние неприятности. Будьте добры, следуйте за мной».
Пэдди пожал плечами: «Как вам угодно. Имейте в виду, однако, что я подчиняюсь исключительно по принуждению и выражаю протест!»
На это офицер не ответил — он стоял и ждал, пока Пэдди и Фэй надевали респираторы. Уголки рта Фэй опустились; когда она взглянула на Пэдди, на ее глаза навернулись слезы. Полный угрюмого отчаяния, Пэдди направился к выходу.
Офицер усадил их в джип и отвез по ухабистому полю к рампе, спускавшейся в подземный зал.
«Будьте добры, зайдите в кабинет B».
В кабинете B уже сидели трое с Земли — две раздраженные старые женщины и подросток лет шестнадцати, ожидавшие психографического обследования. Одного за другим испытуемых заводили в то или иное внутреннее помещение, откуда они выходили примерно через минуту.
Наконец шаул поманил пальцем Фэй: «Пройдите первая, пожалуйста».
Она поднялась, похлопала Пэдди по щеке и тихо произнесла: «Жаль, что все так кончилось». Она скрылась во внутренней комнате.
Через несколько секунд служащий поманил Пэдди.
Во внутреннем кабинете не было ничего, кроме стола, стула и психографа. Врач стоял и ждал; фельдшер в синей военной униформе с металлическим отливом сидел за столом и наблюдал за экраном, сравнивая показания с распечатанной психограммой, закрепленной на щитке рядом с экраном.
Врач взглянул на Пэдди и тут же снова присмотрелся к нему, на этот раз гораздо внимательнее. Повернувшись к фельдшеру, он сказал: «Физиологические данные совпадают. Лицо другое, волосы и глаза тоже другие — но это само собой…» Обратившись к Пэдди, он пригласил его жестом: «Присядьте, пожалуйста».
«Одну минуту! — негодовал Пэдди. — Вы обращаетесь со мной, как с преступником? Так, что ли, получается?»
«Сейчас мы узнбем, как с вами следует обращаться, — язвительно отозвался врач. — Так или иначе, это всего лишь стандартное обследование».
«А это что?» — Пэдди указал на экран и на психограмму, закрепленную рядом на щитке — сплетение пересекающихся кривых, напоминавшее метеорологическую схему на фоне рельефной карты Гималаев.
«Это, друг мой, — безмятежно ответил врач, — распечатка психических характеристик Патрика Блэкторна. Должен сказать, что это самая странная из психограмм, какие я когда-либо видел. Спутать ее с какой-нибудь другой просто невозможно. Вероятность несправедливой ошибки в данном случае ничтожно мала. А теперь будьте так любезны — присядьте и позвольте мне закрепить эти электроды…»
«Я сам их закреплю», — буркнул Пэдди, усаживаясь на стул. Нахлобучив на голову сетку электродов, он прижал к коже липкие контакты: «Давайте, регистрируйте! И будь проклята вся эта бюрократическая бессмыслица!»
Врач повернул переключатель. Пэдди ощутил покалывание; на какое-то мгновение ему захотелось спать.
«Вот и все!» — объявил врач, бросив взгляд на фельдшера.
«Странно! — пробормотал фельдшер. — Взгляните-ка на это, доктор».
Врач с любопытством посмотрел на экран и покачал головой: «Действительно, странно».
«Странно, странно — в чем дело?» — спросил Пэдди.
«Ваши… э… психические закономерности. Их никак не назовешь типичными. Вы можете идти, благодарю вас».
Пэдди вернулся в приемную, где Фэй нервно расхаживала из угла в угол. Она радостно пискнула: «Пэдди!»
Дежуривший в приемной служащий с подозрением взглянул на нее; у Пэдди задрожали колени. Фэй широко раскрыла заплаканные глаза и густо покраснела. Взяв Пэдди под руку, она вывела его наружу, в гулкое подземное фойе.
«Пэдди! — прошептала она. — Как тебе удалось от них избавиться? У меня душа ушла в пятки, я ожидала услышать крики, возню, удары…»
«Шш! — Пэдди приложил палец к губам. — Тише! Я расскажу тебе что-то забавное. Мне пришлось побывать на войне, я получил ранение в голову. Врачи вскрыли мне череп и вживили на макушке, под кожу, большую платиновую пластину взамен удаленной части черепа. Мои психограммы регистрировать бесполезно, я над ними только смеюсь — металл закорачивает электроды, каждый раз получается разная картина».
Фэй надулась, как еж-рыба: «Почему ты мне не сказал?»
Пэдди пожал плечами: «Не хотел тебя лишний раз беспокоить».
«Беспокоить? Ха! Теперь меня беспокоит только то, что мне придется выносить твое общество еще пару месяцев».
«Ну-ну, дорогуша, зачем так волноваться, — рассеянно пробормотал Пэдди и взял ее за руку. — Ага! Здесь нам продадут респираторы получше».
X
Покинув космический терминал, они оказались на террасе, нависшей над городом Аэвелье наподобие орлиного гнезда. Их озаряли канареечно-желтые лучи заката; небо приобрело причудливый янтарный оттенок. Пэдди и Фэй прошли по террасе, вступили на эскалатор и стали спускаться — все ниже и ниже и ниже — к далекому белоколонному городу.
Они проезжали мимо великолепных резиденций, рискованно приютившихся над отвесными обрывами — словно воздушно-невесомых белых сооружений, окруженных странной, ни с чем не сравнимой растительностью. Стебли, напоминавшие штабели тетраэдров, увенчивались листвой из кристаллических шипов или оливково-зелеными пластинами, перемежавшимися прослойками красного стекла — или цветами, выглядевшими, как мгновенные снимки взорвавшегося опала с фрагментами, разлетавшимися из центра на невидимых жестких нитях.
Постепенно здания приобретали все более коммерческий характер — здесь попадались магазины, рекламировавшие самые роскошные товары Вселенной; через некоторое время Фэй заметила вывеску: «ПРИЮТ ПУТЕШЕСТВЕННИКА». Они сошли с эскалатора, пересекли по мосткам пропасть глубиной метров триста и направились к высокому сооружению из полированного гранита, отделанного отливающим восковым блеском зеленым серпентинитом.
Внутри они подошли к конторке регистратора-шаула. «Мы хотели бы у вас остановиться», — сказал ему Пэдди.
Регистратор пренебрежительно поморщил капюшон и указал на небольшую табличку с надписью: «ЗЕМЛЯН НЕ ОБСЛУЖИВАЕМ».
Пэдди поджал губы и прищурился: «Вислоухая крыса…» Фэй поспешно подхватила его под руку: «Пойдем, Пэдди!»
Регистратор посоветовал им в спину: «Отель для землян — ниже по склону».
Снаружи Пэдди резко сказал: «Не зови меня „Пэдди“! Я — Джо Смит. Ты хочешь, чтобы на меня набросились все гончие псы Галактики?»
«Прошу прощения!» — извинилась Фэй.
Отель для землян, серое кубическое здание, находился на нижнем уровне города между двумя отвалами шлака, сыпавшегося с находившейся выше территории завода, рафинировавшего цинк. Регистратором здесь работал сморщенный черноглазый каноп, сгорбившийся за конторкой так, словно он боялся посетителей.
«Нам нужны два номера», — сказал Пэдди.
«Два?» — регистратор переводил взгляд с него на Фэй и обратно.
«Моя жена храпит, — заявил Пэдди. — Я хотел бы хоть раз хорошенько выспаться в этой поездке».
Фэй еле слышно выругалась. Регистратор пожал плечами: «Как вам угодно». Задумчиво посмотрев на Фэй, он протянул два ключа: «В комнатах темно, окна обращены к утесу. Ничего лучше в данный момент не могу предложить. Суточная плата вносится вперед — будьте любезны…»
Пэдди заплатил ему: «А теперь нам нужны кое-какие сведения. Мы — журналисты с Земли, видите ли, и собираемся фотографировать. Для этого мы захватили с собой специальную лампу-вспышку, но она перегорела. Где могли бы сделать другую по заказу?»
Служащий отвернулся, нажал кнопку и проговорил в микрофон: «Господин Дейн еще не ушел? Попросите его заглянуть сюда, пожалуйста. У него тут есть клиенты».
Снова повернувшись к постояльцам, регистратор сказал: «Дейн — старый электрик, у него в последнее время дела идут не так хорошо, как ему хотелось бы. Он вас обслужит. Что-нибудь еще?»
«Где находится Коресценс и что это такое?» — спросила Фэй.
«Коресценс?» Челюсть регистратора слегка отвисла, он моргнул — вопрос явно поставил его в неудобное положение: «Вам трудно будет увидеть Коресценс, тем более, что вы — земляне. Это частная резиденция погибшего Сына Лэнгтри — не так уж близко отсюда, в Фумигаст-Вентроле».
Прихрамывая, в вестибюль гостиницы зашел Дейн — одноглазый костлявый старик с кривой шеей и длинным кривым носом: «Да, что вам понадобилось?»
Пэдди объяснил: «Нам нужен особый источник ультрафиолетового излучения для нашей камеры. Он должен быть оснащен четырьмя различными излучателями, каждый с регулируемой длиной волны, в диапазоне от шестисот до трех тысяч ста ангстрем. Вы можете такой соорудить?»
Дейн почесал лысину: «Посмотрим… Если у меня найдутся подходящие компоненты… Да, кажется, я могу собрать такой излучатель». Он бросил проницательный взгляд на Фэй: «Он вам недешево обойдется, однако. Триста марок».
Пэдди возмущенно отшатнулся: «Вы шутите! В таком случае мне придется обойтись карманным фонариком. Триста марок за несколько проволочных выводов и пыльных ламп?»
«Не забывайте, что изготовление займет время — и мой профессиональный опыт тоже чего-то стуит. Я учился многие годы».
В конце концов они сторговались на двухстах пятидесяти марках — с условием, что излучатель будет готов в течение двух дней.
Снаружи, как огромный бассейн — бледными чернилами, каньон наполнился тьмой; наверху крутой склон пестрел тысячами цветных огней: красных, зеленых, синих и желтых. Все эти фонари испускали мягкий, расплывчатый свет — как если бы их назначением было не освещение, а всего лишь украшение ночного города.
На внешней террасе отеля Пэдди обратился к спутнице: «Знаешь ли, я начинаю понимать, почему старшему сыну Лэнгтри так понравилась эта планета. Она покрыта бурлящими вулканами и ведет себя, как капризный сумасшедший — но здесь чудесные цвета и мягкая, волшебная ночь. А там, за пропастью — еще один городок, и его огни подмигивают, как светлячки».
Фэй тихо спросила: «Здесь приятнее, чем в Скибберине?»
«Ах! — вздохнул Пэдди. — Ты задела заветную струну моего сердца, дорогуша. Когда я вспоминаю о торфяном дыме… торф все еще тлеет, хотя прошло много столетий, и дым стелется с болот к старому кабачку… Там, на берегу реки Айлен, я родился и вырос. Да, я был бы рад вернуться домой».
«Кроме того, есть еще терраса в Меране, — напомнила Фэй, — с пивом и девушками…»
«Ах! — воскликнул Пэдди. — Там пиво, как нектар богов! А девушки, с их мягкими руками! Если поймаешь зубами жемчужину у нее в пупке, она обязана делать для тебя все, что захочешь, сколько захочешь — таков обычай на Маэве. Причем некоторые носят жемчужины величиной со сливу…»
«Прошу меня извинить, — ледяным тоном прервала его Фэй. — Мне нужно купить карту и найти Коресценс. А ты продолжай предаваться воспоминаниям».
«Но послушай! — возмутился Пэдди. — Я же просто тебя дразнил, честное слово! Причем ты первая напомнила мне о Маэве!»
Но Фэй уже исчезла.
На следующее утро они арендовали неуклюжую старую летающую платформу для туристических экскурсий — владелец заведения не желал доверить землянам ничего лучшего. Захватив с собой камеру, они отчалили и полетели над подернутым дымкой каньоном.
«Вчера вечером ты изучала карту, — сказал Пэдди. — Где же этот Коресценс?»
«Сначала нужно найти Фумигаст-Вентроль, — отозвалась Фэй. — Это потухший кратер, он должен быть в тридцати километрах к северу отсюда».
Платформа поднялась над каньоном к ослепительным лучам Альмаха, и перед ними со всех сторон распростерся сложный, приводящий в замешательство ландшафт Шаула.
Фэй протянула руку: «Видишь, поднимается дым? Это вулкан Аурео — Коресценс прямо за ним».
Фумигаст-Вентролем назывался еще один огромный провал в поверхности планеты, почти круглый в поперечнике и настолько глубокий, что его дно невозможно было отличить от атмосферной дымки. По мере того, как платформа опускалась на всхрапывающих старых дюзах, кратер мерцал и блестел, лучи света вспыхивали, разбрасываясь в тысяче направлений, как стеклянные копья, вдаль и обратно, отражаясь радужными брызгами — трепещущими, слепящими…
Как только они приготовились нырнуть в провал, послышались громкий свист и пульсирующий гул — рядом повис патрульный катер.
«Что вы здесь делаете?» — спросил шаул с черной звездой на внутренней стороне капюшона.
«Мы — журналисты с Земли. Хотим сфотографировать резиденцию погибшего Сына Лэнгтри».
«У вас есть сертификат добропорядочности, выданный Церемониальным управлением?»
Пэдди наклонился ближе к катеру: «Сертификат добропорядочности? Ты смеешь сомневаться в моей добропорядочности, наглый бездельник? Сейчас возьму тебя на абордаж и покажу тебе кузькину мать!»
Фэй подтолкнула его локтем: «Он имеет в виду разрешение. Они просто так привыкли выражаться».
Пэдди неохотно замолчал.
Фэй весело прокричала капралу: «Нет, у нас нет разрешения, мы просто хотим сделать несколько снимков».
Тот чопорно отозвался: «Прошу прощения, но…»
Стоявший рядом с ним шаул в гражданской тунике что-то пробормотал ему на ухо, прикрывшись капюшоном. Капрал впился в Пэдди пристальным взглядом: «Когда вы прибыли?»
«Вчера».
Капрал набрал номер на клавиатуре устройства связи, поговорил с кем-то, кивнул. Повернувшись к Фэй и Пэдди, он сообщил: «Приказано пропустить вас вниз».
«Спасибо!» — сказала Фэй.
Пэдди прошептал ей: «Подозрительные черти! Хотят заманить нас в ловушку. Даю голову на отсечение, они весь день следили за нами в телескопы».
«Щекотливая ситуация, — согласилась Фэй. — Возникает впечатление, что нас собрались запереть в этом кратере».
«Что поделаешь? — пожал плечами Пэдди. — Остается только положиться на удачу — она всегда сопутствует Блэкторнам».
Внизу, в мерцающем провале, стены утесов были усеяны пучками кристаллов, висевшими, как виноградные гроздья. Альмах сиял уже почти в зените; многоцветные кристаллы мерцали и подмигивали, сплетая поперек кратера волшебную световую паутину — трехмерную решетку перекрестных лучей почти осязаемого огня. На уступе, в трехстах метрах под верхним краем гигантской воронки, устроилась великолепная усадьба — огромный зал с двумя белоколонными флигелями посреди странного сада кристаллических растений.
Словно ниоткуда снова появился катер, повисший параллельно экскурсионной платформе. Капрал объявил: «В качестве особой привилегии журналистам с Земли сегодня разрешено посетить резиденцию. Скорбящей семьи нет дома, но прислуге приказано оказывать вам содействие. Вам подадут любые закуски и напитки по вашему выбору».
Патрульный офицер отвесил иронический вежливый поклон; его катер стремительно упорхнул вверх как рыбка, выдернутая из воды удочкой.
«Западня!» — проворчал Пэдди.
«Скорее всего, они еще не подозревают, что мы — именно те, кого они ищут, — размышляла вслух Фэй. — Но они думают, что мы, возможно — какие-то сообщники или шпионы. Поэтому нас отпустили на поводке. Что ж, об этом придется беспокоиться позже. Другого шанса не предвидится».
Они приземлились на террасе. Царила абсолютная тишина. Перед ними открылся выходящий на террасу внутренний зал резиденции; в промежутках между колоннами можно было заметить роскошную мебель, которой славились шаулы — кресла всевозможных форм и размеров — а также стены, обитые узорчатым шелком персикового оттенка.
Здесь не было дверей, не было стекла — всего лишь пелена сжатого силовым полем воздуха, не допускавшая внутрь пыль и насекомых. Пелена эта разошлась перед их лицами, вызывая легкое ощущение прорыва — так, как если бы они проникли в мыльный пузырь.
Навстречу вышел мажордом; слегка поклонившись, он целый час водил их по помещениям виллы, отвечая на вопросы, но не предлагая никаких сведений добровольно. Он очевидно считал порученную ему обязанность унизительной. Пэдди и Фэй фотографировали то одно, то другое.
Больше всего их интересовала вторая терраса, с тыльной стороны резиденции. Защищенная зданием от многоцветного блеска кристаллов на стенах кратера, она была погружена в мягкий прохладный полусвет, проникавший с неба в промежуток между виллой и утесом. Сплошная стена утеса была выложена вдоль террасы кладкой пятнадцатиметровой высоты из полуметровых квадратных плит прозрачного кварца с золотистыми вкраплениями слюды.
И Пэдди, и Фэй тут же отыскали глазами третий справа квадрат во втором ряду снизу: вот она, прозрачная желтоватая плита, пестрящая миллионом микроскопических блесток!
Появилась служанка, объявившая, что ленч готов. Мажордом провел их к небольшому столу, уже накрытому блюдами с синтетическими фруктами, жареными грибками, дрожжевыми вафлями и хрустящими палочками пористой коричневой субстанции, вкусом напоминавшей мясо.
Пэдди находился в мрачном настроении. Дважды, взглянув на Фэй, он начинал было что-то говорить, но она предупреждающе хмурилась, и он сдерживался. Мажордом подал им легкое розовое вино, и они взяли бокалы с собой к балюстраде, окаймлявшей террасу. Там они облокотились на поручень балюстрады, любуясь каньоном.
Фэй произнесла, не шевеля губами: «Мне кажется, что каждое наше слово передают куда-то, где за столом в полном молчании сидят и слушают три или четыре шаула».
«У меня тоже такое ощущение», — пробормотал Пэдди.
Фэй попробовала вино, глядя в пересеченную разноцветными лучами пустоту: «Сегодня мы ничего больше не сможем сделать».
«Нет. Давай вернемся в Аэвелье, к нашему кораблю».
Когда их платформа взлетела над верхним краем Фумигаст-Вентроля, патрульный катер снова пристроился рядом, и капрал-шаул потребовал, чтобы они передали ему кассету фотографической камеры с тем, чтобы снимки проверил цензор.
Пэдди угрюмо вынул кассету и передал ее капралу, протянувшему руку над пропастью.
«Завтра вам ее вернут», — пообещал тот.
Их звездолет обыскивали. Все осталось на прежних местах. Единственным свидетельством обыска была необычная аккуратность размещения предметов в кабине.
«А, варвары! — процедил сквозь зубы Пэдди. — Можно подумать, что…»
Встретившись глазами с тревожным взглядом Фэй, он закончил неразборчивым бормотанием и замолчал.
На протяжении следующего получаса они обменивались ничего не значащими фразами. Затем, когда Альмах стал опускаться за горизонт в зареве сиреневых и оранжевых сполохов, они покинули корабль и подошли к краю посадочного поля, откуда открывался вид на гигантское ущелье, уже наполненное ползущими пастельными тенями и подсвеченными закатом продолговатыми обрывками тумана.
Фэй сказала: «Вполне может быть, что они не установили в кабине потайные микрофоны и видеокамеры, но ты же знаешь — шаулы всех во всем подозревают и, скорее всего, не упустили такую возможность. У меня возникло впечатление, что они нарочно дали нам понять, что обыскивали звездолет — чтобы вызвать беспокойство и спровоцировать разговоры о том, о чем говорить не следует».
«Фэй! — мрачно отозвался Пэдди. — Мы в тупике. Нас связали по рукам и ногам. Любые наши фотографии будут изучать под микроскопом. Если мы попытаемся прорваться туда на звездолете, сделать снимки и смыться, нас закупорят в этом кратере, как Зеленого Беса в подземелье Балликасла».
Поглаживая подбородок бледным пальцем, Фэй молчала. Пэдди охватило внезапное желание защитить ее, уберечь от опасностей. Он обнял ее за плечи.
«Пэдди, — сказала она, — у меня возникла идея…»
Пэдди смотрел в уже потемневший каньон: «У меня тоже».
Она быстро подняла глаза: «Что ты придумал?»
«Нет уж, ты рассказывай первая».
«Хорошо. По всей вероятности, данные Сына Лэнгтри выгравированы или нанесены флюоресцентной краской на плите прозрачного кварца, и надпись светится, когда ее облучают ультрафиолетом с заданными характеристиками».
«Да — разумеется».
«Надо полагать, когда одновременно включаются четыре источника ультрафиолетового излучения с указанными длинами волн, начинает светиться вся кварцевая кладка, а не только плита, содержащая надпись».
«Скорее всего».
«Завтра вечером мы займемся ночным фотографированием и сделаем сотни снимков».
«Ага! — Пэдди иронически улыбнулся, заглянув ей в лицо. — Какие мозги скрываются за этим строгим маленьким личиком!»
Она рассмеялась: «Теперь твоя очередь. В чем заключается твоя идея?»
Запинаясь, Пэдди сказал: «Я хочу на тебе жениться».
«Нет уж, Пэдди Блэкторн! — отозвалась Фэй. — Ничего подобного ты не хочешь — с таким же успехом ты мог бы заявить, что хочешь жениться на капрале-шауле с черной звездой на капюшоне!»
«Но это правда! — энергично настаивал Пэдди. — Что тебе мешает мне поверить?»
«Ба! Все это — не более чем следствие вынужденной телесной близости, животные инстинкты. Как только ты проведешь день на Земле, ты обо мне забудешь».
«Значит, ты мне отказываешь?» — Пэдди прищурился.
Фэй отвела глаза: «Я не соглашаюсь и не отказываюсь. И не приму никакого решения, пока мы не покончим с этим заданием. И пока я не удостоверюсь в том, что ты — настоящий джентльмен, способный устоять перед искушением».
«Значит, ты согласна?» — Пэдди прижал ее к себе.
Фэй оттолкнула его: «Нет, пока что считай, что ты получил отказ. Может быть, я соглашусь, когда ты перестанешь думать о волооких телках с Маэва. Как, по-твоему, я отношусь к перспективе сидеть дома и выращивать двух или трех маленьких Пэдди, пока ты наливаешься пивом и лапаешь длинноногих маэвских подруг с жемчужными пупками? Выкинь из головы всю эту чепуху. Нам предстоит решить важнейшую задачу в истории человечества, а ты только и делаешь, что болтаешь о маэвских прелестницах…»
«Ну поцелуй меня разок! — умолял Пэдди. — Хотя бы для того, чтобы я умер счастливым, когда нас поймают шаулы. Всего лишь разок…»
«Нет… Ладно, один раз… о, Пэдди… А теперь отстань — а то я подсуну тебе на ужин что-нибудь такое, после чего ты не отличишь женщину от филина в сарае!»
