13. Мы правим звездами

Мне не разрешили смотреть на Игры.

Шалатан попросила, чтобы мне дозволили присутствовать там в цепях, но барски и орлы запретили. Теперь они были в городе законом, а она подчинялась их воле.

Какое разочарование!

Днем я стоял в открытых дверях ханши, не осмеливаясь выйти в сад – вдруг за мной наблюдают. Огромная круглая арена была под крышей, но все равно я слышал, что происходит внутри. Там били барабаны, кричали и пели. Время от времени эти звуки заглушались воплями и пронзительным визгом, как будто боец испытывал смертные муки.

Ночью Пери пришла ко мне и принесла очень плохие новости:

– Барски и орлы приказали, чтобы Шалатан в течение недели передала тебя им. Они говорят, что ты шпион и тебя следует казнить.

– Шалатан послушается? – спросил я.

– Она протестовала и оттянет передачу насколько возможно, но рано или поздно ей придется подчиниться этим требованиям. Мне жаль, Лейф. Я надеялась, что мы вместе отправимся на север.

Я понял: нужно немедленно бежать! Но я должен был скрывать свои планы от Пери, поэтому изменил тему разговора и спросил о событиях дня:

– Воины Шалатан хорошо выступили сегодня на арене?

Пери улыбнулась:

– Чтобы определить порядок состязаний, был брошен жребий. Моей госпоже предстоит сражаться только завтра.

– А как вообще происходит состязание? – спросил я. – Каковы правила?

– Джинны сражаются с джиннами, и победитель занимает более высокий ранг, а проигравший – более низкий. Разрешено любое оружие – хотя, конечно, моя госпожа сама не выходит на арену.

– Как же тогда завоевывается победа?

Меня это очень интересовало. На Арене 13 состязание выигрывалось, когда бойцу-человеку наносили порез. А на этой арене что – сражаются до тех пор, пока не убивают все сущности джинна?

– Я буду мишенью. Если меня убьют, моя госпожа проиграет.

Я удивленно посмотрел на Пери. Мне была невыносима мысль о том, что ее ранят, не говоря уж о том, что убьют. Для меня она стала почти другом.

– Почему именно ты? – спросил я.

– Потому что я Пери-коммуникатор. Битвы на арене – последняя коммуникация, метод, с помощью которого определяется иерархия. Поэтому справедливо, что я должна быть мишенью.

Я беспокоился о Пери, но понимал: теперь, когда моей жизни угрожает новая опасность, надо бежать как можно скорее. Добравшись до Высокой Стены, я уже добился всего, чего надеялась добиться наша экспедиция. Если бы мне удалось благополучно вернуться в Мидгард, Гаррет погиб бы не напрасно. Хотя у меня больше не было отцовской карты, я выяснил, что она верна, и четко запомнил ее детали. Мы сможем последовать самым безопасным путем, избегая Серого Города, а когда доберемся до Высокой Стены, возьмем под контроль ворота и сможем держать здесь оборону против севера.

Во время путешествия самую большую угрозу для нас будут представлять крылатые создания, но теперь нам хотя бы знакома эта опасность. Возможно, мы сумеем придумать, как от них защищаться.

Каждый день я тревожно ожидал возвращения Шалатан. К моему облегчению, две первые битвы ее воины выиграли, но на третий день случилось невообразимое. Пери убили.

Когда воины принесли в сад ее окровавленный труп, я подбежал, взял в ладони ее голову и, глядя в ее невидящие глаза, заплакал. Воины стояли неподвижно и молча таращились на меня.

Потом приблизилась Шалатан и, не успел я заговорить, как она нацелила на меня палец. Сердце у меня в груди затрепетало, и я вновь провалился в темноту.

С тех пор меня держали взаперти в маленькой камере глубоко под землей, куда еду приносили всего раз в день. Наконец, спустя почти неделю, воины отвели мня в круглое помещение, точь-в-точь такое, как в кри-коре.

Я очутился лицом к лицу с Шалатан, которая сидела в высоком кресле, одетая так же, как во время нашей первой встречи; за ее поясом были изукрашенные кинжалы, на шее – черный медальон с рубинами.

Я знал, что мне полагается отвечать, а не задавать вопросы, но я сердился и все еще очень горевал о Пери.

– Почему со мной так скверно обращались? – крикнул я.

К моему удивлению, Шалатан не выбранила меня; в ее глазах было нечто сродни сочувствию.

– Барски и орлы жаждут отобрать у тебя жизнь и требуют, чтобы я отдала им тебя завтра, прежде чем солнце поднимется высоко. Я не могу отказать. Я и так была слишком снисходительна к тебе и содержала не так, как следовало бы содержать пленника. Когда я научила тебя нашему языку, мы чересчур сблизились. Это моя вина, и вот почему они требуют твоей выдачи. Все кончено. Но не думай, что я отдаю тебя по доброй воле. Я собиралась отвезти тебя на север, чтобы судить там, и будь выбор за мной, так бы и поступила. Я не хотела, чтобы все закончилось вот так.

– А я не хотел, чтобы погибла Пери, – печально сказал я.

Шалатан впервые улыбнулась:

– Тебе еще многому следует научиться. Пери не мертва. Пока жива наша мать, как Пери может умереть? Она будет рождена заново шатеком, как и все мы. Смерть лишь временна. Пока жива наша мать, мы не можем умереть.

– Тогда позволь мне увидеться с ней в последний раз! – взмолился я.

Шалатан покачала головой:

– Она пока не может говорить. Но она все еще будет разговаривать, когда ты уже станешь прахом. Мы будем помнить тебя, ученый.

Потом меня отвели обратно в камеру, и я ждал в темноте, когда меня передадут барскам. Мои мысли все время возвращались к тому, что сказала Шалатан: «Пока жива наша мать, мы не можем умереть».

Еще одно открытие. Теперь мне стало ясно то, что Ада давно бы уже поняла: ключ к уничтожению Хоба – убийство шатека, с помощью которого рождаются его сущности. Это и должно стать нашей первоочередной задачей.

Той ночью за мной пришли, и я шагнул из дома в темноту, ожидая увидеть барска и орла.

Вместо них за открытой калиткой сада ждала женщина, глядя на городскую ограду и на стоящую еще дальше Высокую Стену. Женщина была босая, в длинном платье, и на мгновение мне подумалось, что это Пери, но при моем приближении она повернулась, и свет звезд озарил саму Шалатан. Она смерила меня с ног до головы властным взглядом, но потом выражение ее лица смягчилось, и, поманив меня за собой, она двинулась к городской стене.

Я оглянулся и увидел, что мой эскорт остановился у выхода из ханши.

Я зашагал за Шалатан, но, подойдя ближе, замедлил шаги – она могла решить, что мне негоже идти рядом с ней. Однако, к моему огромному удивлению, она внезапно остановилась, схватила меня за руку и крепко сжала ее, пристально глядя мне в глаза. Я впервые оказался так близко к ней – обычно Шалатан ездила на разире или сидела в кресле – и понял, что мы с ней одного роста.

– Контакт наших рук беспокоит тебя, ученый? – спросила она. – Наше предыдущее рукопожатие тебя не волновало.

Выражение ее лица снова едва уловимо изменилось. Оно смягчилось, бледная кожа с зеленоватым оттенком словно потемнела, и – внезапное потрясение – я понял, что гляжу в мягкие карие глаза Пери. Это длилось всего мгновение. Глаза и кожа не могли на самом деле изменить цвет (меня явно подвело воображение), но я мельком увидел сходство между Пери и ее госпожой Шалатан.

– Ты не знал, ученый, что мы – одно? – спросила она.

Все еще держа меня за руку, она начала гладить ее большим пальцем, медленно и ласково, как некогда делала Пери.

– Это я пожала тебе руку, я научила тебя словам нашего языка, – негромко проговорила Шалатан. – Я пила с тобой вино и преломила хлеб – и я, облаченная в синие доспехи, убила своих врагов. Я сражаюсь и умираю, и вновь рождаюсь из лона моей матери, чтобы сражаться и умереть опять. Семьсот тринадцать – это мы. Не больше и не меньше. Семьсот тринадцать – мое число. И каждый из них – я, потому что мы одно. Я джинн-воин. Я Шалатан.

Голова моя шла кругом, я начал считать. Было семьсот воинов. Плюс четыре личных охранника Шалатан, а иногда – еще шесть, итого семьсот десять. Вместе с Пери и Шалатан получалось семьсот двенадцать. Потом я вспомнил шатек, которая бегала в яме под моей камерой.

Шатек была матерью всех в ее кри-коре. Обитавшие там являлись одним созданием, существом с единым разумом и многими сущностями. Шалатан была таким же джинном, как и Хоб, но гораздо более высокого ранга.

Мир за Барьером населяли джинны вроде Хоба. Хотя здесь, на арене, сражались сотни воинов, на самом деле джиннов было всего тринадцать, по одному в каждой зоне; всего тринадцать, но каждый – с толпой сущностей.

Я уже понял это, потому что изучал Хоба и беседовал с Адой, но только теперь, выслушав объяснения Шалатан, осознал, что на самом деле значит этот факт, и увидел все ее глазами. Разговаривая с Пери, я разговаривал с горстадом, и все сущности Шалатан делили высший разум. Они и вправду были единым целым, и все они слушали меня.

Шалатан снова повернулась к стене.

– Мы должны торопиться, – прошептала она. – Еще немного – и взойдет луна.

По-прежнему держа меня за руку, Шалатан повела меня по траве к городской стене. Вскоре мы уже следовали вдоль плавного изгиба стены на запад. Сердце мое подпрыгнуло, когда я понял, что мы направляемся к маленьким боковым воротам, которые я заметил во время своих блужданий. Сейчас они были открыты, и я с удивлением увидел кобылу Ларас, ожидающую в тени за воротами. Мало того, здесь было мое оружие: в ножнах, притороченных слева и справа от седла, висели два длинных меча, оставленные у Серого Города, а под лукой – мой щит. На траве, слегка поблескивая в свете звезд, лежал короткий меч и брошенные на каменном мосту лук и стрелы.

– Ты принесла мое оружие?!

– Конечно – мы забрали все, что ты оставил.

– Но моя лошадь… Агнван… Она была мертва, а теперь жива. Как такое возможно?

Шалатан улыбнулась.

– Многие твари могут возродиться из лона шатек, – загадочно сказала она.

В голове моей теснились другие вопросы, но я видел, что Шалатан начинает терять терпение.

Внезапно она отпустила мою руку.

– Возьми все это, – велела она. – Я возвращаю воину то, что ему принадлежит.

Удивленный, я быстро поднял короткий меч и сунул его в ножны за плечом. Потом взял лук и колчан, наполовину полный стрел. Я быстро сосчитал их – двадцать две, как и раньше. Я забросил колчан за плечо и прикрепил лук к ремню, свисающему с лошадиной шеи.

– Не медли! – скомандовала Шалатан. – Скачи прямо к маленькому мосту на юге. Сегодня ночью его не охраняют. Как только переправишься через реку, мчись во весь дух. На равнине при свете луны тебя увидят с башни, и барски с орлами пустятся в погоню. До восхода луны осталось десять минут, используй это время с толком. Твоя агнван быстрая и выносливая. Если ты возьмешь хороший старт и сможешь продержаться впереди барсков и орлов до рассвета, они, наверное, прекратят погоню.

Я сел на Ларас и сверху вниз посмотрел на Шалатан.

– Спасибо, что даешь мне шанс выжить, – негромко сказал я.

– Почему, как ты думаешь, я тебя отпустила? – спросила она.

Я улыбнулся и пожал плечами:

– Может, из великодушия?

– Барски и орлы посетили меня снова меньше часа назад и сказали, что меня тоже следует послать на север и судить. Они считают, что я осквернена, потому что так долго находилась рядом с тобой. И меня, без сомнения, сочтут виновной и приговорят к смерти: все мои сущности, включая шатек. Смерть наша будет окончательной. Таково их решение – и я не могу изменить их волю. Возможно, они правы: мы слишком сблизились, и я научила тебя слишком многому. Теперь они не смогут сделать со мной ничего худшего; что может быть хуже суда и смерти? Поэтому я даю тебе шанс на свободу. Я делаю это не ради тебя, но ради твоего народа. В конце концов, мы, джинны, – дети людей, и не все дети ненавидят своих родителей. Я предпочла человеческий облик всем другим, потому что мне приятно в нем находиться. Возвращайся, ученый, и расскажи людям, с чем они имеют дело. Расскажи, какими глупыми надо быть, чтобы вторгнуться в наши земли.

– Вторгнуться? – спросил я, собираясь протестовать – мол, ничего подобного.

Шалатан улыбнулась:

– Думаешь, меня так легко одурачить шпиону, который носит карту? Карту, которую он все еще чертит? А теперь возвращайся и доложи обо всем своим. Расскажи, что есть джинны вроде меня с силой семисот тринадцати. Есть много таких Шалатан. И есть легионы джиннов куда более великих – у них сущностей столько, что и не сосчитать. Расскажи также о барсках и орлах. А потом объясни, что это только начало. За Высокой Стеной людей ожидают куда большие ужасы; ты видел лишь самую малую часть воинов-джиннов. Умоляй свой народ остаться в безопасности в Дануре – земле, которую им выделили. За стеной тумана люди могут жить, но если они пересекут Барьер, опоясавшись для войны, они будут навсегда стерты с лица земли. – Шалатан показала на небо и сказала: – Джинны правят звездами.

– Вы уже добрались до звезд?! – поразился я.

– Да. За этим островом есть обширные континенты, которыми управляют джинны, но мы добирались и до миров, которые вращаются вокруг своих солнц – таких же, как наше. Мы хотим, чтобы ты об этом знал. Заставь других людей понять, заставь их образумиться. Вот почему я тебя отпустила. Если люди вторгнутся сюда, у них не будет надежды на победу, я же предлагаю твоему народу шанс на жизнь. А теперь ступай и донеси мое предупреждение – предупреждение той, кто скоро умрет.

– Я передам твои слова, Шалатан, – ответил я. – И благодарю за данный мне шанс. Прости, но теперь я осмелюсь дать тебе совет. Не иди смиренно навстречу смерти. Этой ночью покинь город и возвращайся в свой кри-кор на юге. Собери своих вассальных джиннов и сражайся с теми, кто преследует тебя. Ты ведь воин, а воин должен умирать сражаясь. Разве может быть лучший конец?

Шалатан улыбнулась, но ничего не ответила.

А я поскакал через открытые ворота навстречу свободе. Город находился слева от меня, темный изгиб реки и Высокая Стена – справа.

Спустя несколько минут я увидел слева маленький мост. Как и обещала Шалатан, он не охранялся, и я быстро проскакал по нему; река внизу текла на запад.

Но переправившись через реку, я продолжал ехать к океану вместо того, чтобы двинуться на юг, к дому, тем же путем, каким я сюда попал. Барски и орлы вскоре могли пуститься в погоню, но мне нужно было осмотреть Бронзовые Ворота и решить, насколько легко их можно протаранить.

Ларас заржала, когда я сменил направление, но я заставил ее скакать к воротам.

Вскоре красные стены – западная граница города – остались далеко позади; здесь две реки сливались в одну, широкую и глубокую, и устремлялись к Западному Океану, который был не больше чем в двух лигах отсюда. Я чуял в воздухе соль и слышал далекий шум бьющего о берег прибоя.

Справа от меня через реку был перекинут мост, и я поскакал по нему. Копыта кобылы гремели по камням, эхо отдавалось от Высокой Стены.

Огромные Бронзовые Ворота находились прямо напротив моста; теперь стало видно, что они круглые, как огромная темная пасть в сером камне. Ворота крепились к Стене громадными железными болтами и были такими большими, что понадобилась бы армия, чтобы просто сдвинуть их с места. Но с них свисали цепи, а сбоку на бетонном основании стояли два кабестана. Чтобы их вращать, явно использовали животных – наверное, разиров.

Оглянувшись, я увидел позади равнину, омытую лунным светом. Стена была так высока, что луна все еще скрывалась за ней, но как только я покину это место, меня ясно увидит любой, кто несет дозор на высокой сторожевой башне.

Я еще раз внимательно рассмотрел ворота: они открывались в сторону реки – значит, их контролировали те, кто находился по эту сторону. Странно: ведь к северу отсюда притаилась куда более грозная сила.

Это что, защитная стена? – задумался я. Внезапно я понял, что ее могли построить те, кто правил этими землями раньше – может, даже предки моего народа, – чтобы не подпустить некую угрозу с севера. Как бы дело ни обстояло в действительности, стена могла пригодиться для этой цели и сейчас. У армии гентхаев уйдет много недель, чтобы до нее добраться, но, попав сюда, они смогут отдохнуть и собраться с силами в безопасном месте, защищенные Высокой Стеной.

Я увидел достаточно, поэтому повернул лошадь. Опасность дышала мне в спину, и, едва добравшись до южной стороны моста, я пустил Ларас в галоп и вынырнул из тени Высокой Стены. Луна уже поднялась в небо над нею.

И тут со сторожевой башни внезапно донесся резкий рев трубы; эхо металось туда-сюда, как издевательский смех.

Я поскакал прямиком на север; стук копыт отдавался в моей голове, подстегивая меня.

Вокруг была плоская пахотная земля, временами пересеченная дренажными канавами, которые Ларас легко перепрыгивала, но через две-три мили начнется подъем. Еще две мили – и мне придется спешиться и вести лошадь в поводу на вершину крутого склона.

Интересно, насколько быстро по такой ровной земле может бегать орл с барском на спине? И сумеет ли он подняться на холмы там, впереди?

У меня мелькнула подленькая мысль: может, Шалатан освободила меня по приказу барсков и орлов, чтобы те могли поразвлечься, охотясь за мной?

Я оглянулся на залитую луной землю и, к своему унынию, увидел вдалеке трех всадников. Они увеличивались прямо на глазах, и я проклял себя за глупость, за то, что задержался возле ворот.

«Нет, Шалатан меня не предала, – подумал я. – Я должен был послушаться ее совета, должен был немедленно поскакать на юг».

Когда я добрался до холма, пастбище уступило место кустарнику, потом деревьям, но я не надеялся сбить преследователей со следа, потому что на вершину вела всего одна прямая тропа.

Да, скорее всего, меня поймают именно здесь!

Еще один взгляд через плечо – и я убедился, что преследователи уже намного ближе. Я знал, что мне остается только одно. Мысленно я услышал голос Гаррета: «Всего трое. Вряд ли это стоит моих трудов, Лейф, поэтому я оставлю их всех тебе. Убей их немедленно, пока не доехал до склона!»