Глава 2

Пришёл в себя в больничной палате, которую я опознал по едкому запаху, который во все века сопровождает врачей и их территорию. Лежал на тонком матрасе, сквозь который проступала панцирная сетка. Комната была просторная, площадью около тридцати квадратных метров. Кроме моей кровати тут стояло ещё пять, но все они были пустые.

Собственное самочувствие было паршивое: болело всё тело, особенно грудь и голова. Мало того, когда попытался встать, то увидел, что правая рука прикована наручниками к раме кровати.

– Эй, есть кто-нибудь? – произнёс я. – Люди!

Чуть ли не сразу дверь распахнулась и на её пороге появилась невысокая коренастая женщина возрастом слегка за тридцать.

– Здравствуйте, – улыбнулся я ей. – Вы не скажете, что со мной, где я нахожусь, и откуда вот это? – я приподнял правую руку и потряс ей, лязгая наручниками по кровати.

– Вы ранены в грудь и голову, – торопливо произнесла та. – Извините, больше не могу ничего сказать, запрещено. Я сейчас сообщу товарищу из органов.

– Хоть какое число!

– Извините, запрещено, – замотала она головой. – Нельзя с вами ни о чём говорить.

Женщина подошла, осмотрела повязки на голове и груди, помогла напиться, после чего оставила меня одного. Я, было, решил воспользоваться магической книгой, чтобы наложить на себя исцеляющее заклинание, но не успел – меня посетил интересный гость.

– Здравствуйте, – поздоровался со мной молодой мужчина в командирской форме.

– Здравствуйте, – ответил я. – А вы кто?

– Сержант государственной безопасности Старшут, – представился тот и показал удостоверение.

– Товарищ сержант, а вы не скажите какой сегодня день? – почти умоляюще произнёс я.

Тот словно бы понимающе хмыкнул и просветил:

– Двадцатое июня, пятница.

– Двадцатое? – переспросил я и приподнялся на локтях, но тут же рухнул обратно, когда грудь прострелила острая боль.

– Осторожнее, вы ранены, – произнёс собеседник, впрочем, без особого участия. – У вас ещё будут вопросы?

– Да. Где я нахожусь и почему на мне наручники?

– Вы в Кобрине в военном лазарете. А почему в наручниках… скажем так, во избежание и до прояснения обстановки.

– Чего-чего?

– У вас ещё вопросы будут? – тон сержанта стал холодным.

– Нет, – буркнул я.

– Тогда я задам свои. Ваши имя, фамилия, дата и место рождения?

– Игорь Иванович Глебов, двадцать один год, родился в Белгороде, студент. Сирота, – отбарабанил я.

– Точную дату назовите, – потребовал собеседник.

– М-м… первого апреля двадцатого года.

– Как здесь оказались?

– По делам.

– Что?

Кажется, я сказал что-то не то. В самом деле, какие дела могут быть у студента рядом с границей и на территории, которая считается в это время недружественной государственному строю?

– Так, давайте я вам кое-что скажу, товарищ сержант. Не знаю, правда, насколько ваш допуск позволяет выслушать меня.

– Уж поверьте, что позволяет, – усмехнулся тот.

– Тогда… тогда слушайте. Имя и фамилия у меня другие, как и род занятий. Возраст у меня старше, чем назвал, просто выгляжу моложе, за это и отобран для выполнения особого задания. Звание моё – младший лейтенант и трудимся мы в одной службе с вами, товарищ сержант. До поры я находился на той стороне, – я мотнул головой в сторону окна. – А на днях с важными данными перешёл границу. Сказать могу немногое, но важное. Послезавтра рано утром, примерно около четырёх часов, Германия нап… со стороны Германии будет произведена полномасштабная провокация с применением авиации и артиллерии, а так же форсированием Буга в нескольких местах силами до пехотного полка. Со мной ещё были документы и плёнки, доставить я их должен был в условленное место… куда именно – вам не положено знать. Так же хочу сказать, что все диверсии и нападения, которые участились в последние дни, привязаны к данной провокации. Я думаю, что вы в курсе этих происшествий и завтра с вечера они усилятся. По планам немцев сочувствующие им должны нарушить связь с приграничными городами и пограничными заставами.

Энкавэдэшник от такой новости превратился в соляной столб и даже прекратил записывать карандашом мои слова.

– Вы сказали, что при вас имелись важные документы, – наконец, он отмер.

– Да. Вы их нашли?

– Нет. Вы были обнаружены тяжело раненым и в одном белье на дороге неподалёку от города. Вам повезло, что выстрелы услышал военный патруль.

– А почему я тогда прикован наручниками? Сначала решил, что это из-за документов, которые обнаружили при мне, – спросил я. – Но если их нет, то откуда такое отношение?

– На вас одежда была, кхм, странная, – приоткрыл тайну задержания энкавэдэшник.

– Ах, вот оно что! Надписи на майке и трусах?

– Они самые.

– Ну, а что вы хотели увидеть на мне? Серп и молот с надписью СССР? Это на разведчике-нелегале в чужой стороне? – поинтересовался я.

– Это очень странные надписи. И до проверки ваших сведений наручники не смогу снять. Я сообщу выше о ваших словах, и уже там будет принято по вам решение. Думаю, вас переведут в гарнизонный госпиталь.

– Понятно, – скривился я. – Ладно, буду ждать. Советую поторопиться, товарищ сержант. Кстати, а нашли тех, кто по мне стрелял?

– Да, нашли. Но при них ничего не было. Это местные жители, кулаки, которым советская власть поперек горла стоит, – произнёс мужчина. – Но ничего, скоро их всех выведем.

"Ага, или они вас. Времени совсем чуть-чуть осталось".

Задав ещё несколько вопросов, сержант торопливо ушёл. Надеюсь, хоть что-то он уяснил из беседы со мной и донесёт до своего начальства. Может быть, слова про провокацию покажутся более реальными, чем о скорой войне, и заставят как-то отреагировать командование?

"Сутки, у меня всего лишь сутки, а потом… война", – мелькнула в голове мысль.

Вскоре пришла медсестра, которая помогла оправиться, предоставив мне стеклянную "утку". После было время ужина, перевязка и сон.

Только ночью я смог заняться магией, так как что днём, что вечером буквально каждые сорок минут ко мне в палату заглядывала медсестра. На мои возмущенные крики, что-де мешает отдыхать раненому, она смущённо отговаривалась, что выполняет приказ. Наконец, она заснула или у неё появилась более важное занятие, чем контролировать связанного больного. Но заглядывать ко мне она перестала.

С двумя лишними дырками в организме, не предусмотренными изначально природой, колдовать получалось тяжело. Один раз я от перенапряжения потерял сознание и пришёл в себя уже под утро, когда рассвело. К счастью, до этого успел наложить на себя исцеляющее заклинание, которое за те несколько часов, что спал, успело подлечить раны. Да так, что на утренней перевязке врач с медсестрой удивлённо охали и ахали.

После обеда я вновь применил к себе заклинание исцеления и стал готовиться к побегу. К слову, сегодня меня никто не посетил, хотя я рассчитывал, что после той кучи информации, что вывалил вчера сержанту НКВД, со мной пожелает встретиться кто-то званием повыше.

Что я знаю про Кобрин? Да почти ничего! Ноль целый одну сотую. Вспомнил. что слышал про этот город, только здесь, в этом мире. Находится он неподалеку от Бреста и, скорее всего, вместе с ним попадёт сегодня ночью под удар немцев. А завтра-послезавтра будет захвачен. Так что, нужно бежать отсюда и поскорее. Я сделал, что мог. И сделаю ещё больше, но для этого мне нужно оказаться на свободе.

После вечерней перевязки, я набросил на себя две личные защиты, приготовил ментальное заклинание, а затем наложил на наручники чары мгновенного тления неживого. Всего за минуту браслет, обхватывающий моё правое запястье, был съеден ржавчиной полностью.

– Ух, хорошо-то как! – с облегчением произнёс я, растирая руку.

Когда ко мне в палату заглянула медсестра, то я наложил на неё ментальное подчинение. Попав под мою власть, она помогла с одеждой и вывела меня на улицу.

"И что дальше? – Подумал я, оказавшись вечером на городской улице. – Куда податься?".

Не спеша шествуя по тротуару, я обдумывал мысль, которая пришла в голову ещё тогда, когда расспрашивал медсестру, попавшую под моё влияние.

– А если?.. – вслух произнёс я и замолчал.

В городе точно должны быть военные, причём, с внушительными погонами. Ах да, ещё же погон нет. Ну, пусть будут петлицы, внушительные петлицы. Что мне мешает сделать с ними тоже самое, что с санитаркой? Магии плевать на чины и награды.

Сейчас шесть вечера, начало седьмого. До начала войны осталось около десяти часов, а это значит, есть ещё время, чтобы попытаться немного изменить начало страшного двадцать второго июня.

Приняв решение, я на полчаса укрылся в тихом скверике, где заготовил несколько заклинаний разума и добавил три личных защиты. Последние нужно постоянно пополнять, десять, сто, тысячу защит необходимо на себе иметь! Или десять тысяч! В преддверии бомбёжек и при наличии у врагов автоматического оружия такие чары нужны в огромном количестве.

Вооружившись невидимым оружием, я покинул сквер и стал искать военных. Но наткнулся на милиционера в белой гимнастёрке, который стал первой жертвой. Он привёл меня в Кобринский отдел милиции, где сдал на руки начальнику РОВД, который тут же стал послушной марионеткой в моих руках. Получив от меня команду, он за час оформил мне документы, причём, сразу два комплекта: гражданские и сотрудника милиции, лейтенанта. А дальше мы с ним отправились в штаб армии, который сегодня располагался в двухэтажном небольшом особнячке.

Там мне вновь пришлось несколько раз воспользоваться подчиняющими чарами, чтобы попасть в кабинет к высшему комсоставу.

– Генерал Коробов…

– Полковник Сандалов…

Так мне представились двое мужчин, к которым я, наконец-то, попал и сумел взять под контроль.

– Лейтенант Глебов, разведка, – ответил я и, поморщившись, стал массировать виски, в которых болезненно стучали молоточки, сообщая, что я переусердствовал с магией. – Сообщаю, что завтра, двадцать второго числа немцы начнут войну против СССР. Около четырёх утра будут совершены налёты и артобстрелы по погранзаставам, складам и аэродромам, по расположению наших войск. Через сутки немецкие танки будут здесь, в Кобрине, Брест будет окружён и все войска находящиеся в нём, окажутся в котле.

Командиры переглянулись между собой, потом генерал сказал:

– Это точные данные?

– Да, очень точные. Вам нужно уже сейчас начать действовать, чтобы хоть как-то уменьшить первые потери и остановить натиск врага.

– Без приказа мы не можем действовать, – пожал плечами полковник.

– Кто может отдать его?

– Командующий округом Павлов. Уже сегодня с ним связывались дважды, но в ответ приказано ждать и не поддаваться на провокации, – ответил мне генерал.

– Действуйте без его разрешения. Остальные командиры примут ваши приказы? – поинтересовался я.

– Кто-то – да, другие нет.

– Несогласных можете вызвать к себе?

– Да.

– Отлично, – немного обрадовался я. – Дайте мне час отдыха и начинайте приглашать к себе в кабинет по одному. А пока отдайте приказы тем, в ком уверены, чтобы начинали готовиться к скорым боевым действиям. Особое внимание складам…

Кривошеев, Литвиненко и многие другие командиры четвёртой армии попали под ментальные чары, став послушными марионетками у меня в руках. Заклинания должны будут действовать максимум десять часов. Этого времени хватит, чтобы военные сделали максимум из возможного. Коробов отправлял посыльных в Брест, Высокое, Малориту, лично связывался по телефону с погранотрядами.

Около полуночи резко была потеряна связь сразу с несколькими точками, а потом и вовсе замолчали все.

– Литвиненко, что со связью? – буквально зарычал генерал.

– Нет связи. Работает только линия на Пинск, и всё. Подозреваю, что это диверсия. Людей для починки линии уже отправил, – ответил ему начальник армейской связи полковник Литвиненко.

Через час пришло сообщение, что местами сняты десятки телеграфных проводов. А на линии с Брестом срезаны столбы ко всему прочему.

– Что с войсками, Сандалов?

– Выдвигаются, товарищ генерал, – отрапортовал тот. – Сорок вторая дивизия почти полностью покинула Крепость и занимает позиции, все части шестьдесят второго укрепрайона уже заняли доты. К ним обеспечен подвоз боеприпасов. Сто двадцать третий истребительный полк готов в любой момент поднять свои самолёты, лётчики сидят в кабинах, самолёты заправлены и вооружены.

– Что по той стороне?

– Заметна суета. Везде слышны танковые моторы, местами к реке вышли крупные отряды пехоты, у них лодки и плоты…

Доклад Сандалова прервал резкий зумер телефона.

– Да? – произнёс генерал. – Так точно, товарищ командующий. Мой приказ… я понял…

– Павлов? – я вопросительно посмотрел на Коробова и, получив кивок в ответ, сказал. – Ответьте, что выполняете его приказание, что сегодня под вечер к вам в штаб прибыл посыльный с пакетом от него, где указывалось выполнить всё то, чем вы сейчас занимаетесь.

Пока генерал объяснялся с командующим округом (про которого в моём времени ходили слухи, что он оказался предателем), я отвёл в сторону Сандалова и сказал, чтобы он обеспечил мне сопровождение и помог покинуть город. Причём, сопровождение должно быть внушительным, обеспеченное транспортом, например, пара машин – грузовик со стрелками и легковушка для меня. Или даже два грузовика.

Всё, мне здесь больше делать было нечего. Скоро с людей будут слетать мои чары, а там начнутся налёты и обстрелы, что добавит неразберихи. Надеюсь, командиры успеют прийти в себя и воспользуются той форой, что я им дал. Даже если Павлов потребует всё вернуть на круги своя, то ничего у него за оставшиеся часы не выйдет.