Глава 12
Утром, написав пачку рапортов, захожу к Валерию Антоновичу и застаю там обещанного ротмистра Воронцова. Пока начальство читает бумаги, вкратце обмениваемся новостями. Я – о прорыве фронта, он – о том, что творится в мире и Институте. Наконец вся писанина исчезает в картонной папочке и начинается серьезный разговор.
– Итак, господа, надеюсь, не надо предупреждать о том, что все сказанное не должно выйти за пределы этой комнаты. – Петр Всеславович очень серьезно смотрит на нас. – Даже тем офицерам, которые состоят в вашем отделении дружины, не нужно знать абсолютно все о том, что вы услышите. Только в части касающейся.
Мы с Бойко почти синхронно киваем в ответ. Абсолютно правильный подход, по-другому и не должно быть. Ротмистр тем временем продолжает:
– Мы у себя стараемся развивать… ну, скажем так, не совсем официальные отношения с другими отделениями корпуса. Я связался с некоторыми своими однокашниками и хорошими знакомыми, которые служат в нашем ведомстве и кому могу доверять. Всей правды они, естественно, не знают, разговор шел о том, чтобы в случае необходимости без ведома начальства организовать взаимодействие и обмен определенной информацией. Меня поняли правильно, и теперь у нас есть связь с Петроградом, Киевом, Одессой и Минском. Кстати, с местными жандармами вы тоже наладили отношения. Мне рассказали, как вы принимали участие в поимке шпионки. Так вот, по просьбе академика Павлова мы проанализировали сведения о различных политических партиях и свели их в один документ. Копию его я вам оставлю, но очень прошу, Валерий Антонович, чтобы он не попался на глаза никому чужому, дабы не скомпрометировать наших товарищей…
– Помилуйте, Петр Всеславович, чай, не дети маленькие, все понимаем, – капитан Бойко изображает любезную улыбку. – Ничего лишнего ни одна душа не узнает.
– А если кто посторонний что-то такое сболтнет вдруг или начнет задавать лишние вопросы, то будет повод вдумчиво побеседовать с человеком, – включаюсь в разговор, поддерживая своё начальство, – невзирая на последствия для его здоровья.
– Ну зачем же так сразу-то, Денис Анатольевич? – Воронцов улыбается в ответ. – Обратитесь к Ивану Петровичу, он уже закончил свой прибор, как его… а, полиграф. Интереса ради проверял на себе, – отлично работает, сам не ожидал такого эффекта… Дело в том, что мы стараемся иметь дело с молодыми офицерами, в чинах не выше моего, потому, как они непосредственно со своими агентами работают. Полковники и выше занимаются уже административной рутиной, да и могут быть замешаны в закулисных интригах.
Так вот, о партиях. Их можно разделить на три группы. Начну с самой, на мой взгляд, безопасной – консервативной. Это – монархисты, Союз русского народа и Русский народный союз имени Михаила Архангела, их еще называют черносотенцами. Объединяют в своих рядах от двухсот шестидесяти до трехсот тысяч членов, среди них много титулованной аристократии, высшего чиновничества, немного творческой интеллигенции, но основная масса – мелкие лавочники, мещане, купцы, помещики, монархически настроенные крестьяне. Основной лозунг – «Самодержавие, Православие, Народность», выступают против какой-либо конституционной монархии и парламента. Во многих крупных городах создали свои боевые дружины, почти все еврейские погромы на их совести.
– С этими все понятно, можно будет поработать и посотрудничать. Только настрого предупредить, чтобы евреев пока больше не трогали.
– Не совсем так, Денис Анатольевич. Господин Пуришкевич, лидер Союза Михаила Архангела, – тот еще орешек. В то время как его остальные товарищи по фракции стараются замолчать бардак в работе правительства, он не боится идти против них и повторять почти то же, что и оппоненты из либералов. С ним надо будет вести себя дипломатично…
Ну, насколько я помню, данному господину можно будет прижать хвост, когда он сотоварищи будет злодейски умерщвлять святого черта Григория Распутина…
– …Так, следующая группа – вышеупомянутые либералы. Основная партия, претендующая на общенациональное руководство – конституционно-демократическая, в просторечии – кадеты. В ней состоят главным образом преподаватели высших учебных заведений, врачи, инженеры, адвокаты, писатели, деятели искусства, либерально настроенные помещики и промышленники, есть немного ремесленников, рабочих и крестьян. Членами этой партии являются видные ученые – Вернадский, Муромцев, Котляревский, экономисты и публицисты – Струве, Изгоев. Лидер – видный историк, блестящий оратор и публицист Милюков.
Главной своей целью провозглашают введение демократической конституции, отсюда и название партии. Неограниченная монархия по их программе должна была быть заменена парламентарным демократическим строем. Выступают за всеобщее избирательное право, свободу слова, печати, собраний, союзов, за строгое соблюдение «гражданских политический прав личности». Декларируют введение восьмичасового рабочего дня, право рабочих на стачки, на социальное страхование и охрану труда. В решении аграрного вопроса предполагают частичное отчуждение помещичьей земли в пользу крестьян, но по «справедливым» рыночным ценам. Цель действий – развитие России по западному буржуазному образцу. Единства в партии нет, существуют три направления: «левые», «правые» и «центр».
Следующая партия – так называемые «октябристы», «Союз 17 октября». Насчитывает в своих рядах около тридцати тысяч человек, в основном – элита торгово-промышленной буржуазии и помещиков. Возглавляет партию крупный московский промышленник Гучков. Как записано в их программе, цель – «оказать содействие правительству, идущему по пути спасительных реформ». Тоже выступают за конституционную монархию, разнятся с кадетами только по форме парламента…
Этот урод потом у императора манифест об отречении выцарапывать будет в семнадцатом! Такое вот содействие реформам! Обязательно прибить надо будет гаденыша!..
– Что вы так кровожадно усмехаетесь, Денис Анатольевич? – Воронцов прерывается и заинтересованно смотрит на меня. – Глядя на вас, начинаю опасаться за здоровье сего господина.
– Да не буду я его трогать!.. Зайдет к себе в кабинет, а там на него мешок с кулаками свалится, всего-то делов!..
– Давайте продолжим. В аграрном вопросе октябристы предусматривают передачу крестьянам пустующих казенных, удельных и кабинетских земель, содействие покупке земли ими с помощью Крестьянского банка. Выступают за сильную монархическую власть, но при условии проведения реформ, обеспечивавших свободу буржуазному предпринимательству. В двух словах: свобода промышленности, торговли, приобретения собственности и охрана ее законом – их главные требования. И последняя либеральная партия – так называемые прогрессисты. Учредителями являются крупные московские фабриканты Коновалов, Третьяков, братья Рябушинские. Костяк партии составляют воротилы московского капитала, выступают они опять-таки за конституционно-монархический строй, проведение основных свобод, двухпалатный парламент для депутатов только с большим имущественным цензом.
То есть слияние капитала и власти. Знаем, один раз уже проходили такое в бандитских девяностых, больше не надо! На мой взгляд, депутат, как и художник, должен быть вечно голодным. Тогда от него будет польза… Ладно, хватит мечтать! Петр Всеславович переходит к самому интересному.
– Теперь – партии, делающие упор на вооруженную борьбу с властью. Начнем с социалистов-революционеров, сокращенно – «эсеры». В партии состоит порядка пятидесяти тысяч человек. Программой предусматривается свержение самодержавия и установление демократической республики, всеобщее избирательное право, бесплатное образование, отделение церкви от государства, свобода вероисповедания, слова, печати, собраний, стачек, неприкосновенность личности и жилища, введение восьмичасового рабочего дня и прогрессивного налога на доходы предпринимателей. Но самым основным для них является аграрный вопрос. Предлагается изъять землю из частной собственности и передать ее в общенародное достояние, мол, землей должны распоряжаться крестьянские общины как основа для создания социалистических отношений в деревне.
– Тут, в принципе, все логично, только «общенародное» звучит как-то расплывчато, – подает голос Валерий Антонович, выкручивая пальцами в воздухе что-то неопределенное.
– Ага, общее – значит, ничьё. При нашем расейском мышлении по-другому не будет, – замечаю я, а в качестве примера почему-то вспоминается рассказ старого майора-ракетчика с Байконура о том, что на полигоне возле каждого дерева торчит табличка «Ответственный за полив – такой-то».
– Тактика эсеров предусматривает агитацию, организацию стачек и акций вплоть до вооруженного восстания и применения индивидуального политического террора, – невозмутимо продолжает наш «лектор». – Раньше им занималась боевая группа, которая насчитывала человек тридцать. Руководили ею Евно Азеф и Борис Савинков. На счету группы убийства ряда крупных государственных деятелей – министра народного просвещения Боголепова, министров внутренних дел Сипягина и Плеве, генерал-губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича, покушения на премьер-министра Столыпина. С тысяча девятьсот одиннадцатого года считается распущенной. Азеф удачно скрылся от своих товарищей, Савинков сейчас во Франции военным корреспондентом. Но вместо неё существуют так называемые летучие отряды.
И напоследок – Российская социал-демократическая рабочая партия. Официально – одна, но на деле давно расколовшаяся на большевиков во главе с господином Ульяновым и меньшевиков с лидером в лице Цедербаума, он же Мартов. И тех, и других не так много, что-то около тридцати тысяч человек. Программа, кстати, единая для обеих фракций, состоит из двух частей. «Минимум» включает в себя свержение самодержавия, введение демократической республики, по аграрному вопросу – требование полной конфискации всех помещичьих, государственных, удельных, церковных и монастырских земель. «Максимум» – пролетарская революция и социалистическое переустройство страны. Вот вкратце и всё, есть еще националистические партии типа армянской Дашнакцутюн, азербайджанской Мусават или еврейского Бунда, но они малочисленны и не очень популярны в России. Да, существуют еще анархисты. Основными идеологами являются Бакунин и Кропоткин. Но четкой партийной структуры не имеют. Есть мелкие группы, от трех до тридцати человек, объединяющиеся время от времени в более крупные «федерации». Основная идея – немедленная анархия, которая понимается, естественно, как возможность безнаказанно грабить… По лицам вижу, господа, что от моей речи у вас в головах некоторый сумбур. Извините. Но там действительно все очень запутано. Впрочем, у меня в Институте есть подробная схема, где указаны взаимоотношения членов вышеупомянутых партий между собой, кто с кем и как связан. По приезде ознакомитесь. Учитывая её размер и секретность, дальше моего кабинета она не уходит.
– Петр Всеславович, простите за щекотливый вопрос, но… Имеет ли ваше ведомство агентуру в этих партиях? – Валерий Антонович переходит к деталям и нюансам. – Если не хотите, можете не отвечать.
– Ну что вы, какие уж тут тайны!.. Либеральные партии мы до сих пор не трогали, считая, что они весь упор делают на сотрясание воздуха в Думе. А так… В партии эсеров мы имеем достаточно своих агентов. У социал-демократов – гораздо меньше, начальство считает их неопасными. Но в свете того, что вы, Денис Анатольевич, вместе с академиком рассказывали, я связался с петроградскими коллегами, и они уже активно действуют в этом направлении. К сожалению, после дезавуирования Романа Малиновского, как секретного агента, работать будет не в пример труднее, – видя нашу заинтересованность, Воронцов поясняет более подробно: – Сей господин был членом ЦК РСДРП, депутатом Думы от большевиков и одновременно с большим успехом работал на Департамент полиции. При его содействии были арестованы большевики Бухарин, Орджоникидзе, Свердлов, Джугашвили…
Опаньки! Так вот кто Иосифа Виссарионовича в Туруханск законопатил! Надо будет при встрече поябедничать… А то, что она состоится – ни капельки не сомневаюсь! Ладно, слушаем дальше…
– …Но в позапрошлом году, насколько я осведомлен, по указанию командующего корпусом генерала Джунковского был разоблачен и теперь скрывается где-то в Европе.
– Генералу нечего делать было? Сдать такого агента! – Чего-то я не понимаю в этой жизни. – Или он сдуру в революционеры подался?
– В деятельности генерала Джунковского много странностей. Закрыл охранные отделения во всех городах, кроме Москвы, Петрограда и Варшавы, запретил работать и вербовать агентов в воинских частях и учебных заведениях, в результате чего университеты стали рассадниками революционных идей, ну а с агитаторами в полках вы, наверное, уже сталкивались.
– Да, к несчастью для последних… А этот генерал не состоит в каком-нибудь обществе? Типа кружка вольных каменщиков по французскому или английскому обряду?
– Вы будто бы читаете мои мысли, Денис Анатольевич, – многозначительно улыбается господин ротмистр. – Явных доказательств тому нет, но находится в частой переписке с господином Гучковым, который в свою очередь очень близок с некоторыми известными нам масонами.
– Петр Всеславович, я понимаю, насколько это трудно, но по масонам информация даже важнее будет, чем по революционерам.
– Сложность в том, что для вербовки отпадает самый важный стимул – деньги. Остается ловить этих господ на каком-нибудь компромате. А это требует времени и большой осторожности. Но мы приложим все усилия. Если позволите, разговор продолжим в Институте, когда соберемся в полном составе.
– Несомненно. А сейчас, Петр Всеславович, пойдемте, представите меня своим подчиненным, и начнем занятия. Кстати, не хотите присоединиться?
– К сожалению, Денис Анатольевич, и рад бы, но не могу. Академик Павлов просил не задерживаться, послезавтра уезжаю. Но посмотрю охотно…
