Кирилл Артамонович обожал охотиться на северных кабанов – клыкастых, быстрых как кони. За день до свадьбы он потребовал устроить охоту на кабана.

– Поможет скоротать время, – сказал он Петру и подмигнул Васе, а та промолчала.

Петр возражать не стал. Кирилл Артамонович был знатным охотником, а кабанятина осенью была прекрасная: животные успевали нагулять жир. Хороший окорок украсит свадебный стол и поможет бледной дочери стать румянее.

Весь дом поднялся еще до рассвета. Копья на кабана уже были сложены сверкающей грудой. Псы услышали, как их точат, и всю ночь метались по псарне и скулили.

Вася встала раньше всех. Она не стала есть, а прошла на конюшню, где кони нервно били копытами, растревоженные поднятым псами шумом. Молодой жеребец Кирилла дрожал при каждом новом звуке. Вася подошла к нему и обнаружила рядом вазилу: тот залез жеребцу на спину. Вася улыбнулась крошечному человечку. Жеребец всхрапнул и прижал уши.

– Ты плохо воспитан, – сообщила ему Вася. – Наверное, Кирилл Артамонович слишком сильно дергает уздечку.

Жеребец развернул уши к ней.

«Ты не похожа на лошадь».

Вася ухмыльнулась:

– Слава Богу! Тебе не хочется на охоту?

Конь задумался.

«Я люблю скакать. Но свиньи гадко пахнут, а человек будет меня бить, если я испугаюсь. Лучше бы попастись на поле».

Вася успокаивающе потрепала коня по холке. Если Кирилл продолжит в том же духе, то погубит чудесного молодого коня, еще почти жеребенка. Огонь ткнулся ей в грудь носом, оставив на платье потеки зеленоватой жижи.

– Ну вот, теперь я еще больше похожа на пугало, – заметила Вася, ни к кому особенно не обращаясь. – Анна Ивановна будет в восторге.

– Кабан тебя не ранит, если ты будешь быстрым, – снова обратилась она к жеребцу, – а быстрее тебя никого на свете нет. Тебе не надо бояться.

Конь ничего не ответил – только положил голову ей на плечо. Вася погладила его шелковистые уши и вздохнула. Ей ужасно хотелось бы промчаться верхом по осеннему лесу, желательно, на длинноногом Огне, который, судя по всему, мог бы даже зайца в чистом поле обогнать. Вместо этого ей предстояло отправиться на кухню, месить тесто и слушать сплетни множества гостий. Все это время Ирина демонстрировала свои многочисленные умения, а Вася просто старалась ничего не сжечь.

– Обычно я назвал бы дурой девицу, подошедшую к моему коню, – произнес голос у нее за спиной. Огонь вскинул голову, чуть не сломав Васе нос. – Но вы умеете обращаться с животными, Василиса Петровна.

Кирилл Артамонович подошел ближе с улыбкой и поймал жеребца за недоуздок.

– Тише, безумец, – сказал он.

Жеребец косил глазом, но стоял на месте и дрожал.

– Вы рано вышли, господин мой, – проговорила Вася, опомнившись.

– Как и вы, Василиса Петровна.

От их дыхания образовывались облачка пара: в конюшне было прохладно.

– Дел много, – объяснила Вася. – Женщины приедут к вам по окончании охоты, если день выдастся ясный. А вечером мы пируем.

Он ухмыльнулся:

– Можете не извиняться, боярышня. Мне нравится, когда девушка встает рано и интересуется хозяйством мужчины. – В уголке его губ появилась ямочка. – Я не скажу вашему батюшке, что нашел вас здесь.

Вася уже совершенно успокоилась.

– Можете сказать, если хотите, – отозвалась она.

Он улыбнулся:

– Мне нравится ваш норов.

Она пожала плечами.

– Ваша сестра красивее, чем вы, – размышлял он вслух. – Через несколько лет из нее получится удобная жена: цветочек. Не из тех, от кого у мужчины беспокойные ночи. А вот вы… – Кирилл поднял руки, притянул ее к себе и провел ладонью по спине оценивающим жестом. – Слишком худая, – сказал он. – Но я люблю жилистых. И родами не помрешь. – Он обращался с ней уверенно, рассчитывая на повиновение. – Хочешь рожать мне сыновей?

Он поцеловал Васю, не дав времени опомниться, пока она все еще была ошеломлена его сильными объятиями. Поцелуй у него был под стать его прикосновениям: твердый, умело получающий удовольствие. Вася попыталась оттолкнуть жениха, но безрезультатно. Он заставил ее запрокинуть голову, надавливая на мягкое место под подбородком. У нее закружилась голова. Он него пахло мускусом, медом и лошадьми. Лежащая у нее на спине ладонь была крупная. Вторая рука тем временем скользнула по ее плечу, груди и бедру.

Обнаруженное, похоже, ему понравилось. Когда он ее отпустил, грудь у него вздымалась, а ноздри раздувались, словно у жеребца. Вася застыла, борясь с тошнотой. Она посмотрела ему в лицо. «Я для него кобыла, – внезапно очень ясно поняла она. – А если кобыла не дает себя объездить, ее волю ломают».

Улыбка Кирилла немного потухла. Вася не знала, насколько ясно он распознал ее гордость и презрение. Его взгляд снова скользнул по ее губам, по ее телу – и она поняла, что страх ее он точно заметил. Мимолетное беспокойство его покинуло. Он снова потянулся ее обнять, но Вася была проворнее. Она оттолкнула его руку и, не оглядываясь, убежала из конюшни. Добравшись до кухни, она выглядела настолько бледной, что Дуня усадила ее у печки и заставила выпить горячего меда, чтобы вернуть на лицо румянец.

Днем над землей стелился холодный туман, курившийся вокруг деревьев. Охота закончилась ближе к полудню. Вася, с мрачной сосредоточенностью вымешивавшая тесто, услышала далекий вопль умирающего зверя. Он вполне подходил под ее настроение.

Женщины выехали из дома под серым небом с чередой вьючных лошадей. Константин поехал с ними: в осеннем свете его лицо было бледным и восторженным. Мужчины и женщины наблюдали за ним с почтением и тайным восхищением. Избегая священника, Вася держалась с Ириной в конце кавалькады и сдерживала свою кобылу так, чтобы не обгонять Ирининого конька.

Туман расползался по земле. Женщины жаловались на холод и кутались в накидки.

Внезапно Мышь встала на дыбы, и даже флегматичный конек под Ириной прянул в сторону, так что девочка сдавленно вскрикнула и вцепилась в поводья. Вася поспешно заставила кобылу встать и поймала конька за уздечку. Проследив за разворотом ушей обоих животных, она увидела между двух высоких берез белокожее существо. Оно походило на человека с блеклыми глазами. Его волосами служило переплетение лесного подроста. Тени у него не оказалось.

– Все хорошо, – сказала Вася Мыши, – коней они не едят. Только глупых путников.

Кобыла повела ушами и нерешительно зашагала вперед.

– Леший, лесовик, – пробормотала Вася, проезжая мимо, и поклонилась, сидя в седле.

Хранитель леса, леший, редко подходил так близко к людям.

– Хочу с тобой поговорить, Василиса Петровна.

Голос хранителя леса был шелестом листвы на рассвете.

– Попозже, – пообещала она, справившись с изумлением.

Держась рядом с ней, Ирина спросила тоненьким голоском:

– Ты с кем говоришь, Вася?

– Ни с кем, – ответила она. – Сама с собой.

Ирина промолчала. Вася мысленно вздохнула: сестра непременно все расскажет своей матушке.

Охотники обнаружились у кромки леса: они удобно устроились под огромным деревом. Лесную свинью уже подвесили за задние ноги на толстой ветке. Из перерезанного горла кровь стекала в подставленное ведро. По лесу разносились хохот и хвастливые возгласы.

Сережу, считавшего себя уже взрослым, с большим трудом уговорили ехать с женщинами. Сейчас он спрыгнул со своего коня и, выпучив глаза, уставился на подвешенную тушу. Вася соскользнула с Мыши и передала поводья одному из слуг.

– Отличного зверя мы завалили, правда, Василиса Петровна?

Вопрос прозвучал из-за ее плеча. Она обернулась. В ладони Кирилла Артамоновича въелась засохшая кровь, но мальчишеская улыбка была все такой же ослепительной.

– Мясо будет очень кстати, – ответила Вася.

– Приберегу печень для вас. – Он смотрел оценивающе. – Вас не мешает откормить.

– Вы очень щедры, – сказала Вася.

Склонив голову, она отошла прочь, словно робкая девица, которая стесняется разговаривать. Женщины начали доставать из вьюков угощение. Вася осторожно отходила все дальше и дальше по направлению к купе берез, а потом скрылась за ними.

Она не заметила, как Кирилл, улыбнувшись сам себе, пошел следом.

Лешие были опасны. По своей прихоти они могла водить путников кругами, пока те не падали без сил. Иногда тем хватало ума надеть свою одежку задом наперед и этим себя защитить, но такое бывало редко. Чаще они погибали.

Вася нашла его в центре березовой рощицы. Леший смотрел на нее горящими глазами.

– Есть новости? – спросила Вася.

Леший издал скрипучий возглас неудовольствия.

– Твои люди заявились с шумом, пугая мой лес и убивая моих тварей. Раньше у меня спросили бы разрешения.

– И мы снова его у тебя просим, – поспешила сказать Вася.

У них хватает неприятностей и без разгневанного лесного хранителя. Она развязала вышитую ленту и вложила ему в руку. Он стал разглаживать ее своими длинными сучковатыми пальцами.

– Прости нас, – попросила Вася. – И… не забывай меня.

– Я попросил бы о том же, – отозвался хранитель леса, смягчаясь. – Мы блекнем, Василиса Петровна. Даже я, видевший, как эти деревья вырастают из сеянцев. Твои люди дрогнули, и черти стали усыхать. Если сейчас явится медведь, вы окажетесь без защиты. Придется расплачиваться. Берегись мертвецов.

– Что значит «берегись мертвецов»?

Леший склонил седую голову.

– Три знака, а мертвецы – четвертый, – ответил он.

А потом он исчез, и она слышала только чириканье птиц и шорох ветвей.

– Хватит уже, – проворчала Вася, не рассчитывая на ответ. – Почему никто из вас не говорит прямо? Чего вы боитесь?

Из-за деревьев вышел Кирилл Артамонович.

Вася напряженно выпрямилась.

– Вы заблудились, господин мой?

Он фыркнул:

– Не больше чем вы, Василиса Петровна. Никогда еще не видел, чтобы девушка ходила по лесу таким легким шагом. Но вам не следует оставаться без защиты.

Она ничего не ответила.

– Пройдемтесь вместе, – позвал он.

Отказаться было невозможно. Они пошли рядом по толстому слою влажного перегноя, а вокруг них на землю летели листья.

– Вам понравятся мои земли, Василиса Петровна, – сказал Кирилл. – Кони скачут по полям, конца которых глазу не видно, а купцы привозят нам украшения из Владимира, города Богоматери.

Вася вдруг ярко представила себе не нарядный терем боярина, а себя, скачущей галопом на коне, по земле, не ограниченной лесом. На мгновение она замерла, застыв неподвижно и улетев мыслями далеко. Кирилл погладил ее длинную косу, лежащую на ее груди. Опомнившись, она вырвала ее у него из рук. Он с улыбкой зажал ее конец в кулаке, заставляя подойти ближе.

– Полно, без этого. – Василиса попятилась, но он пошел за ней, наматывая ее косу себе на руку. – Я научу тебя меня хотеть.

Он стал искать ее губы.

Пронзительный крик разрезал лесную тишь.

Кирилл отпустил ее. Между деревьев мелькнуло что-то коричневое, и Вася бросилась бежать, проклиная длинный подол. Однако даже в неудобной одежде она двигалась быстрее, чем массивный мужчина позади нее. Она обогнула колючий куст и в ужасе остановилась. Сережа цеплялся за шею Мыши, а каурая кобыла лягалась и крутилась, словно годовалый жеребенок. Дико выкаченные глаза окружала белая полоса.

Вася ничего не понимала: мальчишка и раньше ездил на этой кобыле, а Мышь отличалась спокойным нравом. Тем не менее сейчас она скакала, словно ее оседлали бесы. Ирина жалась к стволу на краю поляны, прижав к губам обе руки.

– Я ему говорила! – проскулила она. – Сказала, что он безобразничает, а он ответил, что уже взрослый и может делать, что хочет. Он решил устроить скачку. Он меня не послушал!

Поляна, окруженная ольхами, была полна теней, слишком больших для полудня. Одна из них словно рванулась вперед. На секунду Васе показалось, что она видит безумную ухмылку и один подмигивающий глаз.

– Мышь, стой, – приказала она лошади.

Кобыла резко остановилась, прижимая уши. На мгновение все застыло.

– Сережа, – сказала Вася, – ну-ка…

Сквозь кусты проломился Кирилл. В тот же миг тени словно выпрыгнули сразу из трех мест. Кобыла опять не выдержала: она развернулась и понесла. Ее длинные ноги взрывали лесную тропу, и она чуть было не скинула своего наездника в дикой скачке между стволами. Сережа завопил, но все-таки удержался в седле, цепляясь за шею Мыши.

Где-то кто-то захохотал.

Вася бросилась к остальным лошадям, выхватывая поясной нож. Кирилл спешил за ней, но она была быстрее. Проскочив мимо ошеломленного отца, она оказалась рядом с Огнем.

– Ты что делаешь? – заорал Кирилл.

Вася не ответила. Жеребец был привязан – но одним взмахом ножа веревка была перерезана, и девушка прыжком вскочила на голую спину, запуская пальцы в рыжую гриву.

Конь помчался следом за Мышью. Кирилл остался стоять с разинутым ртом. Вася подалась вперед, подстраиваясь под ритм движения, крепко сжимая ногами конские бока. Она жалела, что не успела избавиться от многослойных юбок. Они промчались между деревьями, словно ураган. Вася низко наклонялась к шее коня. Перед ними возник упавший ствол. Огонь перескочил через преграду с легкостью оленя.

Они вырвались из леса на раскисшее поле, отставая от понесшей кобылы всего на десять корпусов. Сережа чудом продолжал цепляться Мыши за шею. У него не было выбора: падение на такой скорости грозило смертью: все поле было усеяно сотнями низких пеньков. Огонь быстро сокращал расстояние: он был гораздо быстрее, тем более что кобыла в панике делала зигзаги и дергалась, стараясь сбросить мальчишку со своей спины. Вася приказала Мыши остановиться, но кобыла ее не услышала или не послушалась. Вася ободряюще кричала Сереже, но ветер уносил слова прочь. Они с Огнем постепенно сокращали расстояние. С губ обоих животных летела пена. На дальнем конце поля была канава, выкопанная весной, чтобы отвести воду от посевов. Даже если Мышь сможет через нее перескочить, Сереже на ней ни за что не удержаться. Вася закричала Огню. Несколько мощных прыжков – и он поравнялся с беглянкой. Канава стремительно приближалась. Вася одной рукой потянулась к племяннику.

– Отпускай! Отпускай! – закричала она, хватая его за шкирку.

Сережа успел бросить на нее перепуганный взгляд, но Вася тут же выдернула его из седла и перекинула поперек холки Огня. У мальчишки в кулаках осталось по клоку черной гривы. В тот же момент Вася переместила свой вес, давая жеребцу сигнал отвернуть от оказавшейся прямо перед ними канавы. Огонь каким-то чудом сумел исполнить ее приказ, напрягши ноги и развернувшись так, чтобы сделать еще несколько скачков вдоль канавы. После чего он остановился, проскальзывая по грязи и дрожа всем телом. Мыши повезло меньше: в панике она попала в канаву и теперь билась на ее дне.

Вася соскользнула с Огня и пошатнулась: ноги у нее подгибались. Она стащила рыдающего племянника вниз и быстро его осмотрела. Нос и губы он расквасил о жесткое плечо жеребца.

– Сережа! – сказала она. – Сергей Николаевич! С тобой все хорошо. Тише.

Ее племянник рыдал, трясся и хихикал одновременно. Вася шлепнула его по окровавленной щеке. Он вздрогнул и замолчал, и она крепко его обняла. Сзади послышался шум: кобыла пыталась встать.

– Огонь, – сказала Вася стоявшему рядом жеребцу. Он был весь в мыле. – Стой на месте.

Конь дернул ухом, соглашаясь. Вася отпустила племянника и съехала на дно канавы. Мышь лежала в воде глубиной в локоть, но Васю это не остановило. Она встала на колени у мокрой головы кобылы. Чудом та не сломала себе ноги.

– Все хорошо, – прошептала Вася, – все хорошо.

Она стала дышать в такт дыханию лошади – и внезапно Мышь под ее горячей ладонью затихла. Вася встала и отошла подальше.

Кобыла собралась, неловко, словно жеребенок, и встала, широко расставив ноги. Вася, которая теперь сама начала дрожать, обняла кобылу за шею.

– Дурочка, – прошептала она. – Что на тебя нашло?

«Увидела тень, – сказала кобыла. – И у нее были зубы».

На большее времени не хватило: на краю канавы раздался шум множества голосов. Небольшой обвал из комьев глины возвестил появление Кирилла Артамоновича. Мышь прянула в сторону. Кирилл выпучил глаза.

Вася жарко покраснела.

– Кобыла испугалась, – объяснила она, схватив Мышь за уздечку. – От вас пахнет кровью, Кирилл Артамонович. Лучше не подходите.

Кирилл и не собирался съезжать в грязь и воду, однако Васины слова не улучшили ему настроения.

– Ты увела у меня коня!

У Васи хватило ума изобразить смущение.

– Кто научил тебя так ездить?

Вася задержала дыхание, оценивая жар его возмущения.

– Меня учил отец, – сказала она.

К ее немалому удовольствию, ее нареченный явно ужаснулся.

Она вылезла из канавы. Кобыла следовала за ней словно собачонка. Девушка остановилась на самом краю. Кирилл одарил ее холодным взглядом.

– Наверное, мне можно будет ездить на всех ваших конях, когда мы поженимся, – невинным тоном проговорила Вася.

Кирилл не ответил.

Вася пожала плечами, только теперь почувствовав, насколько устала. Ноги у нее стали слабыми, словно веточки, а левое плечо (она сдернула Сережу Огню на шею левой рукой) болело.

Целая группа всадников уже скакала по неровному полю. Петр был первым на своем надежном Буране. Васины братья почти от него не отстали. Коля спрыгнул на землю первым и сразу бросился к сыну, который продолжал тихо плакать.

– Сережа, ты цел? – вопросил он. – Сынок, что случилось? Сережа!

Ребенок не ответил. Коля набросился на Васю:

– Что случилось?

Вася не знала, что говорить, и пролепетала что-то невнятное. Ее отец и Алеша спешились следом за Колей. Петр быстро обвел взглядом ее, Сережу, Огня и Мышь.

– Ты цела, Вася? – спросил он.

– Да, – с трудом выдавила Вася.

Она покраснела. Их соседи – одни только мужчины – уже подскакали к ним и уставились на нее. Вася внезапно с глубоким стыдом заметила свою непокрытую голову, порванное платье и грязное лицо. Ее отец что-то тихо сказал Коле, подхватившему на руки плачущего сына.

Во время своей отчаянной погони Вася потеряла накидку, но спешившийся Алеша накрыл ее плечи своим плащом.

– Идем, дурочка, – сказал он, когда она с радостью закуталась в широкий плащ. – Уведем тебя с глаз долой.

Вася вспомнила о гордости и упрямо вздернула подбородок.

– Мне не стыдно. Лучше было сделать хоть что-то, чем смотреть, как Сережа сломает себе шею.

Петр ее услышал.

– Иди с братом, – рыкнул он неожиданно резко. – Сейчас же, Вася.

Вася воззрилась на отца, а потом безмолвно позволила Алеше посадить себя в седло. Соседи о чем-то переговаривались и жадно ее разглядывали. Вася сжала кулаки и не стала опускать голову.

Однако у соседей не было особо много времени, чтобы на нее глазеть. Алеша сел позади нее, дал коню шенкель и поскакал прочь.

– Тебе за меня стыдно, Лешка? – спросила Вася с глубоким презрением. – Ты теперь запрешь меня в погребе? Пусть лучше наш племянник погибнет, но я не осрамлю нашу семью?

– Не глупи, – отрезал Алеша. – Все быстрее забудется, если у них перед глазами не будет твоего порванного платья.

Вася ничего не ответила.

Уже мягче ее брат добавил:

– Я везу тебя к Дуне. Похоже, ты готова была упасть, где стояла.

– Отрицать не стану.

Ее голос стал мягче.

Алеша немного помялся.

– Васочка, а что ты все-таки сделала? Я знал, что ты умеешь ездить верхом, но… вот так? На этом безумном жеребце?

– Меня научили наши лошади, – ответила Вася, чуть помедлив. – Я уводила их с пастбища.

Она не стала вдаваться в подробности. Ее брат долго молчал.

– Мы увозили бы нашего племянника мертвым или искалеченным, если бы его не спасла ты, – медленно проговорил он. – Я это понимаю и благодарен за это. Отец тоже, конечно.

– Спасибо, – прошептала Вася.

– Вот только, – добавил он с легкой иронией, – боюсь, что тебя ждет избушка посреди леса, если только ты не захочешь уйти в монастырь или выйти за крестьянина. Твоя воинственность оттолкнула нашего соседа. Кирилл почувствовал себя униженным, когда ты забрала его коня.

Вася рассмеялась, но довольно жестко.

– Очень рада, – сказала она. – Теперь мне не понадобится сбегать со свадьбы. Я бы скорее вышла за крестьянина, чем за Кирилла Артамоновича. Вот только наш батюшка зол.

Перед самым домом их догнал Петр. На его лице читалась смесь облегчения, досады, злости – и чего-то еще. Возможно, то была тревога. Он откашлялся.

– Ты цела, Васочка?

Он так не обращался к ней очень давно.

– Да, – ответила она. – Но мне жаль, что я вас опозорила, батюшка.

Петр покачал головой, но ничего не ответил. Молчание было долгим.

– Спасибо тебе, – сказал, наконец, Петр, – за внука.

Вася улыбнулась.

– Благодарить следовало бы Огня, – сказала она, немного повеселев. – И то, что у Сережи хватило сообразительности так крепко держаться за холку Мыши.

Они доехали до дома молча. Вася быстро ушла, чтобы спрятаться в бане и пропарить ноющие руки и ноги.

Тем же вечером после ужина Кирилл подошел к Петру.

– Я думал, что получу благовоспитанную барышню, а не дикарку.

– Вася – хорошая девочка, – отозвался Петр. – Упрямая, но это можно…

Кирилл фыркнул:

– На моем коне можно было удержаться только черным колдовством, а не умением смертных.

– Это только сила и отчаянность, – возразил Петр, пытаясь все исправить. – Она родит тебе здоровых сыновей.

– Какой ценой? – мрачно вопросил Кирилл Артамонович. – Мне в доме нужна женщина, а не ведьма или лесной дух. И потом – она опозорила меня перед всеми вашими гостями.

И хотя Петр пытался его урезонить, он был тверд.

Петр редко бил детей, но когда Кирилл разорвал их помолвку, он выпорол Васю – возможно, чтобы дать выход своему страху за нее.

«Неужели она хоть раз в жизни не могла сделать, что ей велено?»

«Забирают только непокорных девиц».

Вася выдержала порку с сухими глазами и ушла, бросив на него укоризненный взгляд. Он не видел, что потом она плакала, свернувшись у Мыши в ногах.

Однако свадьба не состоялась. На рассвете Кирилл Артамонович уехал.