Массимо Полидоро, один из самых активных участников Итальянского комитета по контролю за сообщениями о паранормальных явлениях и автор журнала Query, опубликовал в издательстве Piemme исследование «Разоблачения. Книга о тайнах и заговорах» (2014), посвященное, как и многие другие его сочинения, всевозможным небылицам, наводнившим СМИ и головы людей, которых мы зачастую считаем вменяемыми. Полидоро наверняка рассчитывал, что такое заманчивое название привлечет любителей тайн во всем их многообразии, как раз про них писал Джон Чедвик, завершивший дешифровку критского линейного письма Б: «Желание раскрыть тайну является неотъемлемой составляющей человеческой природы: надежда на обладание тайным знанием, недоступным другому, способна взволновать даже наименее пытливые умы».

Безусловно, расшифровать древнюю письменность, когда-то игравшую значимую роль для целого народа, или вообразить, что американцы не были на Луне, что теракт 11 сентября организовал Буш или вообще евреи, что код да Винчи существует, – это не одно и то же. Полидоро обращается как раз к адептам второй секты, причем им движет не только жажда коммерческой наживы (вполне законная): начальные главки с их добродушным тоном усыпляют бдительность, однако к концу книги становится ясно, что заговор с целью убить Кеннеди, версии о смерти Гитлера, тайна Рен-ле-Шато, брак Иисуса с Магдалиной – не что иное, как досужие выдумки.

Почему небылицы столь популярны? Прежде всего потому, что они предлагают недоступное другим знание, а остальные причины Полидоро приводит, основываясь на знаменитом эссе Поппера о социальной теории заговоров. Цитирует он и Ричарда Хофштадтера, согласно которому страсть к заговорам следует интерпретировать через понятия психиатрии, применяемые к общественной мысли. Речь идет о двух проявлениях паранойи. Разница в том, что психический параноик чувствует себя жертвой всемирного заговора, а параноик социальный полагает, что оккультные силы преследуют ему подобных, его собственную нацию или религию. Социальный параноик, на мой взгляд, куда опаснее параноика психического, поскольку убежден, что его мании разделяют миллионы людей, и считает свои действия, направленные на раскрытие заговора, совершенно бескорыстными. Это объясняет многое из того, что происходит в наше время и что происходило ранее.

Полидоро цитирует в том числе Пазолини, который считал, что заговор лишает нас рассудка, освобождая от тяжкой необходимости соответствовать истине. Казалось бы, раз сегодня развелось столько сторонников конспирологических теорий, мы могли бы перестать обращать на них внимание: если кто-то считает, что американцы не высаживались на Луну, ему же хуже. Согласно последним исследованиям Дэниела Джолли и Карен Дуглас, «предпочтение сведений, поддерживающих конспирологические теории, сведениям, их опровергающим, снижает потенциальную политическую активность». В самом деле, если кто-то уверен, что миром исторически правят тайные общества и что члены Бильдербергского клуба – иллюминаты, которые устанавливают новый мировой порядок, то он спрашивает себя: а что я могу сделать? Я сдаюсь – и бешусь. Поэтому любая теория заговора подсовывает коллективному воображению несуществующие опасности, тем самым отвлекая его от настоящих угроз. Как предположил однажды Хомский, наибольшую выгоду от россказней о пресловутых заговорах получают организации, являющиеся мишенью конспирологических теорий, – а это уже похоже на заговор о теории заговора. Иными словами, соглашаясь, что за падением башен-близнецов стоял Буш, жаждавший оправдать вторжение в Ирак, мы погружаемся в дебри бредовых выдумок и перестаем анализировать настоящие причины и методы вторжения Буша в Ирак, а также влияние неоконсерваторов на него и его политику.

Из чего можно было бы заключить, что слухи о заговоре Буша против башен-близнецов распространяет сам Буш. Но мы не до такой степени конспирологи.