Если кто-то высказывает обидное мнение о вашем литературном или художественном творчестве, не стоит обращаться в суд, даже если выражения вашего противника выходят за грань (порой незаметную), проходящую между жестким критическим суждением и оскорблением. В 1958 году Беньямино даль Фаббро, энергичный и довольно неоднозначный музыкальный критик, в статье, опубликованной в миланской газете Il Giorno, разгромил в пух и прах выступление Марии Каллас, прославленной певицы, которую он не любил. Не помню, что именно он написал, но помню эпиграмму, которую этот любезный и острый на язык критик повторял друзьям в баре «Ямайка» в миланском квартале Брера: «Певица Эпидавра заслужила помидавра».

Каллас, тоже девушка с характером, в бешенстве подала на него в суд. Помню, как даль Фаббро рассказывал об этом в «Ямайке»: в тот день, когда на суде должен был выступать его адвокат, он явился одетым во все черное, чтобы защитник мог представить его как сурового и неподкупного ученого; а в тот день, когда должен был выступать адвокат Каллас (который не исключено, что воспользовался бы, как говорил даль Фаббро, тем, что некоторые злые языки представляли его неудачником), он надел просторный льняной костюм белого цвета и соломенную шляпу.

Естественно, суд оправдал даль Фаббро, признав его право на критику. Самое смешное во всем этом, что значительная аудитория, которая следила за полемикой в прессе, но имела смутное представление о законах и конституционном праве на свободу убеждений и свободное их выражение, сочла решение суда не признанием прав критика, а признанием того, о чем он говорил, то есть что Каллас пела плохо. Получилось, Каллас вышла из этой истории с (незаслуженным) дипломом плохой певицы, подписанным судом Итальянской Республики.

Вот вам доказательство мысли, что глупо тащить в суд того, кто ругает нас, не стесняясь в выражениях. По всей вероятности, суд признает его право на критику, а для невежественной толпы решение суда как раз подтвердит то, что мы заслуживаем всех этих выражений.

Вывод: нужно придерживаться двух древних правил: согласно первому, опровержение – это новость, данная дважды; согласно второму, если ты оказался по горло в липком веществе, лучше не шевелись, чтобы не гнать волну.

А что делать с тем, кто тебя оскорбил? Ничего, потому что если ты решил заняться литературой или искусством, значит, ты готов получать негативные отзывы и разносы, понимая, что это часть твоего ремесла. Тебе придется покорно ждать, что миллионы грядущих читателей ниспровергнут зависть врагов, ведь история расставляет все на свои места, пусть даже Луи Шпор назвал Пятую симфонию Бетховена «оргией шума и пошлости», Томас Бейли Олдрич написал об Эмили Дикинсон: «Бессвязность и отсутствие формы ее стишков – по-другому их не назвать – ужасны». А продюсер киностудии «Метро Голдвин Майер» после проб Фреда Астера заявил, что тот «не умеет играть, не умеет петь и лысый. Ну, танцует немного».

И если кто-то отрицательно отзывается о тебе, вступив с тобой в поединок за приз, который ему не достанется или не достался, это тоже плохо, это однозначно не делает ему чести. Один весьма известный писатель, когда его жена участвовала в университетском конкурсе, написал разгромную критику на книгу ее соперника. Конечно, и Караваджо не был образцом добродетели, и Фрэнсис Бэкон, великий мыслитель, был осужден за взяточничество и (как тогда было принято) лишен права занимать государственные посты; но писателя, о котором я упомянул, не умаляя его литературных заслуг, многие сочли достойным морального порицания.