История про тему о творчестве Монтале всем уже известна, но, поскольку эта «картонка» выйдет через восемь дней после злополучных событий, расскажу суть. На выпускном экзамене за курс средней школы темой сочинения было предложено стихотворение Эудженио Монтале о загадочной улыбке. Все последующие рассуждения имеют смысл, если перед нашими глазами есть оригинал, вот он:

Откровенно говоря, из всей поэзии Монтале это стихотворение – одно из наиболее «каменистых», и ожидать, что его разбор будет по плечу выпускнику, который, возможно, никогда не изучал Монтале, мне кажется излишне. Но, как известно, министерская комиссия сделала еще хуже. Она дала «наводку», которая (как было и в мои школьные годы) подсказывает студенту, что он должен сказать: что поэзия возвышает спасительную роль женщины, что воспоминания о женщине сосредоточены на ее улыбке и так далее, призывая в конце высказать свои оригинальные мысли – интересно какие, поскольку наиболее оригинальные соображения высказало само министерство. На самом деле пикантность этой истории, как все уже знают, связана с тем, что адресат этого стихотворения («К.») – не женщина, а мужчина. Мало того, русский танцовщик. Хотя все считают, что Монтале был гетеросексуален, известно, что когда речь заходит о русском танцовщике, образ которого был предметом скабрезных шуток в комедийных фильмах пятидесятых годов, это всегда вызывает двусмысленную улыбку.

Первой моей реакцией после прочтения газетных новостей, хотя я и не помнил стихотворения (я знаю наизусть много стихов из сборника «Кости каракатицы», но не это, замечу, что мне лично оно кажется менее музыкальным), была мысль о том, что нужно прекратить биографические сплетни об авторах. Авторы, покойные, как в данном случае, оставляют нам текст. И если текст говорит об улыбке, не уточняя чьей, читатель имеет право приписать эту улыбку кому хочет, как читающий Шекспира не обязан подозревать в образе «смуглой леди сонетов» не даму, а молодого человека. Однако, размышляя о правах текста, я нашел это стихотворение и убедился, что сам текст подсказывает нам, что адресован мужчине. Обращение «о далекий», безусловно, при всем желании не может быть истолковано как «издалека» или «пусть ты далеко». Так что эксперты министерства не читали текст, тогда как из текста можно понять, о чем речь, даже не обращаясь, как советует Марио Баудино в газете La Stampa, к изданию Контини – Беттарини, в котором стихотворение опубликовано на странице 30, а скупая информация о К. дается только на странице 872.

Я также считаю преувеличением обвинения в гомофобии, адресованные кем-то министерским чиновникам. Если вы не хотите, чтобы студенты подумали, что это стихотворение посвящено мужчине, достаточно просто выбрать другое. Нет, дело как раз в том, что в министерстве никто не прочитал предложенный текст.

Но если мы намерены со всей строгостью осудить министерских чиновников, не стоит быть снисходительными и к их критикам. Ведущая итальянская газета публикует статью на двух страницах, в которой говорится, что эти стихи написаны в 1975 году, тогда как всем известно, что сборник «Кости каракатицы» вышел в двадцатые годы (кстати, это уточняется в другом месте на той же странице), а также говорится, что личность «К.» установил Сильвио Рамат, который защитился «у» Монтале, что вряд ли, потому что Монтале никогда не преподавал в университете (на самом деле Рамат защитился, как я думаю, «по» Монтале). Я просто хочу заметить, что невнимательность – наш общий порок, а в одной интернет-газете даже утверждалось (конечно, в спешке, присущей моменту), что этот «К.» был одноклассником поэта. Что тут скажешь? Остается лишь улыбнуться.