Меня нет ни в Твиттере, ни в Фейсбуке. Это не противоречит конституции. Но в Твиттере, разумеется, есть мой фальшивый аккаунт – как есть он, если не путаю, и у Казаледжо. Как-то раз я встретил даму, которая, глядя на меня глазами, полными благодарности, сказала, что постоянно читает меня в Твиттере и несколько раз вступала со мной в переписку, что чрезвычайно обогатило ее интеллектуально. Я попытался объяснить ей, что это самозванец, но она так на меня посмотрела, будто я заявил, что я – это не я. Если я есть в Твиттере, значит, я существую. Twitto ergo sum.

Убеждая ее, я не слишком усердствовал, поскольку, что бы ни думала обо мне эта дама (а судя по ее реакции, Эко-самозванец говорил как раз то, с чем она была согласна), это никак не отразилось бы ни на истории Италии, ни на мировой истории – не отразилось бы даже на моей личной биографии. Было время, когда я регулярно получал по почте от другой дамы объемистые досье, якобы отправленные ею президенту Италии и другим выдающимся деятелям в знак протеста против кого-то, кто ее преследовал, которые она присылала мне для ознакомления, потому что, по ее словам, еженедельно, в каждой «картонке», я выступал в ее защиту. То есть, что бы я ни написал, она читала это как относящееся к ее личной проблеме. Я никогда не пытался ее разубедить, ведь это было бы бесполезно и ее глубоко личная паранойя все равно не повлияла бы на ситуацию на Ближнем Востоке. Потом, разумеется, не получив от меня никакого ответа, она переключила свое внимание на кого-то другого, так что не знаю, кого она терзает сейчас.

Мнение, высказанное в Твиттере, не имеет значения, потому что говорят все – и кто-то из этих «всех» верит в явления Девы Марии в Меджугорье, кто-то ходит к хироманту, кто-то считает, что за 11 сентября стоят происки евреев, а кто-то питает доверие к Дэну Брауну. Меня всегда завораживают твиты, бегущие строкой внизу экрана во время передач Телезе и Порро. О чем только в них не говорится, каждый противоречит предыдущему, а все вместе они дают представление не о том, что думают люди, а лишь о том, что думают отдельные выбранные наугад персонажи.

Твиттер – это как непременный бар «Спорт» в любой деревушке или пригороде. Разговор ведут: местный дурачок; мелкий собственник, убежденный, что его душат налогами; участковый врач, сетующий, что ему не досталась кафедра сравнительной анатомии в крупном университете; уже слегка перебравший граппы прохожий; дальнобойщик, расхваливающий потрясающих телок на объездной дороге, – и (изредка) кто-то, говорящий нечто осмысленное. Но все так и остается в четырех стенах, еще ни разу беседы за барной стойкой не повлияли на международную политику, и беспокоили они разве что фашистов, которые следили, чтобы в барах не говорили о «большой стратегии». В целом же о том, что думает большинство, можно судить лишь по статистическим данным, получаемым в тот момент, когда каждый, хорошенько поразмыслив, голосует – и голосует за чье-то чужое мнение, забывая все, что было сказано в баре.

Выходит, эфир интернета пестрит мнениями, не имеющими значения – в том числе и потому, что если нравоучение и можно уложить менее чем в сто сорок знаков (например, «возлюби ближнего, как самого себя»), то чтобы изложить «Богатство народов» Адама Смита, знаков потребуется куда больше, и еще больше – чтобы растолковать, что означает E = mc².

Но зачем тогда публикуют твиты высокопоставленные персоны вроде Летты, которому достаточно препоручить те же самые мысли агентству ANSA, чтобы их тут же подхватили газеты и телевидение, донося их и до не сидящего в интернете большинства? И зачем папа держит в Ватикане семинариста-почасовика, дабы тот кратко излагал высказанное святейшим отцом urbi et orbi перед миллионами и миллионами телезрителей? Честно говоря, я и сам не знаю – вероятно, кто-то их убедил, что и это тоже нужно, чтобы привлечь огромное количество пользователей Сети. Ну хорошо, пускай Летта и Бергольо, но зачем тогда пишут в Твиттере господа Росси, Паутассо, Брамбилла, Чезарони и Эспозито?

Наверное, чтобы почувствовать себя немножко Леттой и папой.