До самой зимы он работал над своим докладом. Он понимал, что успех в Тильзите отнюдь не гарантирует успеха в Берлине, Мюнхене и других крупных столичных городах. Там публика более осведомленная и критически мыслящая. Там не умолчишь о том, что Норденшельд еще в 1878–1879 годах прошел Северным морским путем, или о том, что споры, кому принадлежит приоритет – Фредерику Куку, который якобы достиг Северного полюса в 1908 году, или Роберту Пири, покорившему полюс годом позже, – свидетельствуют, как сложно подтвердить либо опровергнуть подобное достижение. Плавание вдоль северного побережья Евразии – тут необходима большая удача и требуется немалое время. Это все знают, а что еще нужно знать? Экспедиция к Северному полюсу с неоспоримыми доказательствами достижения поставленной цели – предприятие дорогостоящее, опасное и тяжелое… Не будет ли оно в конце концов выполнено летательными аппаратами, которые совершенствуются с каждым днем?..

Герберт решил сделать доклад о Северном морском пути, – он обоснует, что немцам необходимо его исследовать и необходимо, чтобы исследовал путь он, Герберт Шрёдер. Сибирское побережье Ледовитого океана недостаточно картографировано, оно отражено на картах хуже, чем берега Гренландии и Северной Америки. Когда эти берега будут исследованы, когда будет произведена их картографическая съемка, тогда только и можно будет вынести окончательное суждение о перспективах навигации по Северному морскому пути из Европы в Азию. Когда сомкнется кольцо вокруг Арктики, тогда только станет возможно разведать ее полезные ископаемые.

Работая над докладом, Герберт также писал письма, предлагая выступить с докладом в различных научных обществах – географических, этнологических, этнографических, краеведческих, антропологических, палеографических и океанографических. Он написал Эриху Дригальскому, просил видного ученого и путешественника публично поддержать начинание, написал в берлинские и гамбургские фирмы прошения о помощи со снаряжением, одеждой, провиантом, написал издательской фирме Брокгауза – предложил напечатать открытки с видами Арктики, с тем чтобы часть выручки от продажи открыток пошла на снаряжение экспедиции. Заручившись согласием научных обществ и договорившись о своем выступлении, он разослал приглашения на свой доклад правителям и политикам, фабрикантам и банкирам, а также другим влиятельным лицам.

Ольга радовалась, так как в эти месяцы Герберт проводил с ней больше времени, чем когда-либо раньше. Он читал ей готовые страницы доклада, письма и прошения, прислушивался к ее советам. Она научила его писать доклад не весь сразу от начала и до конца, а отдельными кусками, которые потом можно будет по-разному компоновать и использовать в новых докладах. Она научила его говорить без бумажки, сначала он заучивал наизусть небольшие отрывки, потом привык обходиться короткими тезисами. Ольга репетировала с ним, при этом перебивала, делала реплики, в то время как он говорил, задавала вопросы, выкрикивала возражения. Она отучила его от привычки теребить волосы в моменты растерянности или смущения и отучила повышать голос, отвечая на критику и возражения. Она сделала из Герберта оратора.

Она растолковала ему, что если он хочет найти ходатаев и сторонников, готовых вложить деньги в экспедицию, то должен научиться обхождению с самыми разными людьми, а начать учиться этому он может хоть сейчас, в ее деревне. И он стал более обходительным. Пропала его нелюдимость. Но осталась резкость, которая зачастую выглядела как высокомерие.

Тем временем Виктория вышла замуж и уехала в Рейнскую область, а наследница сахарного завода нашла себе другого сахарозаводчика, но, несмотря на это, родители Герберта стояли на своем: Ольга не годится в жены их сыну. Деньги, полученные Гербертом от покойной тетушки, таяли, и родители надеялись, что ввиду надвигающихся финансовых неурядиц сын станет сговорчивей. Пока что результатом было лишь то, что он нашел в Тильзите гостиницу подешевле и перестал арендовать экипаж: в Шмалленингкен он ездил на пригородном поезде, от станции до деревни шесть километров шел пешком – или бежал бегом. А так как перед домом, где жила Ольга, больше не стояла пролетка с лошадью, то Герберт мог оставаться до утра, не привлекая к себе излишнего внимания.

Однажды в декабре Герберт пришел вечером уже затемно. Ольга и не ждала его так поздно. У нее гостил Айк – в той крестьянской усадьбе другие дети заболели, Занна сбивалась с ног от хлопот – всех надо было поить липовым отваром да еще делать компрессы и растирать камфарным спиртом, и Айка надо было уберечь от заразы. Ольга и Айк играли, Герберт поморщился, однако сел рядом и тоже стал играть. Вскоре Ольга занялась ужином, а он с Айком продолжал играть, все втроем они сели ужинать, после ужина Герберт и Айк еще поиграли, пока Ольга мыла посуду. Она слушала, о чем они говорят: «Приятель, не сердись», – это была новая настольная игра, обоим еще не знакомая, и оба сердились, теряя терпение, спорили, смеялись. Потом Ольга уложила Айка спать в кровати, которая, не помещаясь в спальне, стояла на кухне, и низко спустила лампу над столом, чтобы свет не мешал Айку.

Герберт читал – с почтой пришел отчет Амундсена о предпринятом им в 1903–1905 годах плавании по Северо-Западному морскому проходу. Ольга положила перед собой стопку тетрадей и открыла ту, что лежала сверху. Но она не читала. По ее щекам катились слезы.

Герберт поднял голову и взглянул на нее.

– Что с тобой? – Он встал и опустился рядом с Ольгой на колени. Он гладил ее руки и шептал: – Что с тобой?

– Это просто… – Она тоже заговорила шепотом, и тут словно прорвало плотину – Ольга разрыдалась. – Это… – От слез она не могла говорить и только качала головой.

– Что?

– Слышишь, как дышит Айк?