49

Во второй раз менее чем за неделю лейтенант д’Агоста оказался в оружейной комнате особняка на Риверсайд-драйв. Здесь ничего не изменилось: все то же раритетное оружие, стены, отделанные панелями красного дерева, кессонированный потолок. И люди в комнате были те же: Констанс Грин в блузке из тонкой ткани и плиссированной юбке темно-бордового цвета, и Марго, рассеянно улыбнувшаяся д’Агосте. Подозрительным было только отсутствие хозяина особняка, Алоизия Пендергаста.

Констанс заняла место во главе стола. Она казалась еще более загадочной, чем обычно, с ее чопорными манерами и старомодным выговором.

– Благодарю вас обоих за то, что пришли, – сказала она. – Я просила вас об этом, потому что ситуация сложилась чрезвычайная.

Д’Агоста, удобно устроившийся в кожаном кресле, внезапно почувствовал что-то недоброе.

– Мой опекун, наш друг, болен… очень серьезно болен.

– Насколько серьезно? – спросил д’Агоста, подавшись вперед.

– Он умирает.

В комнате наступила мертвая тишина.

– Значит, он был отравлен, как и тот тип в Индио? – спросил д’Агоста. – Проклятье! Где он пропадал все это время?

– Он был в Бразилии, потом в Швейцарии, пытался узнать, почему его отравили и что произошло с Альбаном. В Швейцарии болезнь подкосила его. Я нашла его в женевской больнице.

– А где он сейчас?

– Наверху. Под врачебным наблюдением.

– Насколько я понимаю, потребители эликсира Езекии умирали через несколько месяцев, а то и лет, – сказала Марго. – Видимо, Пендергаст получил дозу очень высокой концентрации.

Констанс кивнула:

– Да. Тот, кто напал на него, знал, что другой возможности ему не представится. Будет логичным допустить, что человек, который напал на Пендергаста в «Солтон-Фонтенбло» и потом умер в Индио, получил еще более сильную дозу.

– Похоже, что так, – подтвердила Марго. – Я получила отчет от доктора Сэмюэлса из Индио. В костях умершего присутствуют такие же необычные вещества, какие я обнаружила в костях миссис Паджетт, только в гораздо более высокой концентрации. Неудивительно, что эликсир убил его так быстро.

– Если Пендергаст умирает, – сказал д’Агоста, вставая, – то почему, черт побери, он не в больнице?

Констанс холодно взглянула на него:

– Он настоял на том, чтобы покинуть больницу в Женеве и лететь домой на частном санитарном самолете. Невозможно уложить человека в больницу против его воли. Он утверждает, что помочь ему никто не в силах, а умирать в больнице он не хочет.

– Господи… – выдохнул д’Агоста. – Что мы можем сделать?

– Нам нужно противоядие. А чтобы его найти, нам нужна информация. Поэтому я вас и пригласила. Лейтенант, расскажите нам о ваших последних успехах.

Д’Агоста потер лоб:

– Не знаю, какое отношение это имеет к делу, но мы выяснили прошлое человека, который напал на Пендергаста. Он жил в Гэри, штат Индиана. Три года назад его звали Говард Рудд, у него была семья и магазин хозтоваров. Он залез в долги, кредиторы оказались плохими людьми, и он в конечном счете исчез, оставив жену и детей. Два месяца назад он появился с новым лицом. Этот человек напал на Пендергаста и, вероятно, убил Виктора Марсалу. Мы пытаемся выяснить, что с ним происходило в течение этих трех лет – где он был, на кого работал. Пока что упираемся в стену. – Д’Агоста взглянул на Марго.

Она ничего не сказала, но ее лицо было бледным.

Воцарилось молчание. Наконец Констанс снова заговорила:

– Не совсем.

Д’Агоста вопросительно посмотрел на нее.

– Я составила список жертв Езекии, предполагая, что за отравление несет ответственность кто-то из потомков. В числе пострадавших были Стивен и Этель Барбо, семейная пара, которая стала жертвой эликсира в тысяча восемьсот девяносто пятом году, оставив трех сирот, включая и ребенка, зачатого, когда Этель принимала эликсир. Семья жила в Новом Орлеане на Дофин-стрит, всего в двух домах от семейного особняка Пендергастов.

– Почему именно они? – спросил д’Агоста.

– У них есть правнук, Джон Барбо. Он директор военной консалтинговой компании «Ред Маунтин индастриз», человек богатый, ведет затворнический образ жизни. У Барбо был сын, единственный ребенок. Мальчик был талантливым музыкантом. Всегда был слаб здоровьем. Два года назад он заболел. Я не смогла узнать подробностей болезни, но ее необычные симптомы озадачили целую армию врачей и специалистов. Были предприняты титанические усилия, но жизнь мальчику спасти не удалось. – Констанс перевела взгляд с Марго на д’Агосту, потом снова на Марго. – Его история болезни описана в британском медицинском журнале «Ланцет».

– Что вы хотите сказать? – спросил д’Агоста. – Что яд, который убил прабабку и прадеда Джона Барбо, через несколько поколений убил его сына?

– Да. Перед смертью он жаловался на запах гнилых цветов. И я обнаружила несколько других похожих смертей в семье Барбо на протяжении нескольких поколений.

– Я в это не верю, – заявил д’Агоста.

– А я верю, – сказала Марго, заговорив впервые за все это время. – Ваше предположение состоит в том, что эликсир Езекии вызвал эпигенетические изменения. Такие изменения могут передаваться из поколения в поколение. Главная причина эпигенетических изменений – природные яды.

– Спасибо, – сказала Констанс.

Снова наступила короткая пауза.

Д’Агоста поднялся на ноги и принялся беспокойно расхаживать по комнате, пытаясь собраться с мыслями.

– Хорошо. Давайте сведем все воедино. Получается, что Барбо отравил Пендергаста этим эликсиром, чтобы отомстить не только за своих предков, но и за сына. Как эта мысль могла прийти в голову Барбо? Маловероятно, чтобы он знал о несчастье с его прабабкой и прадедом, которые умерли больше века назад. И вообще, весь этот замысел мести: убить Альбана, затолкать ему в желудок камешек бирюзы, выманить Пендергаста на другую часть континента – все это неимоверно сложно. Для чего? Кому такое могло прийти в голову?

– Человеку по имени Тапанес Ланьдберг, – ответила Констанс.

– Кому? – переспросила Марго.

– Ну конечно! – Д’Агоста хлопнул в ладони и резко повернулся. – Альбан! Я ведь говорил вам, что почти за год до того, как его убили, он прилетал в Нью-Йорк, в район Олбани, судя по материалам дела, которое ведет лейтенант Энглер!

– «Ред Маунтин индастриз» находится в Адирондаке, штат Нью-Йорк, – сказала Констанс. – В полутора часах езды от Олбани.

Д’Агоста снова повернулся:

– Альбан. Этот бешеный мерзавец. Из того, что мне говорил Пендергаст, этот негодяй любил играть именно в такие игры. Конечно, с его блестящим умом он наверняка все узнал про эликсир Езекии. И тогда он начал действовать, нашел потомка жертвы эликсира – человека, у которого был и мотив для мести, и средства воплотить план мщения в жизнь. С Барбо он попал в самое яблочко. Вероятно, Альбану стало что-то известно о личности Барбо; этот парень наверняка исповедует принцип «око за око». В других обстоятельствах это выглядело бы даже красиво: Пендергаст расплачивается за свою вину перед обоими – Барбо и Альбаном.

– Да. От этой схемы попахивает Альбаном, – сказала Констанс. – Только он мог придумать всю эту историю с «Солтон-Фонтенбло» и шахтой по добыче бирюзы. А потом явился к Барбо: «Вот вам прекрасный план. Нужно только синтезировать эликсир и заманить туда Пендергаста».

– Получается, что Альбан сам себя переиграл, – заметила Марго.

– Вопрос лишь в том, – подхватил д’Агоста, – как это поможет нам найти противоядие?

– Прежде всего мы должны расшифровать формулу эликсира, чтобы понять, как повернуть его действие вспять. Если Барбо сумел воссоздать эликсир, то сможем и мы. – Констанс огляделась вокруг. – Я изучу коллекции, которые находятся здесь в подвале, папки, семейные архивы, старую химическую лабораторию – вдруг мне удастся обнаружить формулу Езекии. Марго, вы сможете провести углубленные исследования с костей миссис Паджетт? В этих костях содержится важный ключ, судя по тем немалым усилиям, которые предпринял Барбо, чтобы раздобыть одну из них.

– Да, – кивнула Марго. – Отчет коронера, делавшего вскрытие тела Рудда, тоже может помочь раскрыть формулу.

– Что касается меня, – сказал д’Агоста, – то я займусь проверкой этого Барбо. Если окажется, что он виновен, я так на него надавлю, что эта формула выскочит из него…

– Нет.

Это слово, долетевшее от дверей оружейной комнаты, было произнесено другим, новым голосом, больше похожим на хриплый шепот. Д’Агоста повернулся на голос. Пендергаст в мятом шелковом халате нетвердо стоял на ногах, опираясь о дверной косяк. Выглядел он хуже смерти, и только глаза его сверкали, как монеты.

– Алоизий! – вскрикнула Констанс, вскакивая на ноги. – Почему ты встал с постели? – Она поспешила к нему, обходя стол. – Где доктор Стоун?

– От доктора нет никакой пользы.

Она попыталась увести его из комнаты, но Пендергаст оттолкнул ее.

– Я должен сказать кое-что. – Он покачнулся, но сумел выпрямиться. – Если вы правы, то человек, который сделал это, оказался способен убить моего сына. Это очень сильный и опасный противник. – Он тряхнул головой, прогоняя туман из головы. – Если вы поедете к нему, то подвергнете себя смертельной опасности. Это моя борьба. Я, и только я… доведу это дело… должен довести…

В дверях появился высокий худой человек в очках в роговой оправе и костюме в белую полоску, со стетоскопом, висящим на шее.

– Идемте, мой друг, – мягко сказал. – Вы не должны напрягаться. Давайте вернемся наверх. Мы можем сесть в лифт.

– Нет! – снова возразил Пендергаст, на сей раз слабее.

Усилия, которые он потратил, чтобы подняться с кровати и спуститься сюда, вымотали его. Доктор Стоун бережно, но уверенно увел его. Они исчезли в коридоре, откуда до д’Агосты донесся голос Пендергаста:

– Свет! Как он сверкает! Умоляю, выключите его…

Трое в комнате остались стоять. Д’Агоста заметил, что Констанс, обычно отстраненная и хладнокровная, раскраснелась от волнения.

– Он прав, – сказал д’Агоста. – Этого Барбо голыми руками не возьмешь. Нужно будет все продумать. Мы должны постоянно быть на связи и делиться информацией. Одна ошибка – и нас всех могут убить.

– Поэтому мы не совершим ни одной ошибки, – тихо произнесла Марго.