21
Сегодня первая суббота после Рождества, и «Вафл Хаус» полон стариков, детей и случайного народа, который сидит за стойками и реально читает бумажные газеты. Люди очень любят приходить сюда на завтрак. Ну, наверное, формально «ВаХа» — и есть заведение для завтраков. Родители отсыпаются, поэтому здесь только мы с сестрами — подпираем стенку в ожидании свободного столика.
Мы стоим здесь уже минут двадцать и просто торчим в телефонах. Но тут Элис говорит: «О, привет», глядя на парня за столом на другом конце зала. Тот поднимает голову, улыбается и машет ей. Он кажется на удивление знакомым: долговязый, с кудрявыми каштановыми волосами.
— Это тво..?
— Нет, Саймон. Это Картер Эддисон. Он выпустился на год раньше. Очень хороший парень. Вообще-то, малыш, может, тебе стоит с ним познакомиться, потому что…
— Ага. Я пошел, — говорю я, потому что до меня только что дошло, почему Картер Эддисон выглядит таким знакомым.
— Что? Почему?
— Потому что.
Я протягиваю руку за ключами от машины. А потом выхожу на улицу.
Я сижу на водительском сиденье с айподом в ушах и печкой на полной мощности и перескакиваю с песен Tegan and Sara на Fleet Foxes. Тут пассажирская дверь открывается и в машину садится Нора.
— Так что с тобой такое? — спрашивает она.
— Ничего.
— Ты знаешь того парня?
— Какого парня?
— С которым болтает Элис.
— Нет.
Нора косится на меня.
— Тогда почему убежал, едва его увидев?
Я откидываю голову на подголовник и закрываю глаза.
— Я знаю его брата.
— И кто он?
— Помнишь пост на «Криксекретах»?
У Норы глаза лезут на лоб.
— Тот, в котором..?
— Ага.
— На фига ему это писать?
Я пожимаю плечами.
— Ему нравится Эбби, он гребаный идиот, и плюс он думает, что у нее ко мне чувства. В общем, не знаю. Это долгая история.
— Вот мудак, — отвечает Нора.
— Да уж, — говорю я, глядя на нее.
Нора никогда не ругается.
Я вздрагиваю от громкого стука, поворачиваюсь и вижу разозленное лицо Элис у окна с моей стороны.
— На выход, — командует она. — Я поведу.
Я пересаживаюсь назад. Ну и пофиг.
— И что это была за чертовщина? — спрашивает Элис, выезжая с парковки и сверкая глазами в зеркале заднего вида.
— Не хочу об этом говорить.
— Ладно, но вообще мне было немного неловко объяснять Картеру, с чего вдруг мои брат и сестра дали деру, как только его увидели. — Она выезжает на Росвелл-роуд. — Кстати, он был с братом, малыш. Брата зовут Марти. Он в твоем классе. Хороший вроде парень.
Я молчу.
— И вообще, я жутко хотела вафель, — сердито добавляет Элис.
— Ну хватит уже, Элли, — вздыхает Нора.
Слова повисают в воздухе.
И еще — Нора никогда не перечит Элис.
До дома мы добираемся в тишине.
* * *
— Саймон. Холодильник в подвале. Не потом. Не через минуту. Сейчас, — чеканит мама. — Или вечеринка отменяется.
— Мам, успокойся. Сейчас все сделаю.
И вообще понятия не имею, с чего она решила, будто это вечеринка.
— Ты же понимаешь, что Ник, Лиа и Эбби были здесь, наверно, триллион раз.
— Прекрасно, — отвечает она. — Но на этот раз ты приберешься в подвале или будешь встречать Новый год у нас с папой в объятиях на диване.
— Или мы пойдем к Нику, — бормочу я.
Мама уже поднимается по лестнице, но разворачивается, чтобы поймать мой взгляд.
— Еще чего. И, кстати, о Нике. Мы с папой поговорили и решили, что нам с тобой нужно сесть и придумать, где он будет отныне ночевать. За сегодня я не волнуюсь, потому что придут девочки, но на будущее…
— О боже, мам, хватит. Я не хочу сейчас это обсуждать.
Господи Иисусе. Как будто наше с Ником пребывание в одной комнате обязательно должно привести к бурному, неистовому сексу.
Все собираются к шести вечера, и, забравшись на хлипкий диван в подвале, мы смотрим повторные серии «Супа» и едим пиццу. Наш подвал похож на капсулу времени с ворсовым ковром верблюжьего цвета и полками, заставленными Барби, фигурками Могучих рейнджеров и покемонами. Здесь есть ванная комната и маленькая прачечная с холодильником. В общем, очень уютно и клево.
На одном конце дивана сидит Лиа, на другом Ник пощипывает струны старой Нориной гитары, а между ними устроились мы с Эбби. Бибер скулит за дверью, наверху то и дело раздаются шаги, а Эбби рассказывает историю о Тейлор. Видимо, Тейлор сказала что-то бесёжное. Я стараюсь смеяться в нужные моменты и, кажется, слегка перевозбужден. Лиа же сосредоточенно смотрит в телик.
Когда мы заканчиваем есть, я бегу наверх открыть дверь Биберу, который чуть не кубарем скатывается с лестницы и влетает в комнату, словно пушечное ядро.
Ник выключает звук на телевизоре и на медленный лад играет мелодию «Brown Eyed Girl». Шаги наверху замирают, и я слышу чьи-то слова: «Ого, как красиво». Это одна из подружек Норы. Голос Ника оказывает сверхъестественный эффект на девятиклассниц.
Ник сидит так близко к Эбби, что я прямо физически чувствую волны паники, исходящие от Лии. Мы с ней устроились на полу и чешем Биберу живот. Она не произносит ни слова.
— Вы только посмотрите на этого пса, — говорю я. — Ни стыда ни совести. Такой, типа: «Щупайте меня».
Я чувствую странную необходимость быть супервеселым и разговорчивым.
Лиа проводит пальцами по завиткам на животе у Бибера и не отвечает.
— У него такой кока-коловый рот, — замечаю я.
Лиа смотрит на меня.
— Нет такого слова.
— Нет?
Иногда я забываю, что придумано у нас в семье, а что существует на самом деле.
И потом вдруг, не меняя интонации, она ни с того ни с сего говорит:
— Кстати, пост удалили.
— Знаю. — Я чувствую нервный трепет в животе.
Я еще не обсуждал тот пост на «Тамблере» с Ником и Лией, хотя в курсе, что они его видели.
— Но можем не обсуждать, — говорит Лиа.
— Все нормально.
Я поднимаю взгляд на диван. Откинувшись на подушках головой к Нику, Эбби сидит с закрытыми глазами и улыбается.
— Ты знаешь, кто его написал? — спрашивает Лиа.
— Да.
Она вопросительно смотрит на меня.
— Это неважно.
Мы ненадолго затихаем. Ник перестает играть, но мычит себе под нос и выстукивает ритм по корпусу гитары. Лиа с минуту скручивает волосы в пучок, а потом снова распускает, и они падают ей на грудь. Я смотрю на нее, избегая взгляда, и говорю:
— Я знаю, что ты хочешь спросить.
Она пожимает плечами, чуть улыбаясь.
— Я гей. Это правда.
— Окей, — отвечает она.
Я замечаю, что Ник больше не мычит.
— Но я не хочу раздувать из этого целое дело, ладно? Короче, не знаю… Кто-нибудь хочет мороженое? — Я встаю.
— Ты только что сказал, что ты гей? — уточняет Ник.
— Да.
— Ладно, — говорит он, и Эбби отвешивает ему шлепок. — Что?
— Это все, что ты хочешь сказать? «Ладно»?
— Ну он же попросил не раздувать из этого целое дело, — парирует Ник. — Что я еще должен сказать?
— Скажи что-нибудь ободряющее. Не знаю. Или неловко подержи его за руку, как я. Да что угодно.
Мы с Ником переглядываемся.
— Я не стану брать тебя за руку, — говорю я с полуулыбкой.
— Как хочешь, — кивает он. — Но знай, что я бы согласился.
— О-о-оу, так-то лучше, — одобряет Эбби.
Молчавшая все это время Лиа вдруг поворачивается к ней.
— Саймон уже рассказал тебе?
— Он… Э-э, да, — отвечает Эбби, покосившись на меня.
— А-а. — произносит Лиа.
И наступает тишина.
— Что ж, я пошел за мороженым, — говорю я и направляюсь к лестнице, а Бибер, путаясь у меня в ногах, пытается не отставать.
* * *
Через несколько часов мороженое съедено, Персик спущен, а соседские фейерверки наконец израсходованы. Я пялюсь в потолок. У нас в подвале фактурный потолок, и в темноте из-за текстуры на нем вырисовываются картины и лица из теней. Ребята принесли с собой спальные мешки, но мы все равно сделали гнездо из одеял, простыней и подушек на ковре.
Рядом со мной спит Эбби, и я слышу, как неподалеку храпит Ник. Глаза у Лии закрыты, но она дышит так, словно не спит. Наверное, невежливо толкать ее из любопытства?..
Но тут она вдруг переворачивается на бок, и вздыхает, и распахивает глаза.
— Куку, — шепчу я, пододвигаясь к ней.
— Куку.
— Ты злишься?
— Из-за чего?
— Из-за того, что я сначала признался Эбби.
Несколько секунд она молчит, а потом отвечает:
— У меня нет права злиться.
— В смысле?
— Это твое дело, Саймон.
— Но у тебя есть право на эмоции, — говорю я. Если чему-то я и научился у матери-психолога.
— И все-таки это не меня касается. — Лиа переворачивается на спину и кладет руку под голову.
Не знаю, что тут ответить. С минуту мы молчим.
— Не злись, — говорю я.
— Ты думал, я паршиво отреагирую или не смогу смириться?
— Конечно, нет. Боже, Лиа, нет. Вовсе нет. Ты самый… Ты же познакомила меня с Драрри. Короче, ни о чем таком я и не переживал.
— Ну ладно. — Другая ее рука лежит на животе поверх одеяла, и я смотрю, как она поднимается и опускается в такт дыханию. — А кому ты еще рассказал?
— Семье. Нора увидела пост, поэтому пришлось.
— Ага, но я имела в виду кому еще, кроме Эбби?
— Никому, — говорю я. Но потом закрываю глаза и думаю о Блю.
— Тогда как это попало на «Тамблер»?
— Ах да. — Я корчу гримасу и, снова открыв глаза, добавляю: — Длинная история.
Лиа подвигает ко мне голову, но молчит, и я чувствую, что она за мной наблюдает.
— Кажется, я сейчас усну, — говорю я.
Но это не так. Я не сплю. Еще очень долго не сплю.
