Бывшая Россия, Удмуртия
Камбарка
Тысяча сорок второй день Катастрофы
Утром Паша опоздал на работу. Сильно опоздал. На час с лишним. Да еще и с запахом изрядным.
В УРС такое не приветствовалось, люди за свои места держались. Можно было получить выговор, потом и увольнение. Но тут никто ему ничего не сказал, коллеги его ощутимо сторонились, телефон молчал.
Никто себе лишних проблем не хотел.
Паша до обеда сидел и пасьянс на компьютере раскладывал. Получалось плохо. Затем пошел в столовку… от голода уже подташнивало. Привык к домашнему.
Взял суп, кашу. Прошел за стол. Съел суп, взялся за кашу… ложка на что-то натолкнулась.
Пакетик. Маленький. В нем записка.
Автовокзал Камбарки был небольшим, не проходным, – тут мало автобусов останавливалось, несмотря на то, что рядом был мост. Рядом с ним, как и в других городах, стихийно возник рынок, который власти не разгоняли, потому что всем надо как-то жить, и селянам, и горожанам. Полиция тут появлялась нечасто, следили только за продажей самогона. Но самогон все равно продавали, только из-под полы.
Паша оставил служебку на соседней улице, вышел, осмотрелся… никого вроде. Пошел к базару… там уже крестьяне сворачивались… ржали лошади…
Грузили автобус – сейчас все автобусы полугрузовые…
Никого знакомых не было…
Паша начал прохаживаться по платформе, как и было сказано в записке.
Потом его внимание привлек мужик, шедший от рынка. Он был одет тепло, теплее, чем требовалось, и все время кого-то высматривал.
Увидел Пашу и шагнул к нему. Паша сунул руку в карман, к пистолету.
Мужик смотрел на него.
– Ну чо? – просипел он. – Пополам будешь?
Паша сплюнул.
– Дергай отсюда.
Мужик и не спорил, прошел мимо. Из-за спины послышалось.
– Паш…
Паша вздрогнул.
– За мной иди.
Они направились к рынку.
– По сторонам не пялься. И деньги сюда давай…
– Сколько?
– Как маленький. Полтинника хватит…
Паша отдал сколько сказано, мужик сноровисто перетолковал с первым попавшимся селянином и получил от него что-то, завернутое в газету. Не снимая газету, открыл, с подозрением понюхал.
– Годидзе. Пошли…
Они пошли к домам неподалеку, новым. Обошли большую кучу торфа.
– Тебе привет, – сказал мужик, не оборачиваясь, – от Александра Вадимыча. Помнишь еще такого?
Паша сказал невнятно.
– А он тебя помнит. Здесь присядем.
Мужик присел на корточки, достал стакан из кармана.
– Времена пошли, – сказал он, – раньше этих стаканов завались было, копейки стоили, а теперь – выпить не с чего!
Самогон полился в стакан, запахло сивухой. Налитый стакан мужик протянул Паше.
– Давай, молодой, за знакомство.
Сивуха ударила в нос, Паша сделал глоток… его чуть не стошнило. Но он мужественно выпил почти все.
Фу…
– Шибануло? Нормально… и водяра, и закусь. Они хрен сюда добавляют, продирает до костей…
Мужик налил себе и заглотил так быстро, что Паша не успел понять.
– Фу! Вот это дернуло.
Налил еще, протянул Паше.
– Не. Я – всё.
– Слабак…
Мужик хлопнул стакан, потом присосался к горлу.
– Хороша… Ты, Паша, вот что… Александр Вадимович помощи ждет от тебя. Как он тебе когда-то помог.
Паша ничего не ответил.
– Про обязон помнишь?
– Они Ирину взяли.
– Давно?
– Вчера…
– Стоило ожидать…
…
Мужик понюхал зачем-то горлышко на две трети опорожненной бутылки. Пальцы у него были в перстнях.
– Короче, ты скажешь, что Александр Вадимович на тебя выходил. Что забил тебе стрелу за городом.
– А с Ириной что?
– Что с Ириной? Ты лучше думай, как Забродина закрыть. Закроем Забродина – с Ириной все нормально будет. Не будут ее держать по беспределу.
– А если замочат?
– А чтобы не замочили, Паша…
Дальше мужик с перстнями на руках не стал продолжать, потому что в их направлении шел патруль полиции…
– Нарушаем… – старший козырнул, в то время как младший грамотно прикрывал, отстав на несколько шагов и держа руки на АКМ. – Документики имеются?
– А как же…
Мужик достал паспорт.
– Вот, все честь по чести…
– Ижевск… управление рабочего снабжения… Сомов…
Павел так же предъявил паспорт и пропуск – УРС, не шутки. Не плюй в колодец, придется напиться.
Мент сбавил темп.
– Что, другого места не нашли?
– Так автобус ждем… вот, решили, на прощание тэк-скзть…
– Автобус на Ижевск уже ушел.
– Так у нас свой. Служебный.
Мент похлопал паспортами по ребру ладони, потом протянул оба – Павлу.
– Бутылку в урну выбросьте. И чтобы тихо.
– Тихо как в морге…
Менты отправились по своим делам, Сомов проводил их взглядом, зло процедил:
– Пробивают, что ли? Короче, держи.
Небольшой листок бумаги перекочевал из рук в руки.
– Место как проехать. Это промежуточная точка, там тебя встретят. Ну, бывай…
Вечером Паша снова напился.
Утром Паша снова опоздал на работу. На целый час. И опять пришел с запахом.
Ближе к вечеру за Пашей приехали несколько человек. Один мент бывший (хотя бывших не бывает), остальные блатные. Они думали, что «жизнь знают», но это было не так. Чего они точно не просчитали – так это то, что человека нельзя загонять в угол. Крыса, загнанная в угол, бросается человеку в лицо. Человек может сделать еще похуже.
Зашли в кабинет – кабинет был небольшой, на двоих, но соседа Паши на месте не было. Сам Паша сидел на своем месте, и вид у него был – краше в гроб кладут, короче.
– Ну, чо?
…
– Чо сказать имеешь? Вышел на тебя Дьячков?
Паша отрицательно покачал головой.
– Ты чо свистишь-то? А с кем ты вчера у автостанции бухал?
Паша вздрогнул:
– Чо?
– Через плечо. Ладно, поехали. Щас вспомнишь…
Паша не отреагировал. Один из блатных – вообще-то он до Катастрофы коллектором работал, но блатные есть блатные – шагнул вперед, схватил Пашу за руку, потащил на себя…
– Встал… ах…
Он изумленно выдохнул – в руке у лоха, которого они собирались грузануть как следует и отпустить, был «Грач». Дело в том, что Паша и без того был загруженным и думал застрелиться, и когда они вошли, только и успел спрятать руку со стволом под стол.
Бах!
Пуля попала в живот и согнула бывшего коллектора пополам. Они загнали человека в угол – и вот, пришла расплата.
Бах! Бах!
Бывший убойный опер из Глазовского УВД начал оседать, деться было некуда, в кабинет они набились как сельди в бочку.
Бах!
Еще один бандит, выдохнув, покачнулся и упал.
Паша недоуменно посмотрел на пистолет в своей руке, словно удивляясь тому, что сделал. Потом к нему пришло понимание, он переступил через убитых, но не оживших людей, направился к выходу на пожарную лестницу. Кто-то выскочил в коридор и отшатнулся, обратно в кабинет заскочил. Стрелять в своего он не решился…
Паша отодвинул засов и открыл дверь.
Забродин в это время культурно и деятельно отдыхал в комнате отдыха со своей секретаршей, когда в дверь постучали. Забродин выругался про себя, показал: «Продолжай». Но постучали еще раз.
Забродин, выругавшись про себя, встал с дивана, подошел к двери.
– Ну что там?
– Шеф, это Станок.
Такая странная кличка была у начальника забродинской охраны. Станок не стал бы беспокоить шефа просто так, потому Забродин открыл дверь.
– Шаман с города звонил. Там наших в мясо постреляли.
– То есть как?
– Они поехали этого лоха с УРС грузить. Он их и пострелял.
– А сам?
– Скрылся.
– Твою мать! Машину!
Когда Забродин примчался в город, все было уже кончено.
Перед зданием РОВД – «буханка» «скорой», еще одна, люди с оружием. Начальство на крыльце. Возбужденные, нервно курящие менты. Кто-то лежал на асфальте, небрежно накрытый простыней, на ней уже кровь была.
Забродин отдернул простыню, глянул. Рванул к крыльцу, схватил за грудки Сахарова, местного главмента.
– Какого беса? Его живым надо было!
– Возьмешь его живым! Он на штурм пошел, сотрудника завалил! Уйди от греха, Виктор Васильевич!
– Козлы!
Забродин в сопровождении своих людей пошел к машине. Там закурил… руки подрагивали, заметно.
– Козлы, с…, б…
Близкие отшагнули – редко, когда увидишь шефа в таком состоянии. Лучше в такой момент под руку не попадаться и вообще прикинуться ветошью.
– Ладно…
…
– Чо стоим, поехали!
