Свияжск – один из островов близ Казани, второй был остров Маркиз, или остров Купцов, где в Средние века происходили большие ярмарки, но сейчас бóльшая его часть затоплена водами Куйбышевского водохранилища, только небольшой островок остался. А Свияжск остался. Крепость здесь заложил Иван Грозный как базу для взятия Казани. Потом город остался как село и как музей. Торговли тут особой исторически не было. Со всех сторон вода – самое безопасное место сейчас, ни монстры, ни зомби не проникнут. И крепостные постройки, которые были отреставрированы, как ни крути, а все же укрепления.

Земля тут стоила не просто дорого, а очень дорого. Бешеных денег она тут стоила.

Одним из тех, кто платил деньги, был полковник Рамиль Ягафаров. Платил он по двум причинам – потому что они у него были и потому что у него было очень много врагов.

Понятно, что он принял меры предосторожности, и звали его сейчас совсем по-другому, Ришат Качмазов, но он понимал, что враги есть и забывать про них не стоит. Потому он долго на одном месте не задерживался, курсировал по разным местам, у него еще дом был на Займище на островах.

Полковник испытывал гнев и досаду на то, что происходило, но сделать ничего не мог.

Он изначально был против того, чтобы менты сотрудничали с братвой. Даже при этих обстоятельствах. Это все равно как обезьянам сотрудничать с дрессировщиком. Он был за то, чтобы установить ментовской порядок – точно так же, как воры устанавливали воровской. Ментовской порядок – мент всегда прав, менты должны со всех иметь. И всех – иметь. Иерархия – такая же, как и была, тут ничего менять не надо.

Но его никто не слушал. И блатное, расползаясь как жирное пятно по стене, постепенно захватило всё. Менты – те менты, которые были завязаны на темных и кровавых делах еще докатастрофных времен, связанные порукой совместно совершенных преступлений, – теперь были всего лишь одной из группировок. Сильной. Но не факт, что самой сильной.

Во время, когда блатные только начинали устанавливать свою власть, они не дали по рукам, не устроили кровавого замеса, как он предлагал, единовременно ликвидировать всех авторитетов, до каких получится дотянуться. Но победила мысль о том, что можно договориться, что места теперь всем хватит – вон сколько активов теперь бесхозных. Не поняли идиоты, что главным активом был, есть и будет человек. А какой человек? Молодежь? Так ей почти поголовно ближе романтика АУЕ. Вор – это звучит гордо, как ему когда-то в лицо сказал один из задержанных. А мент?

Полковник чувствовал, что время уходит.

Находясь в отчаянии, он обратил свое внимание на небольшую скромную республику по соседству, которая во время Катастрофы умудрилась выжить и теперь стала оказывать все большее влияние на дела во всем Поволжье, даже почти зачистила вятские леса от уголовников. Республика сохранила управляемость, работоспособность большинства предприятий, сама производила оружие в больших количествах. Больших по нынешним меркам, но все равно больших. Но самое главное – силовая структура в республике была основана не на военных, а на ментах. Это было связано с тем, что исторически в республике не было ни одной воинской части. В советское время была специальная моторизованная часть милиции, численностью в полк, она защищала стратегически важные оружейные производства. Потому что в СССР гражданские беспорядки были довольно частым явлением, хотя это и скрывалось – а если разъяренная толпа разгромит оружейный завод и вооружится, то ситуация приобретет совершенно иной смысл. Тем более что именно в Ижевске рабочие не приняли большевистскую власть и практически все ушли к Колчаку. Но за все время советской власти не было ни одного случая беспорядков, и в девяностые часть тихо расформировали, остался лишь ОМОН и спецназ УФСИН – в республике было довольно много ИТК, но ни одной, где содержались действительно серьезные преступники. Кстати, руководство УФСИН в республике было опытным, в колониях поддерживалась нормальная обстановка, побегов, групповых неповиновений не было годами.

Но факт тот, что именно здесь, в Удмуртии, полковник Ягафаров увидел возможность реализовать свой план – восстание ментов. Установить власть ментов, потом идти в наступление на другие регионы. Устанавливать ментовскую власть, как в других местах устанавливают воровскую.

Договориться с местными оказалось не так уж и сложно. В конце концов, человек слаб, плюс… как-то так получилось, что с годов семидесятых, может, с восьмидесятых, в милиции, потом в полиции из поколения в поколение передавалась какая-то людская грязь. С чего это началось – непонятно. Может, с того, что Хрущев погромил МВД, из него ушли фронтовики. А может, с того, что сформировалась дикая система параллельной реальности, когда политическая система требовала девяносто процентов раскрываемости, а по некоторым категориям преступлений и тридцати не было, и таким образом, каждому начальнику и каждому оперу «на земле» приходилось укрывать преступления от регистрации, вступая в сделку с собственной совестью и становясь преступником. А может, с девяностых, когда рухнуло не советское государство – рухнул советский социум и право сильного восторжествовало над любым другим правом. Но нет сомнения в том, что все это время в МВД, особенно в его верхушке, было достаточно людей, забывших или готовых забыть, что это они служат обществу, а не общество служит им. Средства как-то незаметно становились целями и смыслами, заменяя истинные цели и смыслы.

Короче, договорились.

Но начались проблемы.

К удивлению полковника, источником проблем оказался его давний враг – Дьячков. Он занимался тем же, чем в свое время полковник, но ориентировался на конкурирующую группировку – фээсбэшников и налоговиков. Вражда между МВД и ФСБ длилась еще с советских времен, с противостояния Андропова и Щелокова, не прекратилась она и в девяностые, в нулевые вылилась в разборки за рынок контрабанды, обнала, контроль на дерибаном на Кавказе и всего прочего. Иногда это все всплывало, как арест генерала МВД Дениса Сугробова во время разборок за контроль над экономическим блоком МВД. На самом деле это была двойная провокация, со стороны МВД и со стороны ФСБ, закончившаяся диким по сути своей обвинением против Сугробова, что он якобы создал преступное сообщество в целях завышения служебных показателей в МВД, а заработком этого преступного сообщества ментов были… премии за успешную служебную деятельность по раскрытию преступлений. Вот уж, в самом деле, ни на один х… такого не натянешь.

Когда все началось, Ягафаров сумел вычислить, где живет любовница Дьячкова и одновременно его подельница по кое-каким делам. Он послал людей забрать информацию, заодно дождаться Дьячкова и убрать его. Идиоты сделали все по-своему: информацию им получить не удалось, перестаравшись, они убили бабу, затем стали ждать Дьячкова. Но Дьячков явился не один и с оружием – итогом было несколько трупов верных людей, которых и так осталось мало. А Дьячков прорвал выставленную на него сеть и ушел.

Проблема была в том, что Дьячков не был типичным коммерсом – по сути, дойной коровой для любого, у кого есть ксива или ствол или и то и другое. Он сам был любителем оружия, очень неплохо стрелял, перед этим самым вроде даже хотел производство какого-то тюнинга наладить. Это было дикостью, как корова с волчьими клыками, Ягафаров это просмотрел, не учел, и встало ему это очень дорого. Все-таки менты во многом жили еще по-старому, за четыре секунды делали первый выстрел и не учитывали, что рядом теперь есть те, кто за четыре секунды может разрядить в тебя всю обойму.

Второй раз Ягафаров наткнулся на Дьячкова, когда они уже сговорились кое с кем из МВД Удмуртии и начали прощупывать почву. Он был уже депутатом Горсовета от крупнейшего в стране оружейного завода и имел депутатскую неприкосновенность. То есть нормально обставился, с…а такая.

Помня, что проблем и так хватает, врагов много, а друзей мало, Ягафаров потребовал, чтобы с Дьячковым договорились. Не от его имени, конечно, от имени МВД. Не вышло. Что еще хуже, он выдвинул на Госсовете проект, обещавший кардинальное изменение ситуации в республике. Первое – собственный патронный завод. Второе – попробовать привлечь людей с Донбасса и сформировать не ополчение, а полноценную армию, с танками. Если бы удалось это сделать, был бы конец.

Тогда Дьячкова попытались убрать – это не только не удалось, один урод попробовал перебежать на сторону Дьячкова и фээсбэшников. Убрать успели – но теперь не было доверия, каждого приходилось подозревать. И что еще хуже – структуры безопасности в республике теперь были начеку.

Акцию пришлось отложить до того самого момента, когда Дьячков со своими людьми – а он неплохую команду подготовил под крышей первого отдела Ижмаша – покинут республику. И только потом действовать.

Понимая, что Дьячков рано или поздно вернется, Ягафаров предпринял еще одну акцию – попробовал похитить гражданскую жену Дьячкова силами своих людей МВД, крайне коррумпированных и уже запачканных кровью. Также он попытался убрать контакт Дьячкова в местной ФСБ. К его удивлению, дело закончилось полной катастрофой – жена Дьячкова схватилась за оружие, положила несколько человек и ушла. Причем положила не бандитов, не гопников, а опытных, прохаванных оперов. И фээсбэшник тоже ушел. У его дома тоже была бойня, пули те же, что и в адресе Дьячкова, – АКМ. Ягафаров даже подумал, что к жене Дьячкова зашел любовник и он-то и устроил бойню, но свидетели показали другое.

Теперь ничего не оставалось, как компрометировать Дьячкова и всех, кто с ним любой ценой и по любому поводу, и убирать при первой возможности. Для этого Ягафаров подключил боевиков из Набережных Челнов – там контакты у него были, когда они выезжали на резонансное дело целой опергруппой из Казани.

Но теперь Ягафаров понимал, что пока Дьячков жив, он сам и его дело в безопасности быть не могут. Причина не только во вражде. Дьячков был одним из немногих, кто знал истинное лицо Ягафарова. Не честный мент, Герой Российской Федерации, получивший это звание в ходе КТО на Кавказе за личное, а не штабное мужество, а кровавый и коррумпированный мент, один из организаторов ментовского беспредела в Казани до катастрофы, когда людей на бутылку сажали, чтобы выбить признание.

Сейчас Дьячков ждал курьера – доверенного человека, который должен был прилететь из Удмуртии. Несмотря на то что самолеты почти не летали, курьерская служба была налажена при помощи легких дельтапланов. Вон там, на горке, посадочная, и полковник вышел из своего дома, как только услышал знакомое жужжание в воздухе.

Дельтаплан уже сел, курьера свезли вниз на Ниве, после чего он пересел в моторную лодку – казанку. Ягафаров специально не пошел встречать лодку на пристань, чтобы не показать, как он нервничает.

Курьером был Шайдуллин Азгар. Старший лейтенант полиции из начинавших тогда. Когда все началось, он был под служебным за избиение задержанного. Шайдуллин был верным Ягафарову человеком, потому что избитый был сыном важного человека, который выжил и теперь не против был бы поквитаться с наглым ментом.

Ягафаров понимал, что новости в том жутком мире, в котором они жили, делятся на плохие, очень плохие и никакие. Та, что с ходу сообщил ему Шайдуллин, была из разряда очень плохих…

– Колонну на трассе раздолбили. Под ноль. Новик погиб.

Ягафаров достал сигарету, неспешно закурил.

– Кто?

– Пока непонятно.

– А Пупырь что говорит?

– Ничего.

Пупырь был блатного сословья, но мало кто знал, что он был подментованным уже много лет. Знали бы – убили.

– И еще.

– Ну?

– Трошков, замнач в Первомайском районе.

Ягафаров прикинул.

– Не припоминаю.

– Его на месте расстрела колонны нашли. Кто грохнул – свои или под пулю попал, непонятно…

А вот это действительно был трындец.

– Пошли, поешь…