Сейчас

– Ну, Эмбер, как наши дела? Жив еще боевой дух, я вижу? Мне такое нравится.

В моей больничной палате будто стало немного темнее. Когда Эдвард прикасается к моему лицу, из груди наружу рвется крик. Я хочу исчезнуть, чтобы он меня больше никогда не нашел.

– Ты опять можешь самостоятельно дышать. Это такая замечательная новость. Так держать.

Его пальцы скользят к моему правому глазу и поднимают веко. Я различаю лишь размытый силуэт склонившегося надо мной человека, потом он светит мне в глаз мощным фонариком, совершенно ослепляя. Теперь перед моим взором стоит только яркая белизна, испещренная роем движущихся точек. То же самое Эдвард проделывает и с другим глазом, после чего мой мир опять погружается в черноту.

– На мой взгляд, ты поправляешься слишком быстро. Этот процесс, пожалуй, надо немного притормозить.

Слышится какая-то возня, но понять, что он делает, я не в состоянии. Когда в душе тает последняя надежда и я смиряюсь с судьбой, до моего слуха доносится звук открываемой двери.

– Как она? – спрашивает Пол.

Не понимаю, почему он сохраняет такое спокойствие, видя в моей палате этого человека. Потом вспоминаю: в его представлении это всего лишь сотрудник клиники.

– Боюсь, что этот вопрос вам лучше задать кому-то другому, – отвечает Эдвард.

– Простите… в последнее время я разговаривал с очень многими и всех просто не запомнил… Мы с вами раньше не виделись?

– Не думаю. Я всего лишь ночной санитар.

Санитар? Ничего не понимаю.

– …сейчас как раз начинается ночная смена, поэтому вам, думаю, лучше уйти.

– А вам? – спрашивает Пол.

На несколько мгновений становится тихо. Я со страхом жду развития событий.

– Я просто привез вашу супругу с томографии. Это моя работа.

– Простите, с моей стороны это была грубость. Примите мои извинения, я просто устал. Хотя вы, работая по ночам в таком месте, вероятно, и не такое видали, – говорит Пол.

– Вы бы очень удивились, узнав, что здесь происходит, когда становится темно, – отвечает Эдвард. – Лично я не против, чтобы вы на прощание еще ненамного задержались. Только недолго, надеюсь, вы понимаете, больничные правила и все такое. Но не переживайте, в ваше отсутствие мы обеспечим ей прекрасный уход.

Эдвард уходит, и мы с Полом остаемся одни. Он придвигает к моей кровати стул и садится. Мне обязательно нужно придумать способ сообщить ему, что меня здесь держит тот самый человек, с которым он только что говорил. Не понимаю, почему Эдвард выдал себя за ночного санитара и почему Пол ему поверил. В комнату входит Клэр, и на этот раз ее появление меня только радует. Она умная, она все поймет.

– Кто это был?

– Какой-то санитар, сказал, что нам пора идти.

– Что ж, вероятно он прав, время уже позднее, – говорит она, садясь рядом с Полом, а не с другой стороны кровати.

– Она шевельнула пальцем, ты сама это видела. На что-то показывала, я точно знаю.

– Да, видела, но ты ведь сам слышал, что перед этим сказал врач. Некоторые пациенты в коме двигают руками, открывают глаза и даже разговаривают, но они все равно остаются в коме. И ее движения – это как если бы человек дергался во сне, увидев кошмар.

– Думаю, нам надо надеяться на лучшее, посмотрим, что скажут доктора, когда получат окончательные результаты обследования…

– А я считаю, что лучше быть реалистами, – перебивает его Клэр.

Несколько мгновений они молчат.

– Как бы то ни было, им я тоже не верю, – наконец говорит она.

– Думаешь, врачи нам врут?

– Не то чтобы врут, но ничего не слушают. У меня действительно складывается впечатление, что Эмбер пытается с нами общаться, ведь они не знают ее так, как мы.

– Почему же она тогда не повторяет своих попыток?

– А ты ее об этом просил? Что, если она лежит сейчас перед нами и слышит каждое слово?

Клэр берет меня за руку. Пальцы у нее холодные как лед.

– Эмбер, если ты меня слышишь, сожми мою руку.

– Глупость какая-то.

– Может, для нее это слишком трудно.

Она выпускает мою руку и кладет ее обратно на кровать.

– Ну хорошо, Эмбер, мы сейчас смотрим на твою правую руку. Если ты меня слышишь, пошевели пальцем, хотя бы чуть-чуть, самую малость.

Я пытаюсь изо всех сил, но он со мной что-то сделал. Наверняка сделал. Все мои усилия сосредотачиваются на правой руке, мне кажется, что от усилий перехватывает дыхание, но ничего не происходит.

– Жаль, – вздыхает Клэр.

– Перестань, – говорит Пол, – я знаю, ты хочешь помочь, но тебе тоже нужен отдых, поэтому мы скоро пойдем.

– Еще пять минут, и все.

Некоторое время мы все храним молчание. Я хочу, чтобы они поговорили, чувствую, что опять отключаюсь и яростно пытаюсь за что-то зацепиться. Первой тишину нарушает Клэр:

– Если это затянется надолго, нам понадобится помощь.

– Не затянется.

– Надеюсь. В противном случае одним нам не справиться.

– Почему это? Будем дежурить по очереди.

– Несколько дней еще куда ни шло, а как быть потом? Дэвид и так уже бесится, что ему приходится без конца сидеть с близнецами, а моих родителей, которые могли бы помочь, больше нет. У нее есть друзья, которым можно было бы позвонить?

Пол оставляет ее вопрос без ответа.

– У нее же ведь есть друзья? – настаивает Клэр.

– У нее есть коллега Джо, они иногда куда-нибудь ходят по вечерам.

Их разговор замирает, ко мне подступает дурнота.

К Клэр, раньше чем мне, возвращается хладнокровие:

– Джо?

– Да, какая-то женщина.

Я почти слышу, как в ее голове проносятся мысли.

– А ты когда-нибудь ее видел? – говорит она.

– Нет, а что?

– Да так… Ну что же, возможно, она действительно сможет нам помочь.

– У меня нет ее телефона.

– Может, он обнаружится в смартфоне Эмбер?

Я слышу, как Пол что-то открывает, и представляю, как он копается в моей сумочке. Палата начинает вращаться в одну сторону, моя кровать в другую. Вдали опять раздается пение девочки в розовом, но мне необходимо остаться здесь, необходимо их остановить. Полу нельзя копаться в моем смартфоне, там есть вещи, о которых ему лучше не знать. Я вспоминаю кое-что нехорошее. Кое-что, способное разозлить любого мужа. Воспоминание обретает черты реальности и тут же дополняется еще одним. На моей шее снова смыкаются сильные руки, я судорожно пытаюсь сделать вдох и в этот момент впервые вспоминаю, почему. Страхи возводят в моей голове непробиваемую стену, перекрывая все входы и выходы.

– Аккумулятор сел, – говорит он.

Комната замедляет вращение, но окончательно все же не останавливается.

– Возьму его домой и вечером поставлю заряжать.