Это были тропики со всеми вытекающими. Сотни потных миль я дышал миссис Боббсик в шею – кожа у нее, как у сестры. Это была суровая дорога с валунами, пересохшими ручьями, приливными каналами, выбоинами, глубокими ямами, заросшими кустарником поймами рек, редкими холмами, хотя самое большое затруднение вызвала путаница из-за двух противоречащих друг другу официальных карт. В этом скандале пятьдесят машин были несправедливо оштрафованы, а их команды потеряли двенадцать часов отдыха, подавая на апелляцию против нечестности и непрофессионализма. Мои два водителя, напротив, легко нашли пансион и телефон позвонить детям. Штурман заслужил большой почет.

Пришло время целомудренного сна под остывающей машиной. Никто не знал моих снов. Утром явился муженек Боббсик, гладко выбритый, благоухающий «Олд Спайсом» и детской присыпкой, его черные волосы приглажены на идеальной голове. Хорошо ли я спал? Как лунатик – но я этого не сказал.

– Молодец, – одобрил он.

Сегодняшняя дорога будет кошмаром. Он не нуждался в соблюдении средней скорости.

– А как насчет потайных контрольных пунктов?

– К черту эти тайные контрольные пункты, – вскричал он, натягивая желтые замшевые перчатки. – Машина сдохнет, – сказал он.

Официальная карта описывала дорогу как «волнообразную», что означало серию скатов, на которых машина взлетала. Эта дорога «волнилась» сквозь заросли тоскливой субтропической бригалоу, коричневой травы, сонных ручьев, чьи убийственные альтер эго когда-то разорвали берега и оставили изрезанные склоны и каменистое дно, которое я бы никогда не осмелился пересечь на автомобиле. Я полностью доверял способностям Коротышки, хотя его глаза всего на несколько дюймов выглядывали из-за руля. Карта сообщала о ПЕРЕПРАВАХ И ВНЕЗАПНЫХ ОБРЫВАХ, и я держал голову прямо, когда нас заносило и вело, а руль скользил под идеальными желтыми перчатками водителя.

На прямом отрезке 2,5 мили нас обогнал Фрэнк Клейниг на «пежо 203», затем рабочая команда «Хамберских суперснайперов», которые были достаточно милы, чтобы помахать.

Миссис Боббсик настояла на остановке. Она боялась проколоть шину из-за повышенного давления на жаре. Они сняли сорок фунтов – муж две шины, жена остальное. Нас обогнала команда Кена Табмена.

Теперь миссис Боббсик села за руль. У нее была милая горбинка на носу. Она сообщила, что «старый шельмец» висит у нас на хвосте.

– Пропусти его.

Но ее носик не был готов уступить.

– Это не ралли, – сказал ее муж.

Мы ехали в пыли Табмена, и Дэн, старая серая акула, атаковал нас сзади. Дорога была узкой, ухабистой, украшенной разбитыми ветровыми стеклами. У нее были мягкие края, и я боялся, что мы скатимся с них. Коротышка вцепился в переднее сиденье и высматривал кенгуру.

Глаза миссис Боббсик слезились от пыли или из-за семейных проблем.

Коротышка повторял: пропусти его, пропусти.

– СЪЕЗЖАЙТЕ В ДРЕНАЖНЫЙ КАНАЛ, – сказал я.

Она проделала это великолепно, грациозно скользнув вбок, так что серый «плимут» медленно проехал мимо. Она вся залилась краской. Кто бы мог подумать, что это будет казаться танцем, пусть даже с пылью и опасностью и ее мужем, дышащим мне в ухо.

– УХАБЫ. 9 МИЛЬ, – объявил я.

Я подумал: вот оно. Наконец-то настоящая жизнь.

Затем был мощный удар, и я узнал жестокую пощечину гелигнита. Внутренности подступили к моему горлу, а задница размазалась по дороге.

– Контролируемый взрыв, – сказал Коротышка. – Прими как шутку.

– РЕШЕТКА через два километра.

Теперь стиральная доска, в пыли «плимута». Я ждал второго взрыва, пока мы дребезжали от тряски шестьдесят миль в час, а миссис Боббсик выкрикивала слова на «Б», «Х», «П», «Е», словно женщина в родах.

Боже, она меня взбудоражила. Я бы не пропустил это ни за что на свете.