Утром 27 мая 1668 года некий джентльмен, пробираясь верхами по отдаленному уголку Эссекса на юго-востоке Англии, наткнулся на дракона. Тот грелся на солнце на опушке березняка, но при виде всадника взвился, будто становясь на дыбы. Это был крупный дракон: девяти футов длиной от кончика шипящего языка до хвоста толщиной с бедро взрослого мужчины, с парой кожистых крыльев, казавшихся слишком маленькими для того, чтобы поднять огромную тушу в воздух. Путешественник пришпорил коня и «быстрее ветра умчался прочь, радуясь, что избежал такой ужасной опасности».

Но на этом история с драконом не окончилась. Мужчины из соседнего городка Сафрон-Уэлден, обеспокоившись, видимо, тем, что дракон может проголодаться и начнет посягать на их скот, или, вероятно, просто не слишком-то поверив путешественнику, решили выследить дракона. К своему удивлению, они обнаружили его почти в том же месте. Он снова приподнял верхнюю часть туши и, громко зашипев, скрылся в подлеске. Местные крестьяне регулярно видели его в течение еще нескольких месяцев, пока однажды, без всяких объяснений и причин, тот не пропал, освободив березняк от своего присутствия. Эта сага о драконе называлась «Летучий змей, или Странные известия из Эссекса». Копия этого текста до сих пор хранится в местной библиотеке.

Пока эссекские крестьяне рыскали в поисках дракона по окрестностям, примерно в сорока милях от них, в Лондоне, сэр Исаак Ньютон готовил почву для научной революции. Возможно, явление дракона было последним «прости» от существа, которому вот-вот предстояло под натиском просвещения навсегда перебраться в область мифологии. А вместе с драконом туда отправилась и его кровь, уникальный пигмент, известный еще до рождения Христа. Плиний, жалуясь на на всё большее разрастание палитры красок, отвлекающее художников от занятий серьезным делом, писал, что «Индия добавляет в палитру речной ил и кровь драконов и слонов».

Итак, он упоминал именно драконову кровь. Считалось, что слоновья кровь охлаждает, а драконам во время засухи особенно необходимо что-то прохладное, чтобы утолить жажду. Драконы прячутся на деревьях, поджидая слонов, которые могут пройти под ними, и набрасываются на них из засады. Иногда они убивают слонов на месте и выпивают их кровь, но порой слону удается растоптать дракона, и они умирают вместе, а их кровь смешивается и образует красную, похожую на смолу субстанцию, которая называется драконьей кровью.

Как и большинство мифов, этот содержит зерно правды и массу приукрашиваний. Прежде всего, при производстве драконьей крови никогда не пострадало ни одно животное, включая мифологические. Но такой пигмент действительно существует, происходит с Востока, а деревья играют свою роль в его получении. На деле драконья кровь — это кроваво-красная смола, добываемая в основном (но не исключительно) из деревьев рода Dracaena. Джордж Филд, описывая этот пигмент в 1835 году, не скрывал пессимизма. Он не только «темнел под воздействием грязного воздуха и тускнел на свету», но еще и вступал в реакцию с вездесущими свинцовыми белилами; в составе масляных красок сох невероятно долго. «Он, — сурово заключал мистер Филд, — не заслуживает внимания художника».

Но расточал свое красноречие Джордж Филд напрасно — к тому времени художники давно разочаровались в драконьей крови. Им совершенно не нужен был еще один оттенок красного, да еще и с такими очевидными недостатками. Вера в драконов, поддерживающая репутацию пигмента, ушла, и с ее уходом драконья кровь подверглась забвению, как и крылатый змей из Сафрон-Уэлдена.