Моника: ужасно старый муж
В сентябре 2014 года 55-летний пивовар Оливер В. досрочно вышел на пенсию. В феврале 2015 года он умер. 53-летняя Эльке В. отравила своего мужа, дождалась наступления трупного окоченения, а затем вызвала полицию. Прибывшим полицейским Эльке В. будничным тоном сообщила, что она убила своего мужа, потому что он был «таким ужасно старым мужем». Она совершила убийство, находясь в абсолютно трезвом уме, и лучше проведет остаток своей жизни в тюрьме, чем рядом с зомби.
Нас заинтересовал мотив убийства: «ужасно старый муж», и мы решили взглянуть на полицейские отчеты. Далее представлены выдержки из протокола:
Комиссар:
Почему вы убили своего мужа?
Эльке В.:
Я ведь уже сказала: потому что он был страшно старым!
Комиссар:
Вы всего на два года моложе вашего мужа.
Эльке В.:
Да, но…
Комиссар:
Есть супружеские пары, которые вместе празднуют золотую свадьбу!
Эльке В.:
Да, есть, но…
Комиссар:
…но?
Эльке В.:
В этом случае муж не такой жутко старый!
Комиссар:
Что вы имеете в виду, говоря слово «старый»? Мне кажется, что мы понимаем его немного по-разному.
Эльке В.:
Старый, и все. Неужели это так сложно понять? Я имею в виду не ту старость, которая проявляется внешне. Я тоже стара, как вы можете заметить. Я имею в виду старость внутреннюю.
Комиссар:
Внутреннюю? Как это? Вы смогли заглянуть внутрь него, или как еще я должен себе это представить?
Эльке В.:
Он вечно настаивал на том, чтобы все оставалось таким, как было всегда. Так вот, я переставила баночки, в которых мы хранили на кухне разные продукты. Внутри были манная крупа, сахар, мука, кофе и все в таком духе. Я поставила баночку с сахаром между чаем и кофе, чтобы не перепутать его с мукой, потому что эти баночки прозрачные. И от этого он целый день ходил раздраженный.
Комиссар:
Но ведь это не повод для убийства!
Эльке В.:
Нет, конечно, я просто искала подходящий пример, так как вы спросили, как можно представить себе старика.
Комиссар:
И после этой перестановки ваш муж стал казаться вам старым?
Эльке В.:
Нет, перестановка – это просто пример, вы что, не понимаете? Все началось с этого раннего выхода на пенсию.
Комиссар:
Это было полгода назад?
Эльке В.:
Да. Он торчал дома весь день напролет. Вдруг его стали заботить вещи, которые раньше его ни капельки не интересовали.
Комиссар:
Например, баночки для хранения продуктов?
Эльке В.:
И стирка, и покупки, и домашнее хозяйство вообще.
Комиссар:
Другие женщины обрадовались бы, если бы их мужья стали больше помогать им по хозяйству.
Эльке В.:
Он ничего не делал, но во все вмешивался! Когда я покупала виноград, он хотел знать, откуда он и сколько стоит килограмм. Как будто я всегда успеваю обращать на это внимание! После работы в офисе я мчусь за покупками, потому что готовлю тоже я. А он вечно стоит в дверях и следит за тем, чтобы я не опаздывала.
Комиссар:
Значит, вы работали, а ваш муж оставался дома и…
Эльке В.:
…и целый день только и делал, что сидел на диване и даже не удосуживался вымыть посуду, оставшуюся от завтрака. А мне после работы приходилось убирать всю эту грязь, а тут еще он. Во время готовки он стоял рядом и ворчал, что я трачу слишком много электроэнергии, видимо потому, что ставлю ручку плиты на одно деление больше, чтобы вскипятить воду.
Комиссар:
Почему же он тогда сам не готовил?
Эльке В.:
Да он ведь не умел! Кроме разве что яичницы. До того как мы съехались, тридцать лет назад, он все делал, готовил, стирал и еще выполнял разную мелкую работу по дому по мере необходимости. Но едва мы начали жить в одной квартире, как он вообще перестал что-либо делать и все повторял, что у него такая сложная работа и дома ему нужно отдыхать. Тогда я просто взяла на себя все хозяйство.
Комиссар:
Но благодаря раннему выходу на пенсию у него появилось время.
Эльке В.:
Да, именно! Но мне было бы наплевать, если он, как и прежде, просто сидел бы перед телевизором, а не лез вечно во все дела. По его мнению, я все делала неправильно!
Комиссар:
И в качестве способа решения этой проблемы вам виделось только убийство?
Эльке В.:
Поначалу, конечно, нет, за кого вы меня принимаете? Я говорила, что ему нужно найти себе хобби или начать помогать. Что так больше не может продолжаться.
Комиссар:
И как он на это реагировал?
Эльке В.:
Он сказал, что тогда будет ходить куда-нибудь со своими коллегами. И я почувствовала такое облегчение! В этом случае у меня появилась бы возможность уделять себе пару часов и делать, что мне хочется, например, болтать по телефону с подружкой или еще что.
Комиссар:
А почему он не продолжил встречаться с коллегами?
Эльке В.:
Он вообще не виделся с коллегами, как он утверждал.
Комиссар:
А где же он тогда был?
Эльке В.:
Он ходил по девкам.
Комиссар:
А! Теперь я понимаю! Он изменял вам с проститутками – вот это уже повод для убийства.
Эльке В.:
Ничего вы не понимаете! Я была бы только рада, если бы он продолжил ходить к ним. Тогда бы у него появилось хобби и он бы оставил меня в покое. Это было бы даже вдвойне практично, потому что он отстал бы от меня и в сексуальном плане. Мне уже не нужно так часто.
Комиссар:
Вы совсем не ревновали? Как вы тогда его раскрыли?
Эльке В.:
Я даже не думала его раскрывать. Он сам мне рассказал. Думал, что больше не придется ходить к шлюхам, моя идея с хобби оказалась очень плохой. В той ситуации я не знала, что сказать. Мне казалось, что нехорошо говорить: мне бы хотелось, чтобы ты и дальше ходил по девкам.
Комиссар:
А почему вы тогда не расстались или не разъехались?
Эльке В.:
Потому что после той истории со шлюхой все стало действительно плохо. Он больше не брюзжал по поводу домашнего хозяйства, а начал придираться уже ко мне. Говорил, как старо я выгляжу. Какая у меня обвисшая грудь. Куда делся мой зад. И что у меня появились пигментные пятна.
Комиссар:
А вот это уже была настоящая причина для развода!
Эльке В.:
Да, конечно. Но тогда я думала не об этом, а лишь о том, какой он ужасный старик, внутри, а не снаружи. Ко мне он придирался, а у самого был пивной живот, двойной подбородок и волосы в ушах. И тогда я начала повторять про себя: «Ну, погоди, Оливер, я еще на десятилетия тебя переживу!»
Комиссар:
И тогда вы решили…
Эльке В.:
Да, но это не было спланировано. Я просто хотела продолжать жить и обставить его.
Комиссар:
И почему же тогда все случилось иначе?
Эльке В.:
Это было… так сказать, спонтанное решение. За ужином – я приготовила его любимое блюдо, парные клецки, – он сказал мне, что я старая кошелка, на которую даже смотреть противно. Потом мы смотрели телевизор, где показывали пожилую актрису, и тут он снова сказал мне: «Вот еще одна старая кошелка, на которую даже смотреть противно». А когда я раздевалась в темноте, чтобы лечь в постель, он взял и включил в спальне верхний свет, а потом сказал, что мне нужно взглянуть на себя в зеркало, тогда я перестану обижаться, потому что получу подтверждение того, что я и вправду старая кошелка. Я легла в постель и всю ночь размышляла, чем бы ему отплатить.
Комиссар:
Так у вас возникла идея убить его?
Эльке В.:
Да. Он лежал в своей кровати и жутко храпел. А я думала о том, как часто он еще будет называть меня «старой кошелкой». Это как с мужьями, которые бьют своих жен, если жена хоть раз допустит такое, то муж будет делать это снова и снова и все станет только хуже. Так у меня появилась идея использовать крысиный яд. И я даже дала ему еще один шанс.
Комиссар:
Что еще за шанс?
Эльке В.:
Я подмешала яд в мюсли, которые приготовила ему на завтрак. А потом ушла в офис. Если бы он убрал чашку в посудомоечную машину, то увидел бы предупреждение. Я положила туда записку, в которой сообщала, что ему необходимо срочно обратиться к врачу потому, что в его еде был крысиный яд. Но нет. Он и не подумал убрать чашку со стола. Вот такие они, ужасно старые мужья.
