Глава 22
Ехали не долго. Дмитрий был неразговорчив, и на все ее вопросы отвечал, что расскажет потом. Впереди показались крыши домов какого-то села. Дмитрий уверенно повернул налево, и вскоре подвода остановилась у последнего по улице одноэтажного домика, такого низкого, что в темноте он казался вросшим в землю.
— Переждем здесь, — сказал он, открывая покосившуюся калитку и заезжая во двор, — это друзья.
— У тебя есть в этих краях друзья? — удивилась Зина. — Что это за село?
— Не важно. Идем. Посидишь в доме, пока я лошадей отведу.
Они вошли в домик. По обеим сторонам небольшого коридора было две двери. Дмитрий завел Зину налево, в комнату, где стояла железная кровать, стол и несколько колченогих табуреток. Зажег керосиновую лампу, стоявшую на столе.
— Ты здесь подожди. Напротив — кухня. Если голодная, можешь пойти что-нибудь из еды поискать. Я не знаю, что там есть.
Но Зине было не до еды. У нее сильно болело все тело, и она подозревала, что это последствия дыма в подземелье. Она прилегла на кровать. Дмитрий ушел. В комнате было невероятно тихо. Глаза ее стали слипаться. Она и не заметила, как провалилась в сон, больше похожий на обморок. Когда вернулся Дмитрий, Зина уже крепко спала.
Утром она проснулась от щебета птиц. Окно было раскрыто настежь, и в него вливались потоки солнечного света. Было уже достаточно поздно. К удивлению, чувствовала Зина себя хорошо. Домик был не так прост, как казался снаружи. В конце коридора оказались удобства — туалет и умывальник. Дмитрий хозяйничал на кухне напротив, готовил завтрак.
В кухне на всю мощь было включено радио. Плоская черная тарелка радиоточки вещала международные новости.
— Радиоточка в селе? — удивилась Зина.
— А это не село! — улыбнулся Дмитрий. — Это Котовск. Окраина Котовска. И радио здесь уже есть.
Зина прислушалась. Новости действительно были международными.
— «“Над всей Испанией безоблачное небо…” — с этой фразы начался вооруженный, военный мятеж в Испании под руководством Франсиско Франко… Вчера… 17 июля… «над всей Испанией безоблачное небо»… Сигнал… мятеж… В год второй пятилетки… Вторая пятилетка завершена досрочно… СССР не останется в стороне. СССР окажет военную помощь антифашистскому, республиканскому правительству в борьбе с генералом Франко. СССР предоставит Испании кредит в размере 85 миллионов долларов, поставит 648 самолетов, 353 танка, 1186 орудий, 500 тысяч винтовок, пулеметы, боеприпасы. В Испанию будет отправлено около 3 тысяч советских добровольцев, которые окажут помощь дружественному народу в борьбе с фашистскими мятежниками генерала Франко. В их число войдет 160 летчиков…»
— Что это, война? — Зина не верила услышанному.
— Международный спецвыпуск, — скривился Дмитрий, — хвалятся.
«Москва категорически осуждает также Италию, начавшую войну в Абиссинии, — продолжало вещать радио, — международное вмешательство во внутренние дела государств… категорически не приемлет фашистскую агрессию… в антифашистской борьбе с правительством…»
Дмитрий выключил радиоточку.
— Зачем? — вскинулась Зина. — Я хотела дослушать.
— Здесь нечего слушать! — Голос Дмитрия зазвучал резко. — Все ложь! Здесь все ложь, от начала и до самого конца! Гордиться надо Испанией! «Над всей Испанией безоблачное небо…» Теперь оно точно станет безоблачным!
— О чем ты говоришь? — Слова Дмитрия страшно не понравились Зине.
Он разложил еду, придвинул тарелку ей.
— Ты поешь. Нам поговорить надо.
С такой «подливкой» кусок не лез в горло, но Зина мужественно заставила себя съесть все до конца.
— А я восхищаюсь испанцами! — громко сказал Дмитрий. Разговор начался сразу после того, как последняя тарелка была отправлена в кухонную раковину. Но вместо того чтобы мыть посуду, он обернулся.
— Они нашли в себе силы дать шанс лучшему, настоящему будущему! Тем, кто способен вышвырнуть этих сопливых трусливых коммунистов, ведущих страну к краху, — Дмитрий говорил и при этом внимательно наблюдал за лицом Зины, — они молодцы!
— Ты говоришь о фашистах? О мятежниках генерала Франко? — спросила она.
— Вот еще слово, которое я совершенно не терплю! — хмыкнул он. — Выдумано советской и коммунистической пропагандой! Я говорю о великой Германии, которой восхищается сегодня весь мир, — кроме, конечно, всякой там коммунистической мелюзги. Немцы смогли подняться над всеми. Они доказали всему миру правильность своей политики. Вот увидишь — скоро немцы покорят весь мир. Умные люди понимают, что с ними надо дружить и работать, а не навешивать коммунистические ярлыки.
— Но это фашизм… — вырвалось у Зины, — так пишут, так говорят… Не может быть превосходства одной нации над всеми.
— Ну вот, ты опять! А почему не может? А почему твои любимые Советы на превосходстве одного класса над другим построили целую страну? Да и то, какого класса! Самого низкопробного сельского навоза, из самых грязных низов…
— Ты о чем? — нахмурилась она.
— О том, о чем ты знаешь лучше всех остальных! — Дмитрий смотрел на нее почти не мигая, в упор. — Я все о тебе знаю. Прежде чем… Словом, я тщательно изучил твою биографию. Твою жизнь сломали из-за социального происхождения. Всю твою карьеру, будущее перечеркнули потому, что ты благородного происхождения, а не родилась от сельского навоза! Драконовские законы подлецов! Со мной было точно так же. Я был историком с мировым именем. Мои работы переводили на разные языки. До того дня, как меня пригласили на симпозиум в Париж. Прежде чем выпускать в буржуазную Францию, в НКВД решили проверить мою биографию. И что проверили? Дворянское происхождение! А знаешь, что произошло потом? Знаешь. Меня вышвырнули из университета, как какого-то садового сторожа! Меня! Ты можешь это понять?
Дмитрий сжимал кулаки, глаза его метали молнии, и он выглядел просто страшно. Зина сочла за лучшее промолчать, очень уж не понравился ей его взгляд.
— Ты можешь понять меня лучше всех остальных. Ты, которую везли в пролесок, чтобы расстрелять по приказу спецотдела НКВД! Неужели ты считаешь, что тебя везли в Одессу? После того, как ты уже попадала к ним в тиски? Приказ о твоей ликвидации уже был подписан! Тебя пристрелить тайком хотели — и всё!
Зина едва сдержалась, чтобы не спросить, откуда он знает об этом, и как можно делать выводы, не зная, какой разговор состоялся у нее в машине… Но она снова предпочла промолчать. В памяти вдруг всплыли слова Григория Бершадова о том, действительно ли так хорошо она знает Дмитрия и как давно она его знает.
Зине вдруг стало так тоскливо, что у нее сжалось сердце. Этот человек обнимал ее, говорил о своей любви. С ним она делила постель, отдаваясь ему так, как не отдавалась никому в жизни, даже Андрею. И все это время она ничего не знала о нем. Он использовал ее, вел свою какую-то тайную игру, лгал, целуя и глядя в глаза. Это был даже не страх, а полное разрушение ее мира, вдруг превратившегося в такую уродливую карикатуру, что от этого было не только страшно смотреть вперед, но даже дышать. Истолковав ее молчание как согласие с его словами, Дмитрий продолжал.
— А твой друг Андрей Угаров? Он проводил эксперименты на людях, на живых, настоящих людях, поэтому им так интересовались в НКВД. Смертельные эксперименты. Он уничтожал людей. Знаешь, какой страшной смертью они умирали? И для кого он это делал? Для тех, на кого работал, для Советов! Политика абсолютной жесткости к врагам! Так что тебе ли, когда-то пострадавшей от этого человека, защищать Советы, плодившие таких уродов?
— Кто ты такой? — Слова вырвались у Зины против ее воли, она уже не могла их сдержать. — Кто же ты такой? На кого ты работаешь?
Дмитрий молча улыбался. С ее глаз вдруг спала пелена.
— Подожди… Ты ведь не случайно появился в квартире! Когда старика-учителя арестовали, то сделали это специально, чтобы в квартиру проник ты! Ты написал на него донос? Или этого даже не потребовалось… Но его арестовали, чтобы ты поселился в квартире, поближе ко мне, потому что знали, что ко мне придет Андрей Угаров…
— Все верно, — кивнул Дмитрий, — я могу признаться еще в одном. Девчонку из лаборатории тоже я убрал. Ту самую, которая делала для тебя анализ. Изумительно сыграл роль ее жениха. До сих пор собой горжусь. Всего одна щепотка цианида… И результат анализа стал мой. А вот Андрея твоего мы не трогали. Он сам себя убил, когда как последний трус бежал из Одессы после смерти мальчика, догадавшись, чтó именно принял этот несчастный ребенок. По дурости его занесло к Днестру. Это не я. И старушка-докторша — тоже не я. Видишь, я говорю с тобой откровенно. Незачем больше скрывать.
— Значит, и со мной ты просто играл? — Это был глупый вопрос, но ничего поделать с собой Зина не могла.
— Нет, — Дмитрий выглядел очень серьезным, — ты нужна нам. И ты очень нужна мне.
— Нам? Ты работаешь на особый отдел НКВД? Ты чекист?
— И это после того, что я тебе рассказал?! Как можно сделать такой глупый вывод? Оскорбительный даже… — воскликнул Дмитрий.
— Тогда ты…
— Когда меня выгнали из университета, я был в отчаянии. И ко мне обратились из одной организации. Эта организация изменит весь мир. Она находится в Германии. Я работаю на немцев. И я предлагаю сделать то же самое тебе. Если большевики разрушили твою жизнь, то немцы во главе с фюрером ее спасут! Это единственное, что ты можешь сделать, кстати. Большевики тебя убьют. В Одессу тебе возвращаться нельзя. С прежней жизнью покончено. Я предлагаю тебе то, что когда-то предложили мне. Руку помощи. И я счастлив, что стал частью этой организации.
— Ты работаешь на немцев, на фашистскую Германию? — У Зины потемнело в глазах.
— А что плохого сделала тебе фашистская Германия, лично тебе? Все страшилки — просто большевистская пропаганда! В немцах нет ничего плохого. Наоборот, у них есть чему поучиться. Скоро они завоюют весь мир и избавят нас от коммунизма. И я предлагаю тебе работать на нас.
— Почему ты предлагаешь это именно мне? — Зина уже знала ответ.
— Потому, что ты знаешь очень много о подземном монастыре, а это именно то, что интересует Аненербе.
— Аненербе? — Слово было ей незнакомым.
— Ты послушай, я расскажу тебе о них.
Дмитрий начал говорить. Несмотря на то что рассказ его был довольно обрывистым, Зина почти все поняла.
После неудавшегося «пивного путча» в 1923 году Гитлера приговорили к пяти годам тюрьмы. Но уже в начале 1925 года он вышел на свободу. В тюрьме Гитлер сидел в одной камере с ассистентом Хаусхофера — одного из создателей оккультной организации и масонской ложи «Туле». Именно он уговорил Гитлера принять посвящение в масоны и познакомил с самим Хаусхофером, одним из самых одержимых оккультистов Восточной Европы. Гитлер стал членом ложи «Туле». И одновременно увлекся оккультными практиками.
Еще одной таинственной фигурой, а может, и самой таинственной, стоящей за основами Аненербе, стал Карл-Мария Виллигут. Это был признанный специалист по черной магии и демонологии. Его называли личным Распутиным Гиммлера. В списках руководителей СС и Аненербе он значился под псевдонимом Вайстор — это было одним из мистических имен бога Одина. Виллигута называли «падшим ангелом». Он происходил из семьи потомственных чернокнижников и колдунов. А в средние века сам Папа Римский наложил на его род проклятие.
Организация Аненербе была основана в 1933 году. Официальным ее основателем считается оккультист Фредерик Хильшер. В 1935 году Аненербе стала официальной организацией под названием «Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков». В 1936 году была включена в состав СС. А все руководители, и явные, и тайные, вошли в личный штаб Гиммлера. В частных же беседах Гитлер не раз называл Аненербе самой важной и действенной организацией Германии.
На исследования, проводимые в рамках Аненербе по всему миру, немцы расходовали колоссальные средства, больше, чем американцы на создание первой атомной бомбы. И огромное увеличение финансирования началось именно с 1936 года.
В официальных документах велась речь об экспедициях в Тибет, об исследованиях этого района. Но это было всего лишь частью того, чем занималась секретная организация. Основой Аненербе был оккультизм.
Группа «Врил» и секта «Агарти», которую эсэсовцы называли «Обществом зеленых людей», образовали в рамках Аненербе эсэсовский Черный орден. Главой его стал лично Гитлер. Ведущие кадры ордена и все руководители гестапо были обязаны обучаться на курсах оккультизма, медитации и магии. Также они обязаны были практиковать ритуалы по черной магии. Все это хранилось в глубокой тайне от непосвященных. Но те, кто работал на секретную организацию по всему миру, получали доступ не только к секретным знаниям, но и к высшему немецкому руководству.
Важной целью Аненербе было заполучить магическое оружие, а также средства воздействия на людей. Поэтому в планах Аненербе была охота не только за реликвиями, но и за технологиями.
Список проблем, которыми стала заниматься Аненербе с 1936 года, выглядел очень обширным и внушительным. Это была научная деятельность, изучение практик оккультизма, черной магии, влияния на людей, вивисекция, медицинские опыты, шпионаж, разработка химического и бактериологического оружия, исследование тайных обществ по всему миру, разработка магического оружия «возмездия», программ ФАУ-1 и ФАУ-2, сбор материалов о масонских ложах и тоталитарных сектах, изучение области сверхъестественного и всех паранормальных явлений…
Организация охотилась за крупнейшими учеными в каждой стране, особенно в СССР. Работы советских ученых тщательно изучались. Доступ к ним организовывали агенты немецкой разведки, которые маскировались так тщательно, что никто не мог их обнаружить. Самым крупным и интересным специалистам предлагалось работать на Германию.
Так в поле зрения Аненербе и попал Дмитрий, работы которого были достаточно известны в европейских научных кругах и переводились на другие языки. Когда он был отчислен из университета, на него сразу вышли представители Аненербе и предложили работать на немцев. Дмитрий согласился.
Именно он рассказал в Аненербе о секте иннокентьевцев. Аненербе интересовалось всеми закрытыми сектами тоталитарного типа — особенно на территории СССР. Иннокентьевцы как раз попадали под ту самую категорию, которая интересовала Аненербе больше всего. Это означало, что из сектантов, живущих в конфликте с советской властью, можно было подобрать агентов для немецкой разведки.
Дмитрию поручили разыскать архивы иннокентьевцев. Как историк в свое время он писал научную работу про деятельность Ивана Левизора, который, став Иннокентием, увел под землю такое количество людей. Дмитрий бывал в Липецком и один раз даже проник в один из ходов подземного монастыря.
Прикинувшись офицером НКВД, он завел роман с сектанткой Аленой Сунько. Дмитрий всегда умел использовать в своих целях женщин. Он уговорил Алену разыскать один из тайников секты и привезти найденное в Одессу.
Но, догадавшись, что Дмитрий не имеет никакого отношения к НКВД, Алена стала его шантажировать. Пришлось сдать НКВД всю ее семью. Мужа Алены арестовали, ребенка отправили в детский дом. Самой ей удалось сбежать.
Бежала она… к Дмитрию, ничуть не догадываясь, что он стал причиной ареста ее мужа. Дмитрий к тому времени уже жил в доме на Соборной площади. Убив Алену Сунько, труп он спрятал в комнате Зины, надеясь, что его не скоро найдут.
— Ты подложил труп женщины в мою комнату? — Зина отказывалась верить в это, но прекрасно понимала, что это правда. — И ты устроил разгром? Думал найти что-то из тайников секты? Думал, что мой друг спрятал?
— У меня не было другого выхода, — Дмитрий открыто смотрел прямо в ее глаза.
— Кто же тогда забрал тело? — Впрочем, она уже знала ответ.
— Я не знаю. Я очень перепугался, когда тело исчезло, а ты лежала на полу без сознания. Я вошел к тебе в комнату и увидел все это, — сказал Дмитрий, — я не знаю, кто его забрал. Но это могли сделать только те, кто, как и мы, охотится за архивом секты. Те, кто вез тебя расстреливать.
— Мы? — она уцепилась за это слово.
— Ну да, я не один. У меня есть помощники, свои агенты. Ты узнаешь их, если будешь работать со мной.
— Я не совсем понимаю, — Зина решила прикинуться дурочкой, — иннокентьевцы ведь не оккультная секта. Зачем они Аненербе? И как в организации узнали, что твой рассказ правдив?
— На самом деле в Аненербе и раньше слышали про подземный монастырь на Украине, — нехотя признался Дмитрий, — ведь «Райский сад» строили немецкие инженеры. А все немцы, приезжающие в страну, всегда работали на свою разведку или были под ее контролем. Поэтому мое предложение изучить секреты этой секты попало как раз в точку!
— Но, судя по всему, ты упустил то, что Алена Сунько украла в «Райском саду», — усмехнулась Зина. — Архивы потеряны?
— Да, пока недоступны. Вот для этого мне и необходима ты!
— При чем тут я? — Она и на это знала ответ.
— Ты что-то узнала. Недаром сектанты пытались тебя убить.
Зина отметила это про себя. Дмитрий знал, что ее хотели убить под землей, но даже не попытался ее спасти.
— Я ничего не узнала, ты ошибаешься, — пожала она плечами.
— Подумай, — Дмитрий крепко сжал ее руку, — этой стране ты не нужна. Советы сломали всю твою жизнь. Я предлагаю тебе тоже работать на Аненербе. Им очень нужны такие люди, как ты. Мы найдем архивы иннокентьевцев, а потом вместе уедем в Германию. У нас будет новая жизнь, положение в обществе, семья! И я действительно тебя люблю.
«Действительно»… Зина знала, что когда так говорят, то это ложь.
— Это ты забрал икону из моей квартиры?
— Нет. Я никакой иконы не брал. Чекисты, которые следили за квартирой, наверное. Так что ты мне ответишь?
— Я подумаю. Я вечером дам тебе ответ.
