Сандра вообразила, что начальник полиции тут же отдаст ее под арест. Вместо этого Де Джорджи пожелал, чтобы она увидела кое-что собственными глазами, и, оставив комиссара в кабинете, лично сопроводил ее в самую тайную зону «муравейника».

Туда, где располагались особо надежные камеры.

Проектировщиками бункера они были задуманы для содержания самых известных преступников.

– Сюда временно помещали главарей мафии, террористов, серийных убийц. Если требуется перевезти их из мест заключения в Рим для негласных допросов, их доставляют сюда.

Сандра никак не могла уловить смысл этой эксклюзивной экскурсии. Они подошли к железной решетке, и начальник полиции подал часовому знак пропустить их. И они двинулись по длинному коридору, куда выходили камеры.

Все пустовали, кроме одной.

Когда они подошли к решетке, начальник полиции рукой указал Сандре на заключенного:

– Его задержали пару часов назад, в переулке неподалеку от улицы Венето. Я приказал доставить его сюда.

На вид парню было лет двадцать пять – двадцать шесть. Брови очень светлые, но голова обрита наголо. На шее татуировка в виде кораблика. Тюремщики отобрали у него башмаки, и он стоял босиком на цементном полу.

Стоя в центре крохотной камеры, дремлющий держался очень прямо на своих тощих ногах. Смотрел перед собой пустыми глазами. Не шевелился, но чуть-чуть раскачивался, словно под дуновением ветерка.

– Он в состоянии слышать нас? – наивно осведомилась Сандра.

– Даже говорить, если вы об этом, – отвечал Де Джорджи.

– Черная облатка, – проговорила агент полиции, и перед ее глазами предстала сцена, недавно виденная в луна-парке, в квартале ЭУР.

Начальник полиции кивнул.

– Агент Вега, что вы знаете о каптагоне?

Сандра обернулась, уставилась на него.

– О каптагоне? – переспросила она.

– Гидрохлорид фенетиллина, больше известный под названием «наркотик Бога». – Подождав, пока она усвоит информацию, Де Джорджи продолжил: – Его синтезировали в тысяча девятьсот шестьдесят первом году в одной немецкой компании и на протяжении двадцати пяти лет использовали для лечения нарколепсии и депрессии. Прописывали также неизлечимым больным для облегчения страданий. Затем фенетиллин был запрещен во многих странах, в том числе в Италии, из-за побочных эффектов. Чаще всего возникает гипнотический транс и галлюцинации, но главное – это мощное возбуждающее средство, стимулирующее агрессию.

Теперь Сандра вспомнила толпу, напавшую на нее по выходе из луна-парка. Она палила из револьвера, пока не кончились патроны, а эти люди, казалось, вовсе и не боялись умереть.

– Значит, вот в чем дело: Витали занимается наркотрафиком.

– В две тысячи одиннадцатом году одна лаборатория в Болгарии начала подпольное производство вещества. С тех пор фенетиллин можно легко достать в местах, где продаются наркотики, он приобретает все больше ценителей, поскольку стоит дешевле амфетамина, а действует дольше. Дней десять назад некоторые информаторы, связанные с бандами, контролирующими рынок синтетических наркотиков в столице, сообщили о том, что оборот каптагона чрезвычайно вырос.

– Насколько?

– Достаточно, чтобы обрушить бизнес, – заявил Де Джорджи. – Кто-то выбросил на рынок огромное количество вещества, причем в чистейшем виде. Узнав об этом, Витали тотчас же предупредил, что мы рискуем утратить контроль над ситуацией. В самом деле, существуют прецеденты: широкое распространение каптагона и раньше создавало проблемы, вело к массовым нарушениям общественного порядка. Его принимают антиглобалисты из Черного блока и анархисты перед своими демонстрациями или когда собираются поднять мятеж. Именно они и прозвали этот наркотик «чумой», «поветрием».

– Значит, Витали случайно наткнулся на Церковь затмения.

– Именно так, – подтвердил начальник полиции. – Он проводил расследование по поводу таинственного персонажа по прозвищу Алхимик, болгарского химика, настоящее имя которого инспектор до сих пор пытается раскрыть.

Шишман, тут же подумала Сандра. Витали назвал это имя по спутниковому телефону, обозначая дворец на улице делла Гатта, куда она должна была явиться, чтобы спасти Маркуса.

– Вчера вечером, просмотрев запись на телефоне, оставленном в такси, мы поняли, что каптагон превратился в проблему. Возможно, несчастного толкача заставили проглотить едкую щелочь для острастки: какая-то преступная группировка хотела дать понять болгарскому химику и его банде с татуировкой в виде голубого кружка, что пора прекратить раздавать товар даром.

Вот тут Де Джорджи ошибался. Сандра узнала того человека на фотографиях, сделанных у Колизея: он похитил Тоби и убила его Матильда Фрай. Но она промолчала. Ей было интересно узнать, почему выбор Церкви затмения пал именно на это вещество.

– Почему – «наркотик Бога»?

– Потому что с начала семидесятых религиозные секты использовали фенетиллин для промывания мозгов у своих приверженцев. Да и сейчас каптагон в большой чести у этих сукиных детей, головорезов ИГИЛ. Они вербуют всякое отребье, дают новобранцам черную пилюлю, те волшебным образом переносятся в рай с прекрасными девами, а когда просыпаются, им не терпится отрубить кому-нибудь голову или взорвать себя в людном месте.

Неужели это и есть «экстаз познания», о котором вещал Креспи? Сандра не верила, что ее старый друг комиссар предал свои принципы ради галлюцинации. И знала, что рассказ начальника полиции заключает в себе только часть истины. Церковь затмения ставит перед собой определенную цель, фенетиллин – всего лишь составляющая общего замысла.

– Зачем вы привели меня сюда? – спросила агент полиции, глядя на парня в камере, который раскачивался все сильнее и сильнее.

– Вы, наверное, имеете в виду, что я должен был сразу же отдать вас под арест? – Де Джорджи рассмеялся. – С моей карьерой покончено, завтра я подаю в отставку. Скорее всего, мне предъявят обвинение, даже вынесут приговор. Все обо мне забудут, и мне лишь останется до конца дней задаваться вопросом, мог ли я действовать по-другому. – Он разочарованно вздохнул. – Если бы я прислушался к Витали, мы нашли бы решение до того, как распространилась новость о предполагаемом блэкауте. Но мы только сейчас обнаружили, как еще может применяться фенетиллин… Кроме депрессии и нарколепсии, каптагоном лечили светобоязнь. – Он сделал знак тюремщику. И свет погас.

Неистовые вопли парня разнеслись по пустым камерам. Потом послышался глухой удар. Сандре удалось разглядеть, что это было: человек всем телом бросился на железную решетку. Сандра вообразила себе ярость, с какой дремлющий кинулся на них: только эта преграда смогла его остановить.

Свет зажегся снова, парень скорчился на полу и вскоре успокоился.

– В темноте эффект фенетиллина усиливается, на свету снижается, – объяснил Де Джорджи. – Извините, что напугал вас.

Блэкаут, технологическое затмение, подумала Сандра. Секта хорошо подготовилась, чтобы воспользоваться ситуацией.

– Все это закончится на рассвете, – сказал начальник полиции, удаляясь от камеры.

– До рассвета четыре часа. Сколько людей еще погибнет?

Но Де Джорджи не хотелось вступать в полемику.

– Я знаю, где центр распространения каптагона. Знаю, где раздают черные облатки, – заявила тогда агент полиции, и шеф обернулся к ней. – Отзовите Витали, и я скажу вам, как спасти Рим.