Эти жилища вроде служебных квартир называли палочки-выручалочки, поскольку при необходимости они предоставляли надежное убежище. Например, если нужно избежать опасности или скрыться на время, чтобы замести следы.

В Риме таких было немало (Маркус знал лишь о трех-четырех). Они составляли часть славного прошлого пенитенциариев. После того как орден был официально распущен, по причинам, которые охотник за тенями узнал только после произошедшего с ним в Праге, многие из этих временных пристанищ находились в запустении.

И все-таки в некоторых можно было еще найти стационарный телефон, защищенный от прослушки, компьютер с выходом в Интернет, консервы и аптечку скорой помощи с медикаментами и всем необходимым, чтобы подлечиться, не обращаясь к врачу. Разумеется, также и чистую одежду, и удобную постель.

Маркус уже пользовался квартирой на улице Говерно-Веккьо. Он прожил там почти месяц, заподозрив, будто кто-то напал на его след. Хранить тайну собственной личности – одна из первых заповедей пенитенциария. Второй раз он расположился там, чтобы зашить рану на предплечье, которую получил, уклоняясь от удара ножом.

Этот старинный дом входил в число зданий, представлявших собой собственность Церкви за стенами Ватикана. Маркус показывал Сандре путь, светя электрическим фонариком. Сюда они добрались под прикрытием темноты. Как было странно идти по Риму вдвоем. Похоже, тьма – наилучшее для них измерение.

Стихия вновь разбушевалась над городом, и оба до нитки промокли под дождем. Посветив фонариком, Маркус заметил, что Сандра дрожит.

– Сейчас разожгу огонь.

Оставшись в одиночестве, Сандра поставила сумку и уселась перед холодным камином; руки и ноги у нее окоченели. Проведя пальцем по ручке кресла, она заметила, сколько там скопилось пыли. Как давно в этом доме никто не жил? Маркус вернулся с несколькими связками хвороста и клочками бумаги. Разложил все это в камине, и вскоре огонь запылал, озарив помещение. Сандра склонилась над хворостом, который горел, потрескивая; протянула к огню негнущиеся руки. Маркус сел на пол. Только тогда Сандра заметила запекшуюся кровь у него на губе. Протянула руку, но Маркус отпрянул.

– Извини, я не хотела, – сказала она. – У тебя часто идет носом кровь?

– Иногда. – Маркус поспешно вытерся тыльной стороной ладони. – Хочешь есть?

– Хочу, – призналась Сандра.

– Придется удовольствоваться консервами из тунца, но здесь, по крайней мере, безопасно.

– Сойдет и тунец.

– Который час?

Сандра взглянула на часы: всего шесть.

– Боже мой… а кажется, будто глухая ночь.

– В былые времена в Риме жили братья, которые следили за тем, чтобы в часовнях и в нишах с образами, разбросанных по всему городу, никогда не гасли свечи и лампады. Их называли люминаристами. Они это делали не только из благочестивых побуждений. Они заметили, что при свете свечей и лампад совершается меньше преступлений. Честные люди себя чувствовали более уверенно, а злоумышленники не могли действовать под покровом тьмы. Так родилась идея освещения городских улиц.

– Никогда об этом не слышала, – призналась Сандра. – Красивая история.

Слыша его голос, она была счастлива: так бы и сидела час за часом, внимая его речам, чувствуя, как огонь, пылающий в камине, мало-помалу согревает ее.

Они промолчали на секунду дольше, чем следовало, и их взгляды, до сих пор уклончивые, на этот раз не могли не встретиться.

Маркус первым разрушил очарование:

– Пойду поищу сухую одежду.

Он поднялся с места, но Сандра схватила его за руку:

– Нам надо поговорить.

– Знаю, – ответил Маркус, не поднимая глаз.

Он нашел коробку с вещами. Кроме темной фуфайки с капюшоном, Сандре ничего не подошло. Маркус надеялся также найти пару башмаков вместо белых парусиновых туфель, в которые он был обут, но ему не повезло.

Он вернулся с фуфайкой и одеялом. Принес еще банки тунца, несколько упаковок крекеров и две бутылочки минеральной воды.

Сандра устроила маленький пикник перед очагом. Ужин был скудный, но ели они с удовольствием, молча.

Маркус первым прервал молчание. И начал с конца.

– Я нашел записку с твоим именем рядом с трупом человека по прозвищу Кукольник.

– И кто ее написал?

– Я.

Ответ ошеломил Сандру.

Маркус рассказал ей о Туллиануме, о том, как он избежал голодной смерти, о записке, которую нашел рядом с образком святого Михаила-архангела. Найди Тоби Фрая.

– Как ты там оказался?

– В этом-то и проблема: я не помню. Возможно, шел по следу и недооценил опасность, которой подвергался.

– Временная амнезия.

– Если бы вспомнить, что я расследовал, было бы легче раскрутить всю цепочку.

– Ты выяснил, кто такой Тоби Фрай?

– Да, – с готовностью ответил Маркус. – Но об этом чуть позже…

Он решил пренебречь приказом Батисты Эрриаги и обетами пенитенциариев, которые обязывали его хранить тайну. Рассказал о епископе Артуро Горде, об «удавке наслаждения», которой его удушили дистанционно, о белых парусиновых туфлях, таких же, как у него самого, о Кукольнике, которого заживо сожрали мухи. И только в самом конце – о кукле в человеческий рост.

– Точное изображение мальчика, который девять лет назад пропал вблизи Колизея и о котором с тех пор ничего не известно. Его имя Тоби Фрай. Епископ Горда хранил старую газету, в которой сообщалось об исчезновении.

Маркус опустил только ту часть истории, которая касалась Корнелиуса Ван Бурена. Содержание под стражей в Ватикане серийного убийцы – единственный секрет, открывать который ему не хотелось. Также умолчал он о булле Льва Десятого и возможной ее связи с татуировкой в виде голубого кружка, обнаруженной на телах двух жертв.

– Туфли, странички, вырванные из таинственной записной книжки, техники пыток, использованные в убийствах, исчезновение мальчика девять лет назад, – подытожила Сандра, дабы убедиться, что она все правильно поняла. – У нас немало данных.

– У нас? – взвился Маркус. – Я не хочу впутывать тебя в эту историю.

– Ты сам написал на листке мое имя, хотя и не помнишь этого. И о том, чтобы впутать меня, уже позаботился тот, кто сеет вокруг себя смерть. Ублюдок забил мою фотографию в память сотового телефона.

– О чем ты говоришь?

– Вчера вечером… – Сандра осеклась. – Боже мой, кажется, будто прошла вечность… Так вот, вчера вечером один таксист нашел сотовый телефон, забытый у него в машине. Внутри была моя фотография. И еще любительское видео, в котором показывается, как какой-то тип убивает наркомана, заставляя его проглотить раствор едкого натра. Что скажешь: это тебе о чем-то напоминает?

Это тоже пытка, сразу пришло в голову Маркусу.

Сандра продолжала:

– Убийца дал жертве черную облатку, после чего наркоман заговорил на древнеарамейском, призывая какого-то Владыку теней. И у него была странная татуировка на предплечье.

– Голубой кружок, – невольно вырвалось у Маркуса.

Сандра пристально взглянула на него:

– Ты тоже видел такие на телах жертв, да?

Она обижена, разочарована тем, что он утаил часть информации, сообразил Маркус.

– Тебе не понять, – попробовал он оправдаться.

– Чего мне не понять? Историю папы Льва Десятого? Того, как приверженцы Церкви затмения в ночи, когда луну скрывает ее собственная тень, совершают таинственные обряды?

Похоже, Сандра знала об этом еще больше, чем он.

– Откуда тебе это известно?

– Конфиденциальная информация, от одного друга, комиссара полиции. – Креспи пытался защитить ее, он заслуживает благодарности. – Он еще сказал, что Витали копается в этих эзотерических делах, просто помешан на них.

Маркус не находил слов.

– В отеле ты сказала, что я в опасности. Почему?

– Потому что на проклятом сотовом телефоне из такси, кроме моей фотографии и видеофильма, есть твоя кровь. Носовое кровотечение.

Маркус, прихватив бутылочку воды, поднялся. Принялся ходить по комнате. Тени от пляшущих языков пламени, казалось, преследовали его, злобно бросаясь под ноги.

– Кто-то пытается нас подставить, – произнес он через какое-то время.

– Кто?

– Тот же, кто замучил до смерти твоего наркомана, а потом епископа и Кукольника.

– И попытался избавиться от тебя в Туллиануме, – напомнила Сандра.

– Думаю, он раздобыл мою кровь, вырубив меня; потом нанес ее на сотовый телефон, чтобы подстраховаться: полиция получит улику и станет преследовать меня, а не его.

Сандра застыла при этих словах.

– Тогда все ясно. Кто-то стоит за этой историей.

– Думаю, так оно и есть; я в этом был уверен с самого начала. Не знаю, с какой целью, но он уже убил с нарочитой жестокостью троих приверженцев Церкви затмения. Я все больше убеждаюсь, что он сознательно позволил мне выжить, только не знаю, по какой причине. Иначе зачем он дал мне проглотить ключ от наручников? Я был ему нужен, чтобы пустить Витали по ложному следу.

Все сходилось.

– Сотовый телефон из такси служил именно этой цели. Может быть, хотя это и выпало у тебя из памяти, ты занимался тем же расследованием, что и инспектор Витали: вы оба преследовали одного и того же человека. Ему представился случай избавиться от вас обоих, и он не преминул этим случаем воспользоваться: сбить со следа Витали и подставить тебя.

– И задействовал тебя, чтобы ты привела ко мне полицейского.

Сандра нахмурилась. Теперь все ясно. Она вспомнила, что говорил инспектор при первой встрече: «Мы имеем дело с совершенно новой преступной фигурой, не похожей на известные нам. Гораздо более извращенной и опасной». Более извращенной и опасной, повторила про себя Сандра. Потом снова повернулась к Маркусу:

– Он должен выполнить задание и не может допустить, чтобы его остановили.

– Да, но какое?

Сандра подняла сумку с пола, стала рыться в ней.

– Вот что мы сделаем: запишем все составляющие, какие у нас есть, и проанализируем каждую деталь.

– Делать записи неосмотрительно.

Сандра насмешливо взглянула на него:

– Не глупи: со всем тем, что происходит на улицах сегодня ночью, должны ли нас беспокоить какие-то записи о безжалостном убийце?

Пенитенциарий все-таки считал, что это не самое мудрое решение, но уступил.

Сандра нашла бумагу и ручку. Начала перечислять:

– Три жертвы: епископ, Кукольник и наркоман, личность которого не установлена.

И она составила перечень того, что им известно:

Закончив, Сандра протянула список Маркусу, чтобы тот проверил, не упустила ли она чего-нибудь.

– Моя амнезия, – тут же добавил он.

– Я сочла, что это случайная составляющая. Не думаю, чтобы она входила в планы убийцы, он не мог намеренно ее вызвать. Но конечно, ему повезло, что ты не можешь вспомнить, по какому следу шел до сегодняшнего утра.

– И все-таки мне бы хотелось, чтобы ты это добавила. Я ведь до сих пор не знаю, зачем записал на листках твое имя и имя пропавшего ребенка. Это не мой метод.

– Аномалия, – согласилась Сандра.

Она помнила, в чем состоит метод Маркуса, поскольку раньше видела его в деле и была потрясена. И она добавила в конце списка:

– Ладно, с чего начнем? – спросила она после.

– С ребенка, – ответил пенитенциарий. – Его исчезновение – единственное, что у нас есть. Мы должны понять, как оно связано с Церковью затмения.

– Речь идет о нераскрытом деле, след уже остыл. Улики испарились, свидетели за давностью лет крайне ненадежны.

– Но в то время всех, кто находился в окрестностях Колизея в день исчезновения мальчика, попросили отправить фотографии и видеофильмы на сайт полиции. – Маркус сообщал то, что прочел в старой газете. – Поскольку все происходило в людном месте и в весенний день, следователи надеялись восстановить, что приключилось с ребенком, через случайные снимки, сделанные местными жителями и туристами.

Агент полиции на мгновение задумалась.

– Это будет непросто, но, кажется, я знаю, откуда начинать расследование: имеется специальный архив, где хранятся такие дела… Но как нам добраться туда, если на улицах Рима царит хаос?

Маркус знал как.