Глава 6

Занятая внешними обстоятельствами и внутренними противоречиями, Кира до сих пор четко не ответила себе на самый главный вопрос: ради чего все это было предпринято? Ответ: «Чтобы научиться шить сумки» – не мог быть ответом удовлетворительным. Уметь шить сумки – это не цель. Это только способ достичь чего-то более сложного, на порядок высшего. Кира, человек осторожный, о будущем думала весьма обтекаемо.

Только сейчас он четко произнесла про себя задачу, сформулировала цель: Дело, Успех, Независимость. Кира оказалась творческой натурой, не обделенной талантом. Эта учеба была ее жизненным шансом.

Курсы, на которых обучали искусству работы с кожей, находилась не в самой Вероне. Мастерские расположилась в небольшой деревушке, в десяти минутах езды от города. Кира потом внимательно осмотрела старые конюшни, которые были превращены в учебные классы, большой главный корпус – та самая школа, в зале которой проходило первое собрание учеников. Кира узнала, что, кроме ее пансиона, есть еще два частных дома, где тоже снимают квартиры ученики. Все остальные достопримечательности – маленький собор, три улочки шестнадцатого века, набережную малюсенькой речки – она увидит позже, когда устоится распорядок дня, когда она войдет в ритм учебы, когда наконец начнет уставать от обилия сведений, от тяжелых практических занятий, от подготовок к контрольным.

То, что у нее не было там знакомых, а все приезжие ученики пока держались особняком, Киру не тревожило. Она была человеком самодостаточным. Более того, пока ей и не хотелось общаться – все силы были направлены на предстоящие занятия.

– Вы тоже из России, – однажды окликнули ее в магазинчике, куда она зашла купить йогурт и немного фруктов. Кира с удивлением оглянулась и увидела девушку, которая ей уже встречалась в учебных классах. Девушка была высокая и красивая, такую трудно не запомнить. «Этакая лань», – подумала про себя Кира. На вид девушке было чуть больше двадцати, но в повадках было что-то детское, немного капризное и грустное. Словно девушке отказались купить игрушку.

– Да! И вы русская? – улыбнулась Кира.

– Да. – Девушка вздохнула и тут же с чувством воскликнула: – Здесь такая тоска!

– Что вы! Это с непривычки! – рассмеялась Кира. – Потому что не дома. Но ведь интересно. Такой городок милый.

– Это деревня! – фыркнула девушка.

– Но очень старая и очень красивая. И такие пейзажи вокруг.

– Ну, не знаю!

– А вы откуда? Из какого города? – поинтересовалась Кира.

– Из Питера. Но я вообще в России бываю редко. У меня мама живет во Франции. И иногда в Германии. Так что я чаще всего в Лионе. Или в Берлине.

«Понятно, неполная семья. Об отце молчит. Значит, лучше не интересоваться. И потом, какое мне дело! Она уже достаточно взрослая», – подумала про себя Кира.

– О, такие города! Это тоже очень интересно. – Кира постаралась воодушевить девушку.

– А иногда я бываю в Питере. У бабушки. – Девушка, похоже, не услышала Киру.

– А сюда вы приехали… – Кира неожиданно для себя высокомерно подняла бровь.

– А сюда я приехала, чтобы не ехать учиться куда-нибудь еще.

– Это – да. Все-таки Италия, – не удержалась от иронии Кира.

– Давайте познакомимся, что ли… меня зовут Майя, – представилась девушка.

– Что ж, давайте! А меня – Кира.

– Интересно… – Майя посмотрела на Киру.

– Что именно?

– Надо сказать, что у нас не самые частые русские имена, – вздохнула Майя.

Кира рассмеялась – девушка вызывала симпатию, несмотря на некоторую заунывность образа.

Они уже вышли из магазина и шли по улице.

– А вы как сюда попали? Муж послал?

Кира хмыкнула.

– В каком-то роде. Я приехала, чтобы научиться шить сумки. Я хочу профессионально этим заниматься.

– Ясно, – деловито заключила Майя, – вы фанат.

– Ну, пока не могу сказать, что так, но надеюсь, что стану им.

– Вы где остановились?

– В пансионе «Габриэла». А вы?

– Отец снял квартиру. Она большая. Я там одна.

– Ясно, приходите ко мне в гости, – предложила Кира, – я договорюсь с хозяйкой. Думаю, она не будет возражать.

– Хорошо, – с готовностью кивнула Майя, – даже с удовольствием. А вы – ко мне.

– Вот и отлично!

Они попрощались на перекрестке и пошли каждая своей дорогой.

Начались занятия, и с этого момента Кира постоянно пребывала в приподнято-удивленном состоянии. Во-первых, она внимательно изучила толстую методичку, которую раздали всем слушателям накануне. Из нее она узнала, что занятия будут проходить каждый день, кроме выходных. Первые четыре-пять часов читают теорию – о том, какие бывают материалы, как обрабатывают кожу, сколько стоит самая дорогая и самая дешевая. Отдельно шел курс, посвященный краскам, воскам, клеям, которые используются при изготовлении сумок. Одними из самых интересных были уроки истории. Все происходящее в Европе и в мире рассматривали под углом развития ремесел и моды, рассказывали о возникновении известных брендов – Кира с удивлением узнала, что один из самых достойнейших и дорогих «сумочных» брендов начинал развиваться с изготовления седел и упряжи, потом занялся производством дорожных сундуков, а уж много позже стал шить роскошные сумки. «Все начинается с самого примитивного – так что у меня есть шанс!» – пошутила про себя Кира, узнав об этом.

По распорядку дня на обед отводилось полтора часа, а потом начинались практические занятия. В тех же мастерских закреплялись знания. Кира была в восторге – ей казалось, именно здесь она постигнет все тайны, которые потом ей дадут возможность претворить в жизнь самые заветные мечты. Особенно она старалась на «швейных» уроках, где слушатели должны были научиться резать кожу, делать стежки и работать со специальными инструментами.

Кира аккуратнейшим образом, дословно записывала все, что говорилось на занятиях, и зарисовывала то, что делали на практике.

Кира пока не встречала особых трудностей ни с переводом (для иностранных студентов заранее раздавали распечатки предстоящих лекций для ознакомления), ни с запоминанием информации, ни с практическими занятиями.

Ее подруга Майя все так же была недовольна.

– Я просто ничего не понимаю! Зачем нам все это знать! – возмущалась она.

– Как не понимаешь?! Ты так говоришь по-английски, словно родилась в Лондоне!

– Да я не про это! Вот мы прослушали столько лекций, о чем? Что они нам дали?

Кира задумалась. Ей показалось, она узнала ответы на основные вопросы, связанные с этим ремеслом. Во-первых – из чего шьют сумки. Перефразируя высказывание Форда, можно смело утверждать, что сумки можно шить из чего угодно, главное, чтобы это была кожа. А уж видов кожи – море! Разного происхождения, разной выделки, окраски, разной обработки.

Во-вторых, им рассказали, кто и зачем шьет сумки. Сумки шьют мастера в ателье дорогих брендов, сумки шьют маленькие мастерские, и сумки, наконец, шьют самостоятельно умельцы, которые весь процесс выполняют сами. И все эти виды сумок могут стоить баснословных денег. И тут возникает вопрос щекотливый, но важный: а откуда берется эта цена? Эта безумная цена и те самые очереди, которые выстраиваются за вожделенными «Эрмес» и «Биркин».

Майя словно прочитала мысли Киры:

– Между прочим, ты обратила внимание, когда нас возили на экскурсию в мастерскую «Эрмес», там с самого начала никакой самодеятельности творческой. И ручной работы тоже.

– Ручная работа потом. А сначала строгая вырубка точным штампом. Может, нам не показали, а может, мы и сами не заметили, но ножами там не режут. Ни миллиметра больше, ни миллиметра меньше. А подогнать готовые детали, рассчитанные заранее, легче. И подкладку они так же вырубают. И клей наносят распылителем.

– И вот объясни мне, за что? За что такие деньги! – Майя выразительно постучала по своей сумке «Эрмес».

Кира чуть не рассмеялась. Было что-то комичное в ситуации: владелица трех самых дорогих сумок мира учиться шить сумки и возмущается необоснованной, на ее взгляд, дороговизной.

– Майя, там огромное количество операций. И все-таки большинство производится вручную. Ты же сама видела. Проклеили два отреза кожи вручную, сшили стежками вручную, а до этого пробойником отверстия под стежки пробивают. И попробуй ошибись, что-нибудь косо сделай. Потом полируют края, покрывают краской, воском, лаком. И это все руками. Каждую деталь. А фурнитура? Замочки, колечки, молнии!

– Молнии используют дорогущие. У них зубчики отполированы, нельзя поцарапаться! Я помню, у меня подделка была, я вечно ногти ломала о молнию! А эрмесовские, конечно, класс! – Майя теперь с особым чувством прикоснулась к своей сумке.

– А ты удивляешься – почему дорого! – рассмеялась Кира.

Кира задумалась: на нее произвела огромное впечатление та экскурсия. Они попали в святая святых «сумочного» дела. Но Кира, как очень практичный человек, вдруг задумалась над тем, сколько же и каких инструментов нужно будет купить, чтобы начать работу. Она уже приглядела фирмы, которые специализируются на инструментах, но цены там были заоблачные. «Ах, надо сначала сертификат получить! Долги раздать», – одернула она себя.

– А на баночках с красками заклеены этикетки. Ты заметила? Ничего подглядеть нельзя! – продолжала возмущаться Майя.

– А ты как хотела?! Это же секрет.

– Говорят, у них свои химики. – Майя неторопливо пила кофе.

– Это целая индустрия! И там все отработано и отточено…

– Да, у них отточено… А у нас через полчаса практическое занятие. Я уже второй день переделываю подгиб. – В голосе Майи зазвучали нотки возмущения.

– Да, противное занятие. Я все пальцы исколола и ноготь сломала. Но это тоже надо научиться делать, – кивнула Кира.

Ничего удивительного нет в том, что Кира, которой было тридцать лет, и Майя, которая была моложе на девять лет, подружились. Они оказались в незнакомом месте, вдали от родных, без общения с близкими. И различия в возрасте отступили на второй план. Надо сказать, что именно Майя была инициатором этой дружбы, хотя, казалось бы, должно быть наоборот.

– Вам же удобно по набережной ходить, а вы мимо моего дома ходите! – как-то сказала она Кире.

– На вашей улице погода лучше, – отшутилась Кира.

– Что? Правда? – не поняла Майя.

Кира рассмеялась. Эта девушка ей нравилась, общаться особо не хотелось. У Киры не было ни минуты свободного времени, да и думать о ком-то, кроме дочери, оставшейся в Москве, не было желания. Кира взяла за правило звонить Вороновым два раза в день – утром и вечером. Она узнавала у Люды новости, потом обязательно разговаривала с Леной. Дочка была рада ей, но всегда торопилась куда-то по своим детским делам.

– Она совсем не скучает по мне, – как-то посетовала Кира.

– Она же маленькая. У нее полно дел, своя жизнь, – успокоила ее Люда, – неужели ты хочешь, чтобы она переживала?

Конечно, Кира этого не хотела. Еще Кира звонила маме, но разговоры, как правило, заканчивались ссорой.

– Ты плохая мать, ты подбросила дочь чужим людям! Ты бросила семью в угоду глупым мечтам! – вот что звучало рефреном. Кира пыталась что-то объяснять, но это было бесполезно. Однажды она позвонила Виктору.

– Тебе лучше вообще не возвращаться, – весомо произнес тот.

Кира отключила телефон. Она так скучала по дому, по дочери, она так старалась для них для всех. Но родные, увы, понять ее не хотели.

Однажды свидетелем разговора с матерью стала Майя. Как Кира ни пыталась сгладить беседу, все было очевидно.

– О, ваша мамаша копия моей. Я от своей сбежала в шестнадцать лет.

– Не мамаша, а мама, – машинально поправила Кира. – Куда сбежала?

– В школу кулинарии. Мать запилила меня. А ведь и училась прилично, и особо не гуляла. А она так, для профилактики. Пилила, по сумкам лазила, по столам.

– Она боялась за тебя, – укоризненно сказала Кира, представив на минуту себя матерью взрослой дочери.

– И что? Боялась, поэтому жизни не давала. Я не успевала что-либо сказать, как уже слышалось: «Нет!»

– И это по той же самой причине. Мои близкие, думаю, тоже боятся за меня. Поэтому так суровы.

– Бросьте, – выпятив губу, произнесла Майя, – они хотят спокойно жить. Чтобы все было под контролем. Это, знаете ли, такая форма домашней тирании. В конце концов, близким положено беспокоиться.

– Хорошо. Дай тебе волю, что бы ты предприняла?

– Не знаю. Я вообще ничего теперь не знаю.

– Но тебе двадцать один год!

– За меня все и всегда решала мать!

– Очень удобная позиция. За меня тоже решали. Мама даже замуж меня выдала.

– Да ладно! – У Майи округлились глаза.

– Честное слово. Я поддалась на уговоры, хотя этот человек мне не особенно нравился.

– И теперь тем более не нравится, – проницательно заметила Майя.

– Теперь поздно говорить об этом. Так много всего произошло. И не произошло.

– Пойдемте ужинать.

– Майя… – Кира вдруг решилась на разговор, который давно хотела завести.

Проблема была в том, что Майя имела, по-видимому, достаточно большой материнский кредит и предпочитала жить на широкую ногу. Кира экономила на всем, даже на питании. Завтрак входил в пансион, обедала она перекусом, а вот вечером Кира готовила себе в маленькой кухоньке простую еду – омлет, овощи, цыпленка. Кира любила сладкое – конфеты она покупала раз в неделю в большом супермаркете на окраине деревушки, там всегда были скидки. Фрукты были дешевыми – большая ваза в комнате всегда была наполнена яблоками, грушами и виноградом. Кира совсем не голодала, но позволить себе ходить по кафе и уж тем более по ресторанам, она не могла. А Майя, которая почти не считала денег, обожала посидеть за чашкой кофе, поужинать в местном хорошем ресторанчике, а то и съездить на такси в Верону, прогуляться по магазинам и пообедать. Одной ей было скучно, да и привязалась она к Кире. И вот наступил удобный момент объясниться.

– Майя, я не могу вести такой же образ жизни, как и ты. Мои средства этого мне не позволяют. А мое воспитание не позволяет, чтобы ты оплачивала мои счета.

– И что теперь делать? – спросила Майя.

– Я не знаю. Можно договориться ходить в ресторан, например, раз в неделю. В остальное время ужинать дома. Я с удовольствием приглашу тебя к себе, – развела руками Кира, а потом спохватилась: – Нет, ты пойми, ты можешь поступать как привыкла. Ты и должна поступать так. И жить так, как жила. Только – без меня. Иначе получается все очень некрасиво.

– Какая ты принципиальная и дотошная, – вздохнула Майя.

– Счет дружбы не портит, – вспомнила Кира.

– Знаешь, деньги иногда – это большая проблема, – доверительно наклонилась к ней Майя.

– Ты даже не представляешь, как я с тобой согласна, – поддакнула Кира.

Впрочем, после этой беседы Майя как-то успокоилась. Она больше не рвалась вечером в кафе, про Верону вспомнила, только когда зашел разговор об экскурсии. Несколько раз она приглашала Киру к себе, но чаще сама приходила к Кире.

Вечера у них получались длинными. Сначала они ужинали. Потом делали домашнее задание – иногда задавали выучить какие-нибудь сравнительные таблицы.

Майя, как правило, приносила с собой сладости, что-то деликатесное, Кира готовила горячий ужин, а однажды испекла пирог с абрикосами. Накрыв стол на маленьком балкончике, который был в ее номере, она зажгла свечи, принесла пледы.

– Уютнее, чем в ресторане, вкуснее, чем у местных поваров! – тяжело вздохнула Майя. Она с аппетитом навернула жаркое с помидорами, салат и кусок пирога с кофе.

– А что я тебе говорила.

– Давай сегодня не будем делать домашнее задание, – вдруг спросила Майя, – давай сегодня поболтаем.

– Давай, – согласилась Кира, понимая, что Майе надо выговориться.

– Почему ты с мужем плохо жила? – тут же прямолинейно спросила Майя.

Кира не смутилась. Она понимала, что сейчас речь идет не столько о ней, сколько о семье девушки.

– Не знаю. Наверное, не плохо. Просто ожидания не оправдались. Хотелось еще лучше.

– Нет, – замотала головой Майя, – ты не похожа на капризную дамочку. Думаю, дело в нем. Мне всегда казалось, в браке виноват кто-то один, но страдают в результате двое.

– Иногда страдают все. В том числе и дети.

– А, да. Я страдала, – сказала Майя.

Кира еле сдержала улыбку – Майю иногда тянуло на пафос.

– Да-да. Я страдала, когда родители разъехались.

«Я страдала» – прозвучало опять смешно и напыщенно, но Кира даже не улыбнулась. Она хорошо узнала Майю, та только внешне была легкомысленной простушкой. Часто девушка вдруг представала образованной, умной, но очень незащищенной. Да к этому прибавлялась несомненная доброта. Майя была хорошей.

– Ты осталась с мамой? – позволила себе бестактный вопрос Кира. Она понимала, что рассказу необходим толчок.

– Да, я бы предпочла отца, но тогда я была слишком мала, чтобы ко мне прислушивались.

– Знаешь, как бы то ни было, у тебя очень благородная миссия – сейчас ты объединяешь своих родителей. И чем больше времени проходит, тем яснее они это понимают. Обиды забываются. А ты – ты вот здесь. Ты – это их настоящее. И пройдет время, когда они совершенно забудут ссору, развод. Тогда всем легче станет. И тебе в том числе.

– Кира, ты так говоришь, словно сама разводилась. А потом, родители не общаются. Мама никогда не говорит об отце. Согласись, это странно.

– А ты с ним общаешься?

– Он часто звонит. Мы разговариваем. Когда его спрашиваю, где он и когда увидимся, он отвечает уклончиво – в командировке. Но видимся мы достаточно часто – он приезжает туда, где нахожусь я.

Может, у него есть причины для такого поведения, – пожала плечами Кира.

– Наверное. У папы тяжелая жизнь. Я это точно знаю. Хотя он мне иногда подкидывает немного денег. Но Кира, вы не ответили на мой вопрос: вы могли бы развестись?

– Ох, я бы не хотела развода. Мне кажется, всегда можно что-то подправить.

– Вот-вот, – Майя вскочила с места, – мне тоже так казалось. Но на самом деле это ложь. Иногда ничего исправить нельзя.

– Сколько тебе было лет?

– Когда они начали ссориться? Или когда развелись?

– Ну, наверное, когда развелись. Все-таки это настоящий удар.

– Одиннадцать лет. Но я все понимала – почему и кто виноват.

Кире очень хотелось уточнить, кто же был виноват в этой семейной истории, но она сдержала любопытство.

– Ты же могла ошибаться с выводами. Одиннадцать лет – возраст заблуждений, – сказала она, успокаивая девушку.

Майя рассмеялась:

– Любой возраст может быть возрастом заблуждений, разве ваш опыт не говорит об этом?

Кира покачала головой в знак согласия.

– Виновата была мама. Я всегда это понимала. Сначала чувствовала. Потом понимала.

Кира поморщилась.

– Не говори так. Может, ты не все знаешь. И вообще не вини никого. Поверь, они одинаково несчастливы. И сейчас уже не так важно, кто виноват.

– Для меня важно. Конечно, я их обоих люблю. Но… Отца мне всегда было еще и жалко.

– Жалеть, любить – это так важно. Хорошо, что в тебе это есть.

– Мать оставила отца без копейки. Просто раздела. И я это очень быстро поняла. Она даже костюмы не дала ему забрать. Они долго висели в доме.

Кира представила состояние девочки, которая вдруг перестала видеть отца, но на каждом шагу ей попадались его вещи. Как напоминание.

– Мама старше папы. Намного. Они поженились, потому что должна была родиться я.

– Наверное, они любили другу друга, – мягко подсказала Кира.

– Тогда – может быть. Отец любил маму. Во всяком случае, он всегда был с ней ласков. Он вообще немного другой.

– Какой?

– Он – не бизнесмен. Он – другой. Для него книжки, стихи, фильмы хорошие всегда были важны. А еще он любил музыку. Я это очень хорошо помню. Мама обошлась с ним плохо. Допустим, он даже был в чем-то виноват. Но нельзя человека выгонять на улицу. Мать на него еще и долги повесила.

– Господи, да что за страсти ты рассказываешь!

– О, там столько всего!

Если Майя и преувеличивала, то совсем немного.