Он умер в мой день рождения. До двенадцати дня меня поздравляли телефоническим способом, после двенадцати — телефонически соболезновали. До последнего мгновенья он был в сознании, и я уверен, он помнил, что это за день. Я никогда не мог запомнить, когда у него день рожденья — у меня беда с цифрами — и вечно промахивался то на пару дней вперед, то на пару назад… Илья был исключительно точен. И наверняка с удовольствием хмыкнул хотя бы раз от мысли, какой он мне готовит подарочек… А может, и нет — какая разница?.. Но почему мне выражали соболезнования — до сих пор вопрос.

Ближе к вечеру я полез в сеть, сел читать, что народ пишет. Первый попавшийся отклик начинался словами: «Я вырос под "Гудбай Америку"»… Во втором упоминалось, насколько проникновенны слова песни «Гудбай, Америка» и как они запали в голову автора сразу после первого прослушивания. В третьем была та же самая Америка, но походя. Я начал закипать. Пятый, шестой… Из десяти прочитанных откликов «Гудбай, Америка» была обозначена в восьми или девяти…

Текст песни под названием «Последнее письмо», в котором про «Гудбай Америку», написал замечательный Дима Умецкий, который жив, здоров; и дай ему, Боже, всего наилучшего. Я читал дальше, а там была Америка, Америка… Сперва бесился, потом страдал, потом расстраивался.

И только когда раз в тридцатый прочитал благодарность Илюше за «Гудбай Америку», я понял, что шоу продолжается…

Потом позвонил Сакмаров, который в тот день организовал что-то вроде минифестиваля в каком-то клубе, пытаясь собрать деньги Илье на лечение. Собирал на лечение, а вышел концерт памяти… Позвал, мы поехали. И вошедши в зал увидели замечательный стол. Замечателен он был тем, что от края до края был в несколько рядов уставлен рюмками с текилой. Которую Илюша очень уважал.

Шоу продолжалось…