9. Погребенное время
Так что в будущем, которое приходится прошлому сестрой, я, возможно, увижу себя сидящим здесь теперь, но в отражении от себя такого, каким буду тогда.
Джеймс Джойс (1922)
В ноябрьском номере 1936 г. журнал Scientific American переносил своих читателей в будущее:
Время – 8113 г. от Рождества Христова. Каналы радиогазет и мировых телепередающих систем очищены для важного объявления… известия международной важности и значения.
(Очевидно, тогда казалось, что мировые каналы связи и правда можно «расчистить» по команде.)
Телевизионные приемники изображения и звука по всему миру разносят суть сообщения. В Аппалачских горах возле восточного побережья Североамериканского континента находится тайное хранилище, запечатанное в 1936 г. и с тех пор не открывавшееся. Его содержимое тщательно охранялось все это время, и сегодня настал срок открыть этот хранилище. Видные деятели со всего мира собрались на месте, чтобы стать свидетелями вскрытия печати, которая должна раскрыть ожидающему миру цивилизацию древнего и почти забытого народа.
Под древним и почти забытым народом, если вы не поняли, подразумевается народ Америки 1936 г. Этот шедевр был озаглавлен «Сегодня – завтра» (Today – Tomorrow), а написал его Торнвелл Джейкобс, в прошлом проповедник и рекламщик, а теперь президент Университета Оглторп – пресвитерианского колледжа в Атланте, штат Джорджия. Оглторп стоял пустым со времен Гражданской войны, и Джейкобс при помощи одного пригородного застройщика воссоздал его. Теперь же он продвигал свою идею, в защиту которой «с удовольствием выступил» Scientific American, – идею хранилища цивилизации, под которое предлагалось задействовать подвал административного здания в университетском кампусе. Для этого подвал необходимо было изолировать от влаги, а затем и запечатать. Помимо всего прочего, Джейкобс был преподавателем: на старших курсах Университета Оглторп его курс космической истории был обязательным. Не предполагая, что Университет Оглторп будет существовать вечно, он предлагал передать хранилище «в доверительную собственность федеральному правительству, его наследникам, преемникам и назначенным ими лицам». Содержание хранилища? Тщательное описание «науки и цивилизации» эпохи. Кое-какие книги, в особенности энциклопедии, и газеты, хранимые в вакууме, или в инертном газе, или в виде микрофильмов («сохраняемые в миниатюре на пленке для кинофильмов»). Повседневные предметы, такие как продукты и «даже наша жевательная резинка». Миниатюрные модели автомобилей. И еще: «Туда следует включить также полную модель столицы Соединенных Штатов, которые в ближайшие полдюжины столетий, вероятно, полностью исчезнут».
Журналы Time и Reader’s Digest подхватили эту историю, а Уолтер Уинчелл прорекламировал ее в одной из своих радиопередач, и в мае 1940 г. хранилище было заполнено и запечатано на специальной церемонии. Публике понравилась идея «тайника» и «хранения». Дэвид Сарнофф из Американской радиокорпорации объявил: «Мир в настоящее время занят тем, что хоронит нашу цивилизацию навсегда, а в этом хранилище мы оставляем ее вам». United Press сообщало:
АТЛАНТА (штат Калифорния), 25 мая. Сегодня здесь захоронили XX век.
Микки-Маус и бутылка пива, энциклопедия и журнал для киноманов были заложены в хранилище вместе с тысячами других предметов, отображающих жизнь такой, какой мы знаем ее сегодня.
Захоронили нашу цивилизацию? Захоронили XX век? Век продолжался еще долго после 1940 г., появлялись и новые вещи, и новые идеи. На самом деле Джейкобс заложил на хранение коллекцию безделушек. Там был набор детских строительных кубиков, лист алюминиевой фольги, женские чулки, модели поездов, электрический тостер, записи для фонографа с голосами Франклина Рузвельта, Адольфа Гитлера, короля Эдуарда VIII и других мировых лидеров. Некоторые пункты в списке содержимого не могут не поставить читателя в тупик: «1 крышка распределительной головки», «1 образец катлинита», «1 форма женской груди». Все это аккуратно разложено по полкам, дверь из нержавеющей стали накрепко заварена; хранилище – тихая комната в подвале здания, известного в настоящее время как Мемориальный зал Фебы Херст, – выполняет свою функцию.
Представьте, как возбудится мир, когда вожделенный день – 28 мая 8113 г. – наконец наступит.
Тем временем другое событие на севере страны затмило собой происходящее в Джорджии. Сотрудник отдела связей с общественностью фирмы Westinghouse Electric and Manufacturing Corporation по имени Эдвард Пендрей – энтузиаст ракетной техники и даже автор нескольких научно-фантастических рассказов – обошел подвальное хранилище, придумав более быстрый и удобный способ передачи посылки в будущее. Послание предполагалось погрузить в землю во время Нью-Йоркской Всемирной выставки 1939 г., известной как «Мир завтрашнего дня» и проходившей в парке Флашинг в Квинсе. Вместо целой комнаты Westinghouse придумала блестящую торпеду весом в полтонны и длиной семь футов с внутренней стеклянной трубкой и внешней оболочкой из купэлоу – специального нового сплава на основе нержавеющей уплотненной меди. Поначалу Пендрей хотел назвать это устройство бомбой времени, но этот термин уже имел другое значение. Поэтому со второй попытки он предложил название «капсула времени». Закапсулированное время. Время в капсуле. Капсула для всего времени.
Газеты лучились энтузиазмом. New York Times называла эту штуку «знаменитой капсулой времени» уже через несколько дней после анонсирования проекта летом 1938 г. «Ее содержимое, несомненно, покажется чрезвычайно странным ученым в 6939 г. от Рождества Христова – не менее странным, вероятно, чем обстановка гробницы Тутанхамона сегодня кажется нам». Сравнение с Тутанхамоном было вполне уместным. Погребальная камера этого фараона XVIII династии была обнаружена в 1922 г. и вызвала настоящую сенсацию: саркофаг царя оказался нетронутым; британские археологи нашли там драгоценные цветы из бирюзы, алебастра, ляпис-лазури и сохранившиеся настоящие цветы, которые рассыпались при первом прикосновении. Во внутренних комнатах нашлись статуэтки, колесницы, модели речных судов и винные чаши. Погребальная маска фараона, изготовленная из золота и украшенная голубым стеклом, получила всемирную известность и стала настоящим символом. Не меньшую известность получила и идея погребенного времени.
Археология помогает людям думать не только о прошлом, но и о будущем. Исписанные иероглифами таблички – настоящий символ тайного знания – время от времени обнаруживались в песках пустыни. Еще одна икона – Розеттский камень – обосновалась в Британском музее, где несколько десятилетий никто не мог прочитать ее послание – послание будущему, как говорили, хотя никто не планировал сообщать что-либо потомкам таким образом. Послание на камне предназначалось для немедленного распространения: это был указ царя своим подданным, и говорилось в нем о помилованиях и налоговых льготах. Не забывайте, у древних не было будущности. Очевидно, мы интересовали их куда меньше, чем нас интересуют люди 8113 г. Египтяне приберегали свои сокровища и накопления для перехода к загробной жизни, но не ждали наступления будущего. Они думали совсем о другом месте. Но каковы бы ни были их намерения, по прошествии времени их законными наследниками стали археологи. Поэтому, когда американцы в 1930-х гг. начали собирать свои сокровища и закладывать их на хранение, то вполне осознанно рассматривали себя в качестве этаких археологов наоборот. «Мы первое поколение, способное выполнить наш археологический долг перед будущим», – сказал Торнвелл Джейкобс.
«Вестингауз» на Всемирной выставке сэкономила место в своей капсуле, заложив в нее 10 миллионов слов в микрофильме. (В текст была включена, в частности, инструкция о том, как изготовить устройство для чтения микрофильмов. Места для него в капсуле не хватило, пришлось ограничиться небольшим микроскопом.) «Конверт для письма в будущее начинает свое эпическое путешествие», – говорилось в официальной «Книге записей капсулы времени из купэлоу», которую компания «Вестингауз» подготовила, напечатала и раздала на хранение в библиотеки и монастыри. В этой книге, написанной странным псевдобиблейским языком – как будто ее создатели обращались к средневековым монахам, а не к историкам будущего, – рекламировались достижения современной техники.
По проводам изливаются потоки невидимой электрической энергии, обузданной и укрощенной, чтобы освещать наши дома, готовить нашу пищу, охлаждать и очищать наш воздух, двигать машины в наших домах и на фабриках, облегчать ношу нашего повседневного труда, извлекать из воздуха и хранить голоса и музыку – и, кроме того, осуществлять большую часть всей сложной магии наших дней.
Мы заставили металлы служить нам и научились изменять их свойства по собственному желанию. Мы говорим друг с другом по проволочной сети и при помощи излучений, которые опутывают земной шар; мы слышим друг друга за тысячи миль так же ясно, как если бы расстояние составляло лишь несколько футов…
Все эти вещи, а также их секреты и кое-что о гениях нашего времени и прошлых дней, без участия которых ничего этого не было бы, можно найти в капсуле времени.
Если говорить о предметах, то капсула могла вместить лишь несколько тщательно отобранных вещей, среди которых были логарифмическая линейка, монеты США суммарным достоинством в доллар и пачка сигарет «Кэмел». И один головной убор:
Поскольку мы, как все люди во все времена, уверены, что наши женщины – самые красивые, самые умные и самые ухоженные женщины всех времен, мы включили в содержимое капсулы времени образцы современной косметики и одно из выдающихся творений нашего времени, имеющих отношение к одежде, – женскую шляпку.
Кроме того, там было некоторое количество отснятой кинопленки, или как любезно поясняла «Книга записей», «картинки, которые двигаются и говорят, размещенные на посеребренных целлюлозных лентах».
Нескольким известным людям было предложено написать что-нибудь непосредственно людям будущего – кем бы или даже чем бы те ни оказались. Выдающиеся люди были настроены пессимистично. Томас Манн сообщил своим отдаленным потомкам: «Мы в настоящее время понимаем, что идея будущего как “лучшего мира” была ошибкой доктрины прогресса». Альберт Эйнштейн в своем послании охарактеризовал человечество XX века так: «Люди, живущие в разных странах, убивают друг друга через неравные промежутки времени, так что, в частности, по этой причине всякий, кто думает о будущем, должен жить в страхе и ужасе». Он, правда, добавил оптимистично: «Надеюсь, что потомки прочтут эти заявления с чувством гордости и оправданного превосходства».
Разумеется, эта первая из капсул времени, удостоившаяся такого названия, не была первым случаем, когда кто-либо решил спрятать подальше кое-какие памятные вещи. Люди, как сороки, от природы склонны все собирать, коллекционировать и прятать. В конце XIX века, посреди растущего осознания будущего, проходили многочисленные «столетние» ярмарки, пробуждавшие в людях импульсы, подобные тем, что двигали изобретателями капсулы времени. В 1876 г. Анна Дим – состоятельный нью-йоркский издатель и вдова героя Гражданской войны – завела специальные альбомы в кожаных переплетах, в которых расписались тысячи посетителей Филадельфийской столетней выставки, а затем заперла эти альбомы в железный сейф вместе с золотым пером, которым расписывались посетители, и фотографиями себя и других, и составила послание для потомства: «По желанию миссис Дим этот сейф должен оставаться запертым до 4 июля 1976 г., а затем открыт главой исполнительной власти Соединенных Штатов». Но капсула времени «Вестингауза» и хранилище Оглторп стали первыми осознанными попытками сохранить культуру целиком ради воображаемого будущего – попытками сыграть в археологию наоборот. Они отмечают начало того, что ученые назвали золотым веком капсул времени: эпохи, когда люди, во все большем количестве и в самых разных частях мира, зарыли в землю тысячи посылок, предназначенных будто бы для информирования и образования будущих неизвестных существ. Уильям Джарвис в исследовании «Капсулы времени: культурная история» (Time Capsules: A Cultural History) называет их «опытом переноса “время – информация”». Подобные действия представляют собой особый вариант путешествий во времени. Кроме того, они представляют собой особый тип глупости.
Капсула времени – характерное изобретение XX века, трагикомическая машина времени. Она не имеет двигателя и никуда не перемещается, она просто стоит на месте и ждет, посылая всякую всячину нашей культуры в будущее со скоростью улитки, то есть с нашей скоростью. Капсулы времени перемещаются во времени параллельно с нами, с нашей обычной скоростью – секунда за секунду, один день за день. Вот только мы занимаемся своими делами, живем и умираем, тогда как капсулы времени пытаются, как страусы, спрятаться и избегнуть энтропии (не потерять своей структуры).
Строители капсул времени действительно проецируют кое-что вперед в будущее, но в основном это их собственное воображение. Подобно людям, покупающим лотерейные билетики ради недолгой мечты о богатстве, они получают мечту о времени, когда они, хотя и давно умершие, окажутся в центре всеобщего внимания. «Известие международной важности и значения». «Видные деятели со всего мира собираются». Освободите радиоканалы: доктор Торнвелл Джейкобс из Университета Оглторп 1936 г. хочет сделать сообщение.
Оглядываясь, эти люди превратно поняли намерения своих предков. Послезнание сбивает их с толку. Фундаменты новых зданий испокон веков становились хранилищами надписей, монет и реликвий, и теперь, когда при сносе зданий строители натыкаются на подобные вещи, они принимают их за капсулы времени и собирают журналистов и музейщиков. Так, в январе 2015 г. многие новостные агентства США и Великобритании сообщили об «открытии» того, что они охарактеризовали как «старейшую в США капсулу времени», которую будто бы оставили нам Пол Ревир и Сэм Адамс. На самом деле это был краеугольный камень здания Законодательного собрания Массачусетса, заложенного в 1795 г. на церемонии с участием Адамса, бывшего тогда губернатором штата, Ревира и Уильяма Сколлея, строителя и подрядчика. Реликвии, заложенные в краеугольный камень, были завернуты в кожу, которая за время хранения, естественно, сгнила. В 1855 г. заложенные вещи были найдены при ремонте фундамента и захоронены вновь, на этот раз в латунной коробке размером с небольшую книгу, причем в коробку на счастье добавили еще несколько монет. В 2014 г. рабочие, искавшие в подвале источник протечки, обнаружили эту коробку. На этот раз ее приняли за капсулу времени. «Каналы радиогазет и мировых телепередающих систем» очищены не были, но несколько репортеров все же показались на месте находки, и видеокамеры зафиксировали, как музейные хранители исследовали содержимое коробки: пять газет, горстка монет, печать штата Массачусетс и табличка о закладке здания. Какие выводы можно сделать из подобных вещей? Агентство Associated Press интерпретировало их так:
Если можно судить по содержимому капсулы времени, заложенной вскоре после Войны за независимость, то давние обитатели Бостона ценили свою грубоватую прессу не меньше, чем свою историю и деньги.
«Насколько это круто?» – сказал, по рассказам очевидцев, один из работников архива. Не особенно. Корреспондент сайта Boston.com Люк О’Нил добавил в общий восторженный хор нотку скептицизма: «Узрите великие чудеса прошлого! – заявляет сегодняшняя пресса, – широкоформатную газету и металлическую мелочь». Эти вещи ничего не могут рассказать нам ни о Поле Ревире, ни о Сэме Адамсе, ни о жизни и обстановке послереволюционного Бостона. Да они и не предназначались для этого. Кураторы решили вновь замуровать их под штукатуркой.
Закладки в камнях фундамента появились почти так же давно, как сами фундаменты. Они были вовсе не посланиями людям будущего, а всего лишь своеобразными жертвоприношениями, формой магического или священного ритуала. К этой же категории относятся монетки, бросаемые в фонтан, и благопожелания при встрече. Люди неолита клали в могилы каменные топоры и глиняные фигурки, жители Месопотамии закладывали в фундамент дворца Саргона амулеты, а ранние христиане бросали талисманы в реки и замуровывали их в стены церквей. Они верили в волшебство. Мы, очевидно, тоже верим.
Когда же вечность, или царство небесное, – посмертная жизнь вне времени – уступила место будущему? Это произошло не сразу. Некоторое время то и другое существовало параллельно. В 1897 г., в бриллиантовый юбилей королевы Виктории, пять штукатуров, отделывавших новую Национальную галерею британского искусства на месте старой Миллбэнкской тюрьмы, оставили внутри стены надпись карандашом:
Это написано здесь четвертого июня 1897-го юбилейного года штукатурами, работающими над стеной, с надеждой на то, что когда это будет найдено, Ассоциация штукатуров по-прежнему будет процветать. Пожалуйста, дайте нам знать в ином мире, когда найдете это, чтобы мы могли выпить за ваше здоровье.
Надпись была обнаружена в 1985 г., когда Британская галерея Тейт (так она теперь называется) проводила ремонт. Теперь это послание, сохраненное на пленке, находится в архиве галереи.
Капсулы времени не только работают как археология наоборот, но и пробуждают своеобразную ностальгию наоборот. Это сладкое ощущение близости и тяги к прошедшим временам – при некоторой мысленной настройке мы можем ощущать ностальгию и по отношению к собственному времени, не дожидаясь, пока оно станет прошлым. К примеру, мы можем создавать новенькие антикварные автомобили. В 1957 г., в год полувекового юбилея штата Оклахома, новенький автомобиль Plymouth Belvedere со сверкающими ребрами на хвосте был заключен в бетонный склеп возле здания Законодательного собрания в городе Талса. К нему прилагалась пятигалонная канистра бензина, некоторое количество пива Schlitz и кое-какие полезные мелочи в перчаточном ящичке. Автомобиль следовало эксгумировать через 50 лет и вручить победителю какого-нибудь конкурса. Так и произошло. Но для сохранения древних автомобилей существуют способы и получше. В склеп просачивалась вода, и то, что получили в качестве приза 93-летняя Кэтрин Джонсон и ее сестра Левада Карни 88 лет, представляло собой ржавый остов. Штат это нисколько не смутило. В 1998 г. в Талсе заложили на хранение на 50 лет следующий автомобиль, Plymouth Prowler.
Безумие превратилось в бизнес. Возникла целая индустрия «упаковки будущего». Компании предлагают капсулы времени самых разных стилей, расцветок, материалов и ценовых категорий – примерно как похоронные компании предлагают гробы на любой вкус. За гравировку надписей и заваривание контейнеров берут дополнительные деньги. Компания Future Packaging and Preservation рекламирует цилиндры под названиями «Персональная Салли», «Персональный Арнольд», «Мистер Фьючер» и «Миссис Фьючер». «Вы стеснены в средствах? Наша цилиндрическая капсула времени может оказаться самым практичным выбором. Эти капсулы всегда имеются в наличии, сделаны из нержавеющей стали, заранее отполированы и помечены на днище надписью “Капсула времени”». Смитсоновский институт предлагает целый список производителей и дает профессиональные советы: заполнение аргоном и силиконовый герметик – это хорошо, а пластмасса и легкоплавкие припои – плохо. И кстати, «электроника – это проблема». Разумеется, у Смитсоновского института имеется на этот случай собственная бизнес-модель. Музеи консервируют и сохраняют наши ценности и безделушки для будущего. С некоторой разницей, конечно: музеи живут в культуре. Они не прячут все лучшее в землю.
Надо сказать, что захоранивают гораздо больше капсул, чем находят. Поскольку занятие это, как правило, не афишируется, «официальных» данных и записей нет, но в 1990 г. группа энтузиастов капсул времени организовала так называемое Международное общество капсул времени в надежде создать единый регистр. Почтовый адрес и сайт общества принадлежат Университету Оглторп. В 1999 г. активисты общества произвели оценку, согласно которой по всему миру было захоронено 10 тысяч капсул, и девять тысяч из них уже утрачено – но утрачено для кого? Понятно, что информация появляется в основном анекдотическая. Так, в списке общества содержится закладка, замурованная, как считается, в фундамент Блэкпульской башни в Англии, в графстве Ланкашир, и отмечается, что ни «аппаратура дистанционного зондирования», ни «ясновидящий» не сумели эту закладку обнаружить. Предполагается, что город Линдон (штат Вермонт) в 1891 г., при праздновании своего столетия, заложил на хранение железный ящик, однако через 100 лет линдонские чиновники напрасно обыскивали городские склады и другие места – найти закладку не удалось. После окончания съемок телесериала «МЭШ» члены съемочной группы попытались спрятать кое-какой реквизит и костюмы в «капсуле времени» на автостоянке киностудии 20th Century Fox в Голливуде. Капсулу, однако, почти сразу нашел строительный рабочий, который попытался вернуть вещи актеру и режиссеру Алану Алде. Адепты капсул времени пытаются использовать землю, ее фундаменты, кладбища и пустоши как огромный беспорядочный картотечный шкаф, но они, похоже, не усвоили первый закон архивного хранения: большая часть того, что закладывается в архив, никогда больше не увидит света.
Житель Нью-Йорка, перенесенный на тысячу лет в прошлое, не понял бы ни слова в языке людей, которые бы ему встретились. То же справедливо и в отношении жителя Лондона. Как же можно ожидать, что люди 6939 г. поймут нас? Создателей капсул времени, как правило, лингвистические перемены беспокоят не больше, чем авторов научно-фантастических романов. Но команда «Вестингауза», к ее чести, все же побеспокоилась о том, чтобы сделать содержимое своей капсулы времени понятным для получателей сообщения, которых мы сегодня с трудом можем себе вообразить. Было бы преувеличением сказать, что они решили эту проблему, но, по крайней мере, они об этом подумали. Они знали, что археологи продолжали биться над древнеегипетскими иероглифами даже через столетие после счастливой находки Розеттского камня и связанных с ним прорывных открытий. До сих пор на поверхность иногда всплывают глиняные таблички и резные камни с надписями на утраченных языках, которые не поддаются расшифровке, – это и протоэламское письмо, и ронго-ронго, и другие, не получившие даже названий.
Так что авторы «Книги записей капсулы времени из купэлоу» (Book of Record of the Time Capsule of Cupaloy) включили в нее «Ключ к английскому языку» (A Key to the English Language) доктора Джона Харрингтона, этнолога из Бюро этнологии Смитсоновского института в Вашингтоне. В него входит схема человеческого рта, помогающая разобраться с произношением «33 звуков английского языка 1938 г.», список тысячи наиболее распространенных английских слов и диаграммы с элементами грамматики.
Включена туда и загадочная история, состоящая из одного абзаца, – «Сказка о Северном Ветре и Солнце» (The Fable of the Northwind and the Sun), повторенная на 25 различных языках, – этакий маленький Розеттский камень, призванный помочь археологам 6939 г.
Любые усилия такого рода неизменно наталкиваются на проблему вытаскивания самого себя за волосы из болота. A Key to the English Language написан силой обстоятельств по-английски. Для объяснения произношения в нем используются печатные слова, а звуки описываются в понятиях человеческой анатомии. Что гипотетические люди будущего смогут понять из этого: «В английском языке восемь гласных (или звуков, при звучании которых воздух свободно проходит через рот)»? Или этого: «И – гласный звук с наибольшим поднятием спинки языка, то есть наиболее близкий к положению при произнесении согласного k; гласный звук i произносится с наибольшим поднятием средней части языка, то есть наиболее близко к положению при произнесении согласного y»? Вообще, кто знает, где у получателей будет располагаться голосовая щель и не исчезнет ли она к тому моменту вовсе вслед за жабрами?
Авторы «Вестингауза» также воображали, что библиотекари могли бы непрерывно ретранслировать их книгу, позволяя ей идти в ногу с эволюцией языка. И почему нет? Мы до сих пор читаем «Беовульфа». Они умоляли читателя, кем бы он ни был: «Поэтому молим тебя, читающего эту книгу, беречь и сохранять ее в веках и переводить ее время от времени на новые языки, которые могут возникнуть после нас, чтобы это знание о капсуле времени из купэлоу передавалось бы из поколения в поколение и дошло до тех, кому предназначено». Они были бы рады узнать, что уже сегодня, в XXI веке, их книга вновь издается, поскольку авторские права на нее сняты: ее можно купить примерно за десять долларов у издателей, печатающих книги по требованию, или за 95 центов в электронном виде в варианте Amazon Kindle, или скачать из сети бесплатно. С другой стороны, библиотеки, в которых вечно не хватает места, списывают свои экземпляры. Мой, к примеру, первоначально принадлежал Колумбийскому университету, откуда затем попал к букинисту в Кливленде. Неужели библиотекари отказываются исполнять свой долг перед будущим? Нет, именно во исполнение этого долга они постоянно разбирают книги, решая, что сохранить, а от чего избавиться. «Мы подбираем и одновременно роняем. Мы путники, которые должны удерживать весь свой скарб в руках, – говорит Септимус в «Аркадии» Тома Стоппарда. – Выроним – подберут те, кто идет следом. Наш путь долог, а жизнь коротка. Мы умираем в дороге. И на этой дороге скапливается весь скарб человечества. Ничто не пропадает бесследно. Все потерянные пьесы Софокла обнаружатся – до последнего слова. Или будут написаны заново, на другом языке».
Проблема общения с далекими существами, физиогномия и язык которых нам неизвестны, продолжает интересовать ученых. Она вновь привлекла всеобщее внимание, когда люди начали посылать сообщения в глубокий космос – в капсулах, как на первом и втором «Вояджерах», запущенных с мыса Канаверал в 1977 г. Эти аппараты – космические путешественники и одновременно путешественники во времени, поскольку пройденное ими расстояние измеряется в световых годах. Каждый из них несет в себе копию золотой пластинки – диска диаметром 12 дюймов с аналоговой информацией, выгравированной на нем посредством технологии, которая была известна как фонография (1877 – ок. 1987) и сегодня уже не используется. Там содержится несколько десятков закодированных фотографий, а также звуки Земли, отобранные Карлом Саганом и его командой (проигрывать их предполагается со скоростью 162/3 оборота в минуту. Точно так же, как в капсуле «Вестингауза» не нашлось места для устройства чтения микрофильмов, в «Вояджерах» не поместился проигрыватель фонографических записей. Зато туда вложена граммофонная игла, а на диске выгравированы пояснительные диаграммы. Такая же головоломка возникает в теме захоронения ядерных отходов: можно ли сегодня придумать предупреждающие сообщения, которые были бы по-прежнему понятны через несколько тысяч лет? Питер ван Вик, канадский специалист по коммуникациям, описывает эту проблему так: «Всегда существует молчаливая уверенность в том, что можно сконструировать какой-то знак, который содержал бы инструкции для своей интерпретации, – пленку, показывающую, как пользоваться проектором, схему рта для демонстрации произношения, письменные инструкции по использованию граммофонной иглы и поворотного столика». Если они смогут во всем этом разобраться – расшифровать информацию, выгравированную микроскопическими волнами на единственной длинной спиральной бороздке на металлическом диске полмиллиметра толщиной, – то обнаружат схемы ДНК и деления клетки, фотографии анатомии под номерами от 1 до 8 из «Всемирной энциклопедии», половые органы человека и схему зачатия, и еще какую-нибудь фотографию реки Снейк в Вайоминге, сделанную Анселем Адамсом, и смогут «услышать» приветствия на 55 языках («шалом», «бонжур ту ле монд», «намасте»), звуки сверчков и грома, образчик азбуки Морзе и музыкальные отрывки, такие как прелюдия Баха в исполнении Гленна Гулда и болгарская народная песня, спетая Валей Балканской. Во всяком случае это единственное сообщение, отправленное одновременно в глубокий космос и в далекое будущее.
Создатели капсул времени упускают из виду одну из важнейших особенностей человеческой истории. За тысячи лет – поначалу медленно, а затем постепенно набирая скорость – мы развили у себя коллективный способ сохранения информации о нашей жизни и времени и передачи этой информации в будущее. Для краткости мы называем этот способ культурой.
Сначала появились песни, глиняные горшки, рисунки на стенах пещер. Затем – таблички и свитки, картины и книги. Узелки на нитях из шерсти альпака, при помощи которых инки записывали календарные данные и сведения об уплате налогов. Все это устройства внешней памяти, расширители нашего биологического естества. Ментальные протезы. Затем появились склады для хранения всех этих предметов: библиотеки, монастыри, музеи; театральные труппы и оркестры. Люди, которые занимаются такими вещами, могут считать своей миссией развлечение публики, духовные практики или поклонение красоте, но в процессе всего этого они передают следующим поколениям нашу символическую память. Эти институты культуры можно рассматривать как распределенные транспортно-накопительные системы. Механизмы в них ненадежны – плохо упорядочены и прерывисты, склонны к ошибкам и пропускам. Информация в них закодирована и требует расшифровки. С другой стороны, технологии культуры, с какими бы носителями – камнем, бумагой или кремнием – они не были связаны, обладают долговечностью, о которой биологические оригиналы могут только мечтать. Именно с их помощью мы сообщаем нашим потомкам о том, какими мы были. Напротив, недавнее увлечение капсулами времени – всего лишь эксцентричная интермедия.
Адепты капсул времени считают наивным полагаться на столь уязвимые и преходящие человеческие институты, как музеи и библиотеки, особенно в нашу эпоху микросхем и облачных сервисов. Какая польза будет в «Википедии», когда исчезнет свет – а то и музей искусств Метрополитен целиком? Они убеждены, что планируют на далекую перспективу. Цивилизации возникают и рушатся – с ударением на «рушатся». Современная цивилизация, в которой мы живем, не испытала непосредственного влияния ни культур бронзового века, ни минойской и микенской цивилизаций – в данном случае не было ни непрерывности, ни коллективной памяти. Это острова в океане времени. Поэтому мы полагаемся на наконечники стрел, кости и битые горшки, которые находим в погребальных ямах. Они построили дворцы, создали фрески и растворились в безвестности. Вновь наступает тьма. Мы раскапываем их руины, но то, что находят археологи, – это случайные кусочки мозаики. В Помпеях потребовался природный катаклизм, чтобы картины повседневной жизни, оборвавшейся столь трагически, как будто оказались заморожены и дошли до нас в целости. Создатели капсул времени предпочитают не ждать, пока небо обрушит на нас огонь и вулканический пепел.
Однако шли тысячелетия, и люди изменились. Сегодня они не похожи на тех страдающих амнезией существ, которые жили в рассеянных поселениях дописьменной эры. Мы – отлично связанные между собой крысы, живущие в ворохах информации. Сегодня куда больше памятных вещиц хранится в музеях, чем в фундаментах зданий. Еще больше всевозможных предметов сохраняют в своих собраниях коллекционеры. Старые машины более эффективно сохраняются в гаражах собирателей антикварных автомобилей, чем в замурованных бетонных хранилищах. Игрушки? Старое пиво в бутылках? Существуют специальные музеи и для этого.
Что же касается знания как такового, то это наша специализация. Сгоревшая Александрийская библиотека была единственной в своем роде. Теперь библиотек сотни тысяч, и все они забиты под завязку. Мы выработали память вида. Мы оставляем свои метки повсюду. Апокалипсис действительно может наступить – наша благодушная технократия колеблется между глобальной пандемией, ядерным холокостом и саморазрушением глобальной экосистемы, – но, когда он наступит, руины нашей цивилизации будут чудесны.
Наполняя капсулы времени, люди пытаются прервать его ход – подвести итог, остановить мгновение, заблокировать неумолимое беспорядочное паническое бегство в будущее. Прошлое кажется неподвижным, стабильным, но память – и как факт, и как процесс – всегда в движении. Это относится не только к биологической версии памяти, но и к нашей искусственной глобальной памяти. Когда Библиотека Конгресса обещает хранить в своем архиве каждый твит, что она порождает: борхесовский парадокс в реальном времени или гигантскую строящуюся гробницу?
«Но продолжаться история может лишь в пепле, – писал генуэзский поэт Эудженио Монтале. – Но постоянство – одно только угасанье». Когда археологи будущего начнут читать наше наследие в пресловутой куче пепла, которую представляет собой история, они не будут оглядываться на подвальное хранилище Университета Оглторп или на капсулу времени, зарытую в грязи на месте парка Флашинг в нью-йоркском районе Квинс. Да и вообще, мы до самого конца будем упорно переписывать это свое наследие. Станислав Лем представил это очень живо в своем постапокалиптическом комическом романе «Рукопись, найденная в ванне» (Memoirs Found in a Bathtub), изданном в Польше в 1961 г. Ванна здесь служит своеобразной капсулой времени. Она мраморная, «похожа на саркофаг» и находится в путаном переплетении коридоров (спроектированных, очевидно, Кафкой) глубоко под землей. Она захоронена по более или менее апокалиптическому сценарию и примерно через тысячу лет раскопана археологами будущего. В ней обнаруживается пара человеческих скелетов и рукопись: «Голос, заговоривший с нами через бездну столетий, голос, принадлежавший одному из последних обитателей потерянной земли Аммер-Ка».
Псевдонаучное предисловие от лица этих будущих археологов (или историогносторов) объясняет ситуацию. Каждый знает о поворотном пункте истории Земли, известном как Великий распад: «Катастрофическое событие, уничтожившее всего за несколько недель культурные достижения столетий». Толчком к Великому распаду послужила химическая цепная реакция, которая вызвала почти мгновенное разрушение во всем мире этого странного материала – «эту непрочную белую субстанцию, производную целлюлозы, скатывали в рулоны, а затем разрезали на четырехугольные листки» – так называемой бумагги. Бумагга была почти единственным средством для записи знаний: «Самую разнообразную информацию наносили на нее посредством темной краски». Конечно, сегодня (напоминают историогносторы своим читателям) у нас есть метамнестика и техника кристаллизации данных, но этой примитивной цивилизации современные технологии были неизвестны.
Правда, существовали уже зачатки механической памяти, но то были огромные и сложные в обслуживании машины, используемые, впрочем, лишь в узкоспециальных целях. Их называли электрическими мозгами в силу преувеличения, понятного лишь с исторической дистанции.
Мировые экономические системы целиком зависели от бумаги, ни регуляция, ни контроль без нее были невозможны. Образование, работа, путешествия и финансы – все погрузилось в хаос, когда вся бумага превратилась в пепел. «В городах воцарилась паника; люди, лишившиеся всего, что удостоверяло их личность, теряли разум». После Большого распада наступила долгая темная эпоха хаоса. Орды кочевников покинули города. Строительство прекратилось (исчезли чертежи). Повсеместное распространение получили неграмотность и суеверие. «Чем выше цивилизация, – отмечают археологи, – тем важнее для нее бесперебойное обращение информации, тем чувствительнее она к любому его нарушению». На несколько следующих веков воцарилась анархия.
Этот космический археологический обзор далекого будущего обрамляет рассказ о не столь далеком будущем, написанный, как нам дают понять, в последние дни царства бумаги. Рассказчик, судя по всему, – ошеломленный штатский человек, пытающийся разобраться в каком-то параноидальном военном бюрократическом заведении. Мы, читатели, знающие кое-что о грустной судьбе, ожидающей в ближайшее время письменный мир, можем только улыбаться мрачно, пока клерки ставят на каталожные карточки штамп «секретно», пока документы падают из почтовых желобов, конверты носятся по пневматическим трубам, потрепанные папки исчезают в недрах металлических сейфов, а бумажные ленты змеями вылезают из компьютеров. Конечно, мы узнаем во всем этом собственный мир.
Проникая все глубже и глубже в этот лабиринт, рассказчик натыкается на комнату, полную книг: «серые ломкие» книги на пыльных прогнутых полках. Это библиотека. Распоряжается здесь, кажется, лысеющий косоглазый очкарик с шаркающей походкой. У него имеется каталог из зеленых, розовых и белых карточек, расположенных в непонятном порядке и распиханных по «бесконечным рядам ящиков с ярлычками в латунных рамочках». На одном из столов рассказчик находит энциклопедию из тяжелых черных томов, один из которых раскрыт на статье «Грех первородный – разделение мира на информацию и дезинформацию». Рассказчик спотыкается, чувствуя себя неуверенно в этой темноте, нарушаемой лишь светом нескольких голых лампочек. Он ошеломлен исходящим от книг запахом плесени, «тяжелыми тошнотворными испарениям векового тления». Старик библиотекарь предлагает ему один пыльный том за другим: «Основы криптологии», «Автоматизированное самосожжение»; «Ах, вот “Гомо сапиенс как corpus delicti”, превосходная, уверяю вас, превосходная вещица…» Когда рассказчику удается наконец вырваться из этого параноидального кошмара, именуемого библиотекой, он чувствует себя так, будто ему удалось вырваться с бойни.
Он устал и потерял цель. Он не сдается, он продолжает искать приказы или инструкции. Но их нет. «Будущее для меня закрыто, – рассуждает он, – словно и нет его в документах». Но мы-то знаем, что его ждет ванна и конец. Скоро ему предстоит превратиться в капсулу времени.
