В следующем столетии то же предвзятое мнение высказал Набоков: «Мы взираем на время как на некий поток, мало имеющий общего с настоящим горным ручьем, пенно белеющим на черном утесе, или с большой тусклой рекой в пронизанной ветром долине, и все же неизменно бегущий сквозь наши хронометрические ландшафты. Мы настолько привыкли к этому мифическому спектаклю, настолько склонны разжижать каждый кусок нашей жизни, что уже не способны, говоря о времени, не говорить о физическом движении» («Ада, или Радости страсти». Перевод С. Ильина).
