Глава сорок четвертая: Даниэла

— Беременность протекает благоприятно, - говорит гинеколог, к которой я стала на учет по совету Евы.

Замечательная чуткая женщина, точно знающа свое дело и не волнующая меня всякими мрачными предположениями. Только я переступила порог ее кабинета, как она твердо сказала: «Будем рожать!» Это что-то вроде ее установки на позитив для таких, как я, которые уже отчаялись забеременеть самостоятельно, но все-таки познали радость материнства.

Позади остались еще две недели. Две недели скандалов в прессе, вытащенного наружу грязного белья, в основном из моей прошлой жизни, в которой я к тридцати годам успела наделать ошибок. В основном тех, которые касаются моих не особо удачных долгоиграющих отношений. Я знаю, что Олег нарочно спустил всех собак. Это его мне «я тебя раздавлю». Этакий ультиматум, если я не перестану встречаться с журналистами и давать бесконечные интервью, он превратит мою жизнь в кошмар. Мне даже немного его жаль: не знает, что в жизни бывают вещи, которые невозможно предать даже с ножом у горла. Хотя за свою дочь Олег сражается не менее отчаянно, это все равно слишком странная и непонятная для меня любовь. Слепая? Или бездушная, когда ребенка хочется обелить любыми способами, лишь бы при этом не испачкаться самому.

Оля – единственный угол в нашей «квадратной» истории, который фигурирует в ней меньше всего, при этом являясь основным звеном. Подозреваю, что она в самом деле была невменяемой, когда заявилась к Каю, и судебный психиатр, который должен был ее осмотреть сразу после задержания, наверняка это подтвердил бы, но вряд ли Олег оставил в живых столь вопиющие факты ее вины. Но просто скрыть – мало. Куда важнее не спровоцировать ее истерику на публике, поэтому она заперта на семь замков от всех журналистов, и за нее говорит целый штат адвокатов.

Я в последний раз окидываю себя взлядом в зеркало: строгий черный костюм, классический «конский хвост», минимум косметики, сапоги на удобной платформе. Сегодня у меня еще одна мини-война под названием: развод. Понятное дело, что в нашем с Олегом случае в ЗАГСе даже не станут предлагать стандартный месяц для раздумий.

В дверь звонят уже когда я ношусь по квартире в поисках ключей от машины.

Открываю – и снова на пороге стоит она, та женщина, которая уже пыталась со мной поговорить, но сбежала испуганная собственными страхами. Честно говоря, мне совершенно не хочется играть в Шерлока Холмса и вынуждать ее говорить то, о чем она и так хочет рассказать. Поэтому просто пошире открываю дверь и пускаю внутрь, свободной рукой нащупывая в сумке газовый баллончик. Кай настоял, чтобы я всегда держала при себе что-то для самообороны, хотя он предлагал электрошокер.

Эльвира переступает порог, и я сразу замечаю, каким жадным взглядом она оценивает мою квартиру. Только по тому, как она проводит дрожащей ладонью по комоду, сделанному на заказ из светлой породы вишневого дерева, понимаю, что ей хочется спросить, сколько все это стоит.

— Это он подарил? – все-таки задает вопрос Эльвира.

— Нет. Я и сама хорошо зарабатываю. И вы прекрасно знаете, кто я, раз нашли мой адрес. Поэтому, может, прекратите играть в шпионов и скажите, что собирались?

Эльвира кивает, потирает губы то одной, то другой рукой. Я нетерпеливо позвякиваю ключами. Возможно, чаепитие сделало бы ее более разговорчивой, но на это все равно нет времени.

— Она сбежала, - подавляя рыдания, говорит Эльвира и достает из потрепанного клатча фото.

На снимке – потертом, но явно не старом – молодая девочка, вряд ли намного старше Оли. Скорее, ее ровесница. Не красивая, и не уродина. Обычная, из тех, на ком не задержится случайный взгляд. И я почему-то отмечаю, что она в очках. Точно такой же формы, как любит Олег. И, наверное, это играет не последнюю роль в том, что в чертах их лиц есть неуловимое сходство.

— Это его дочь? Катя? - озвучиваю первую и единственную догадку.

Эльвира беззвучно кивает и так же беззвучно вытирает слезы краем скомканного и несвежего носового платка.

— Она беременная, - добавляет немного погодя. – Но она… Катюша не вполне здорова. Ей нельзя… нужен опекун. Олег сказал, что вы сможете стать прекрасной матерью для ее ребенка. И Катя… Она просто испугалась.

— Вы слишком молоды, чтобы быть ее матерью, - говорю я, пока мысленно пытаются увязать одно с другим.

— Я не мать, я тетя. Но Катюша мне как дочь. Я помогла ей появиться на свет. Она родилась слишком рано… Такая маленькая. Такая хрупкая.

И Эльвира снова начинает плакать.

Я бросаю взгляд на часы. У меня еще есть немного времени, но лучше все равно не опаздывать. Одно то, что Олег согласился подписать заявление, уже немного настораживает. Уже сколько времени прошло, а я до сих пор жду, что он сделает на прощанье «подарок», от которого потом не отмыться. Но эта женщина в моей квартире – я просто не могу вот так выставить ее за дверь. Она зачем-то пришла именно ко мне, хоть, судя по затравленному взгляду, ей это стоило тяжелой войны с собой. Понятия не имею, какие отношения у них с Олегом, но она выглядит совершенно запуганной, словно половину жизни просидела в плену у террористов с пистолетом у виска.

Я жестом предлагаю ей пройти в гостиную, а сама иду на кухню, чтобы приготовить чай. Спрашивать гостью не буду: кажется, она откажется от всего, что я предложу, но законы гостеприимства никто не отменял. У меня почему-то подрагивают руки, когда я ставлю чашки на блюдца и щипцами перекладываю в вазочку эклеры. У Олега правда есть дочь? И что значит «не вполне здорова»? Но больше всего меня тревожит совсем другой вопрос. Эльвира сказала, что Катя беременна, и что Олег собирался сделать меня матерью ее ребенка. Что за… Откуда-то из глубины подсознания почему-то выплывает тот разговор, когда он вдруг решил воспользоваться услугами суррогатной матери, хоть перед этим открыто заявил, что не готов говорить о детях в ближайшие пару лет. Получается, все с самого начала было лишь его хитрой игрой?

Мотаю головой, еще раз смотрю на часы. Полчаса. У меня есть полчаса и одна заплаканная испуганная женщина в гостиной, которая под завязку набита чужими секретами, от которых мне не по себе.

Когда возвращаюсь в гостиную, застаю Эльвиру нервно расхаживающей из угла в угол. Мое появление и звон посуды заставляют ее насторожиться.

— Прошу прощения за беспорядок, - извиняюсь я.

Мы с Каем решили, что после выписки он перебирается ко мне. Точнее, я решила, и очень долго его уговаривала, потому что мой большой злой парень вбил себе в голову, что это он должен купить квартиру и привести меня туда, как королеву. О том, чтобы возвращаться на съемную квартиру, где Оля чуть не… В общем, этот вопрос на повестке дня даже не стоял.

Я с улыбкой вспоминаю, как на все мои попытки сказать, что у меня есть квартира, и она большая, удобная и в центре города, Кай хмурился и бубнил, что это он – мужчина и добытчик, и он переступит порог только в случае, если я позволю ему притащить следом тушу мамонта. Сошлись на том, что перестановка и новая мебель в нашу спальню, а еще детская – полностью на нем. Ну и конечно: «холодильник тоже, я покупаю, ты – готовишь».

Поздно соображаю, что гостья замечает мою явно несовместимую с ее личной трагедией улыбку, и предлагаю забрать у нее пальто. Эльвира поздно соображает, что до сих пор одета, но пальто снимает сама, усаживается в кресло и кладет его на колени, словно в подкладку вшито что-то жизненно важное.

— Я могу узнать, в чем все-таки дело и почему вы обратились ко мне? – Вопрос получается неуклюжий, но у меня нет времени играть в слова. В конце концов, это она пришла ко мне, и если не за помощью, то я тогда даже не знаю, зачем.

— Потому что вы должны знать, - почти злится она. В хриплом голосе – наверное, она много курит, это выдают желтые зубы – слышится обида за то, что я до сих пор не поняла.

Я много чего поняла и еще больше домыслила, но мне осточертели эти игры в загадки, поэтому все, что мне нужно – знать правду, и почему прошлое Олега, к которому я не имею никакого отношения, продолжает ходить за мной по пятам.

— Катя… - Эльвира запинается, берет чашку и слишком резко окунает губы. Резко отстраняется, обжегшись кипятком и так же резко шлепает ею о блюдце.

— Послушайте, Эльвира, у меня нет времени, чтобы разгадывать шарады. Мы можем ходить вокруг да около, но мне это, поверьте, не интересно. Олег больше не мое настоящее, и тем более я ничего не знаю о его скелетах в шкафу. Наверное, вам было нелегко прийти сюда, но вы делаете это дважды, значит, я вам все же нужнее, чем мне – та информация, которую вы расскажите. Поэтому, либо говорите, как есть, либо, пожалуйста, уходите и больше не беспокойте меня своим заплаканным лицом и трясущимися руками.

Конечно, это довольно грубо, но я не знаю другого способа подтолкнуть ее говорить.

— Хорошо, я расскажу, - соглашается Эльвира. – И вы должны знать, что я бы ни за что не пришла к вам просто так.