Глава тридцать пятая: Даниэла

Идеальный отпуск выглядит именно так: здесь, под пальцами, в звуках прибоя и даже криках чаек, которые я успела полюбить, несмотря на то, что они практически не замолкают. Днем Кай занят работой: ходит на конференции и выставки, работает с коллегами, а я гуляю. Рисую, слушаю музыку в плеере, ем фрукты и думаю о том, что впервые в жизни просто отдыхаю. Не работаю, а дышу. Полной грудью, до солнечных зайчиков в глазах, до сумасшедших искр, которые раскрашивают мой мир в невероятные цвета.

Я успеваю изрисовать кучу альбомов эскизами, и уже знаю, что следующая коллекция будет наполнена мной, настоящей, которую я и сама пока толком не знаю. Но ясно одно – я начинаю любить себя, любить мир, в котором живу, даже если теперь все чаще вижу его несовершенство, и я люблю каплю жизни, которая живет во мне.

И самое главное.

Я люблю своего плохого парня.

Мы здесь уже шесть дней, и обратный рейс завтра, во второй половине дня, но почему-то именно сегодня, когда Кай, как всегда, проснулся с рассветом и начал собираться. А я просто лежала и делала вид, что сплю, чтобы полюбоваться, как – смешно сказать – татуировка черепа подмигивает мне с его здоровенной спины. Смотрела и плакала, потому что чувства укрыли, как цунами: затопили благоразумие, попытки думать рационально и быть взрослой женщиной. Я поняла, что хочу видеть его каждый день и засыпать вот так: когда Кай скручивается вокруг меня, словно жгут, хоть это не то, чтобы очень удобно.

Эти мысли со мной весь день, и когда Кай появляется в кафе на пляже, где я жду его со стаканом свежего сока и мороженным, я окончательно понимаю, что больше без него не смогу. И хочется сказать, что я просто насквозь им отравлена и не хочу искать противоядие. И мысли в голове хаотично цепляются одна за другую: может быть, мы не будем расставаться? Даже если это глупо, даже если я вряд ли получу развод быстро и безболезненно, я не хочу возвращаться к Олегу. Даже для того, чтобы забрать вещи. Я оставлю ему все, драгоценности, подарки. Мне ничего этого не нужно. Потому что если мы с Каем расстанемся в аэропорту – я не проживу и минуты. Умру даже под медицинским кислородом, но с пустыми легкими.

Кай присаживается возле меня на корточки, что-то говорит, но реальность вдруг странно кренится набок. Словно меня треснули по затылку, и мозг дребезжит, будто студень. Я мотаю головой, хватаюсь за стол, чтобы сохранить равновесие, но мир продолжает падать, как будто вся планета, как футбольной мяч, катится с горки, и только я торчу в ней несгибаемым гвоздем.

— Кай…

Слова тонут в громко выдохе и тошнота, такая сильная, что от нее гортань сводит судорогой, лишает возможности дышать.

Мой большой парень схватывается, что-то кричит на ломанном английском. Его тревогу глушит тягучее эхо в моей голове и прежде, чем я успеваю что-то предпринять, меня выворачивает наизнанку, прямо под ноги. И живот скручивает узлом, а ноздри горят от непонятного запаха. И я залепляю нос ладонями, потому что меня тошнит снова и снова, даже когда желудку уже нечего отдать.

— Господи, я…

— Помолчи, Даниэла, - говорит Кай тихо.

Обменивается с кем-то парой слов – кажется, с официанткой – и тут же прикладывает к моим щекам холодные мокрые ладони.

— Стыд какой, – бормочу сухими губами.

— У тебя токсикоз, нечего стыдится.

Я даже нахожу силы улыбнуться этой метаморфозе. Мой большой парень такой заботливый, и вот, пожалуйста, отчитывает меня, словно маленькую.

— Это морепродукты, запах отвратительный, - догадываюсь я, потому что рвотные позывы возвращаются, стоит разжать нос.

— Понял.

Кай расплачивается, извиняется и, хоть его английский правда ужасен, даже я способна разобрать, что он говорит официантке: «Моя жена в положении».

Падаю в эти слова, как девочка Алиса в нору Белого кролика.

Я знаю, чего ему стоят эти слова. Кай думает, что я совсем не догадываюсь, но мне все же не десять лет чтобы верить в романтическую сказку, где мужчина с легким сердцем принимает чужого ребенка. Разница в том, сумет ли он принять и найдет ли для своей любви достаточно аргументов.

Меня бросает в озноб - и мир продолжает разлетаться на атомы, то темнеет, то светлеет, но Кай вовремя оказывается рядом и снова, как маленькую, берет на руки, прижимает к себе. Тычусь носом ему в шею и тону в запахе, от которого становится легче. Как будто Кай весь во мне, как будто это его маленькая часть у меня в животе, и она знает, что папа у нас строгий.

Господи, что за мысли у меня в голове? Это ведь не его ребенок, с чего бы ему отзываться на чужого мужчину?

— Ты так хорошо пахнешь, - говорю шепотом, потихоньку, незаметно для Кая, глотая слезы.

— Кажется, это называется химия, - улыбается он, явно довольный собой.

Нет в нем никакой напускной серьезности или попытки быть «крутым». Он и так знает, что достаточно успешный (хотя бы потому, что все наши развлечения, кучу подарков и все-все-все Кай оплачивает сам) и ему не нужно самоутверждаться фальшивыми ужимками.

— Не хочу в гостиницу, - говорю чуть позже, когда Кай относит меня подальше от невыносимого запаха - и тошнота, наконец, успокаивается.

У нас осталось меньше суток, и я не хочу провести их в номере, даже если мы с Каем снова придумаем какую-то чокнутую игру на раздевание или просто будем киснуть в джакузи до волнистой кожи на подушечках пальцев.

— Уверена? – переспрашивает Кай. Немного хмурится в ожидании моего ответа и, получив утвердительный кивок, вдруг говорит: - Пошли по магазинам?

— Да мне ничего не нужно, - отвечаю я, но, чтобы не обидеть, трусь носом о его шею и демонстративно, чтобы видели стреляющие в него глазами проходящие мимо мулатки в купальниках, прикусываю за подбородок.

Кай от этого моментально заводится, и вибрация от его дрожи приятно щекочет кончик моего языка. И все же мой большой парень ставит меня на ноги, наклоняется, чтобы заглянуть мне в лицо и убирает волосы за уши.

— От меня пахнет рвотой, - тушуюсь я, а он… Он так мило улыбается, что сердце рвется на тысячу кусочков, каждый из которых тлеет, прожигая меня насквозь.

Я смотрю на него все время. Каждую минуту, что мы вместе, и даже когда Кай засыпает или думает, что я сплю и не вижу, как он делает зарядку или возвращается послу утренней пробежки, чтобы оставить на прикроватном столике вазочку с почищенными фруктами. Может быть, люди не врут, и ребенок похож на того, кого любишь?

— От тебя пахнет женщиной, которая ждет ребенка, - серьезно, без намека на шутку, заявляет Кай. Берет меня за руку и огорошивает: - Пойдем в детский магазин?

Я оторопело киваю и позволяю ему самому выбрать путь. И судя по его уверенным шагам, Кай заранее все подготовил и выбрал место, куда мы пойдем, потому что идет уверенным шагом, без намека на сомнения.

У него есть взятая на прокат машина, и мы едим в торговый район, в огромный детский магазин. Смешно сказать, но я, будущая мамочка ребенка, о котором мечтала всю жизнь, вдруг теряюсь, а вот мой большой парень собран и уверен, и после короткого разговора с консультантом нас отводят в большой, просто бездонный отдел с вещами для новорожденных. И жутко краснеет, когда берет с вешалки маленькое розовое платье, как будто на куклу.

— Это… подходящая вещь для ребенка? – спрашивает, вдруг страшно заикаясь, как будто сдает экзамен по теории вероятности.

— Это очень красивая вещь для ребенка, - улыбаюсь я и тут же кладу вещичку в корзинку.

Не хочу обижать его разговорами о том, что на моем сроке еще слишком рано делать такие покупки, тем более, не зная пол малыша, потому что, даже если будет мальчик, я все равно сохраню это платье. И мысль о том, что в будущем, может быть, Бог сжалится простить наш грех и подарит еще и девочку?

— Ты плачешь. – Кай одергивает руку от милого джинсового комбинезона со стильными потертостями, совсем, как для маленького модника. – Прости, черт…

Он взволнованно теребит колечко в губе, и я, поддавшись импульсу, буквально окунаюсь ему в руки. Слова любви жгут язык и гортань, но я не знаю, стоит ли их говорить. Это так банально: простое «люблю» для того, что происходит между нами, кажется почти пошлостью. Я принадлежу ему, но и это все не то. Я бы сказала, что мое сердец бьется в его груди - и я жива, пока жив он, и так будет всегда, до последнего дня, отмерянного судьбой.

А вместо этого снимаю комбинезон и тоже кладу у в корзинку:

— Я бы и сама такой же выбрала.

— Тороплю? – все-таки переспрашивает Кай.

— Нет, просто делаешь счастливой.

Он с облегчением выдыхает и по-мужски скупо, но безапелляционно бормочет:

— Принцесса, я вас забираю. Обоих.

Вот так. Пока я искала правильные слова любви, Кай меня опередил.

— Кай, у нас ведь будет «мы»? – Хочется снова реветь, поэтому я как ненормальная трусь носом о его рубашку.

— «Мы» были всегда, Принцесса.