78
– Добрый вечер, мадам, добрый вечер, месье. Столик на двоих?
– Будьте добры.
– Прошу за мной.
Довольная Полин оглядела зал.
– Симпатичный ресторанчик. Кто вам дал адрес?
– Наблюдая за Эммой, я хорошо изучил центр города. Это заведение мне понравилось.
Официант отвел их к столику у окна. Тома подождал, пока Полин сядет, затем занял свое место. Она это заметила, но не подала виду. Впервые доктору не приходилось прятаться и проявлять осторожность. Ему не за кем было следить. Единственной целью вечера было общество дамы, сидящей напротив него. Но кем она была в этот вечер? Коллегой? Подругой? Красивой одинокой женщиной, которую он впервые видел одетой не в медицинский халат? Наверное, всего понемногу. Он не приглашал женщин на ужин так давно, что даже не помнил, когда это было в последний раз.
– Желаете заказать аперитив? – спросил официант.
– Почему бы нет? Полин?
– Кир, пожалуйста.
Она шепнула Тома:
– Моя бабушка всегда его брала. Я пью за ее здоровье, ведь это она меня вырастила.
– А вам, месье?
– Яблочный сок.
Официант невозмутимо принял заказ и удалился.
– Вы что, все еще проходите курс дезинтоксикации после вашей попойки?
– Какой у вас злой язык! Для меня это тоже семейная традиция. Мой отец всегда его заказывал, когда обедал вне дома. Его организм не усваивал алкоголь. Он просил, чтобы ему подавали яблочный сок в бокале для виски, и делал вид, что потягивает чистый солодовый – приличия были соблюдены.
– Серьезно?
– Абсолютно. Мы с сестрой переняли эту привычку. Это, пожалуй, единственное, в чем мы сходимся.
Несмотря на прекрасный повод, Полин не стала затрагивать щекотливую тему в начале такого чудесного вечера.
– Эта рубашка вам очень идет. Вы такой элегантный, к тому же она подчеркивает ваши широкие плечи.
Она ослепительно ему улыбнулась. Тома мобилизовал все свои силы, чтобы не поддаться эмоциям, заполнившим его рассудок. Одни мчались галопом, как чистокровные лошади, другие скакали, как козы, а одна даже шлепнулась на спину и притворилась дохлой, ожидая, пока минует опасность. Не дождавшись от него ответа, Полин поспешила добавить:
– Не волнуйтесь, я не собираюсь на вас набрасываться. Мы же можем делать друг другу комплименты без обвинений в домогательстве.
– Верно. Большое спасибо.
Тома тут же упрекнул себя в нерасторопности. Ему следовало ответить, что ее платье просто восхитительно, что распущенные волосы делают ее еще очаровательнее, но все это могло прозвучать двусмысленно, особенно на фоне столь манящего декольте. Он бы хотел воздать ей должное, не выглядя при этом бестактным. Но у него лучше получалось вправлять открытые переломы, чем разговаривать с девушками. А у Полин пока ничего не было сломано. Бедный Тома. Даже такой начинающий самец, как Ромен, справился бы в этой ситуации лучше.
Спутница Тома полистала меню.
– Вы не представляете, как меня порадовало ваше приглашение. Я уже сто лет не была в ресторане с мужчиной.
– Я очень рад, что вы составили мне компанию.
– Почему вы пригласили меня именно сегодня, в разгар рабочей недели? Не подумайте, что я пытаюсь вас в чем-то уличить, но ведь именно сегодня ваш жилец принимает Эмму в своей холостяцкой квартире…
– Я в любом случае собирался вас пригласить.
– Это ничуть не умаляет моей радости. К тому же я считаю, что Ромен будет чувствовать себя комфортнее, зная, что вы не бродите поблизости.
– Почему?
Полин подмигнула доктору.
– Не прикидывайтесь простачком, вы прекрасно все понимаете. Молодые мужчины не любят присутствия старших, когда они строят из себя Дон Жуанов.
– Я предпочитаю об этом не думать…
– Это меня всегда удивляло. Ваша реакция наверняка была бы другой, будь вы отцом Ромена, а не Эммы. Почему мужчины так боятся, когда развлекаются их дочери, и гордятся, когда весело проводят время их сыновья?
– Потому что им прекрасно известно, что движет их собратьями.
– Вам следует поделиться с нами информацией, чтобы уберечь нас от жестоких разочарований. А то даже непонятно, с какой стороны к вам подступиться.
– Мы не так порядочны, как вы…
– Коротковатое объяснение. Мы тоже умеем притворяться влюбленными, чтобы достичь своих целей. Возьмем, к примеру, мою первую любовь. Больше всего в этом парне меня привлекал его скутер. Дома у меня было невесело, а он стал моим пропуском в мир свободы и тусовок. Впрочем, у пропуска были потрясающие глаза. Но моя девичья безответственность вышла мне боком. На меня пало проклятие. Все последующие парни, в которых я искренне влюблялась, оказывались законченными дебилами. Я получила пожизненный абонемент! Один хотел меня только тогда, когда я переодевалась в китаянку, а потом, через год, внезапно стал геем и начал встречаться с красавцем-испанцем. Для меня это было шоком. Я задавала себе много вопросов. В итоге решила, что была очень плохой азиаткой… Второй парень оказался болезненно ревнивым и все время следил за мной. Однажды он провел два часа с биноклем на колесе обозрения, когда я была на ярмарке с другим мужчиной. Этот кретин не поверил мне, когда я сказала ему, что это мой брат. А когда он увидел, как мы с Антуаном деремся перед тиром, потому что он подстрелил все мои шарики, то решил, что это сцена расставания! Мы подсчитали, что этот придурок сделал в своей кабинке целых сорок оборотов! Наверное, оставил там всю свою зарплату. Я встречалась еще с одним типом, который в течение двух лет изо всех сил пытался походить на космического пирата Альбатора. Не буду описывать его прическу и одежду… Когда мы куда-то шли, я всегда держалась в двух метрах позади, настолько мне было стыдно. Я просто обладала магическим даром притягивать худших представителей мужского рода! Уж не знаю, в чем тут дело, но, когда молодая девушка говорит, что работает медсестрой, на мальчиков это очень сильно действует.
– Хорошо, что мы с вами не влюбленная парочка, иначе я заподозрил бы, что вы клюнули на мою машину, а вы бы наверняка упрекнули меня в том, что я с биноклем слежу за Эммой…
– Не говоря уже о вашей страсти выдавать себя за пингвина в телефонных разговорах…
– А что с отцом Тео?
– Я думала, что это серьезно… Мне следовало быть осторожнее. Дело в том, что он никогда не скрывал своего истинного характера. С самого начала его интересовал только секс, и никакой помощи по дому ждать не приходилось. Он так и не изменился. В итоге я не могла его больше выносить. Он оставался верным себе до конца, пока не закончилось мое терпение. Я не планировала заводить от него ребенка, но так получилось. Удивительный тип. Он мог ходить за мной часами, шептать на ушко нежности, а потом сделать свое дело за три минуты. Такое даже сексом не назовешь, это просто какое-то осеменение!
Тома покраснел, а Полин расхохоталась.
– Бывают дети из пробирки, а Тео – ребенок из пипетки!
Медсестра не заметила, как подошел официант. Он наверняка слышал ее последние слова, и теперь ему было так же неловко, как и Тома. Стараясь не привлекать к себе внимания, он поставил напитки на стол и ретировался.
– Как странно, – заметила Полин, – мужчины без конца шутят на тему секса, но стоит девушке заговорить о нем серьезно, как все в ступор впадают. Один краснеет, другой что-то мямлит, третий в окно уставился. Видимо, это их пугает.
– Поскольку люди еще не вымерли – выходит, нас это все-таки больше привлекает, чем пугает. После его ухода вы живете одна?
– Мужчины решительно отбрасывают мою кандидатуру, когда узнают, что я мать-одиночка. Мало кто из них заботится о собственных детях, что уж говорить о чужих… Я нахожусь в том возрасте, когда этот вопрос женщине задают сразу. И вердикт всегда однозначен. Если у вас есть ребенок, вам автоматически приплюсовывается двадцать лет. Если у вас его нет, значит, с вами что-то не так… Пожалуй, хватит говорить обо мне. Вот вы, доктор, каким были кавалером до того, как отбыли в свою гуманитарную миссию?
– Дольше всего я прожил с матерью Эммы. Мы прекрасно ладили. Я не успел представить свое будущее с ней, но думаю, у нас бы все получилось. В ту пору я, видимо, был слишком увлечен работой, чтобы осмыслять свои чувства. Я был дурак.
– А потом?
– Ничего примечательного… Мне сложно об этом говорить, я не привык к таким беседам.
– Я тоже. Мои лучшие подруги либо брошенки, либо разведенки, поэтому мы стараемся выбирать более веселые темы для разговоров, когда встречаемся.
Официант на цыпочках вернулся к столику.
– Вы готовы сделать заказ?
– Я буду филе дорады с соусом песто и овощным рагу.
– Мне то же самое, – подхватил Тома, даже не заглянув в меню.
– Зачем брать одинаковые блюда? Если мы закажем разное, то сможем пробовать друг у друга.
– Я отвык выбирать блюда в ресторане. Я в них ничего не понимаю. На самом деле мне все равно, что есть. К тому же я не выношу, когда роются в моей тарелке.
– Теперь я понимаю, чем вы мне напомнили Аттилу. Гав! Прочь от моей миски!
Официант вежливо кашлянул, чтобы напомнить о своем присутствии.
– Что будете пить?
– Что вы нам посоветуете? – спросил доктор.
– Сен-веран прекрасно подойдет.
– Полагаемся на ваш выбор.
Когда официант ушел, Полин наклонилась к доктору.
– Вы задумали нас напоить, доктор?
– В чем вы меня подозреваете? К тому же, раз у нас зашел откровенный разговор, я должен вам признаться, что натощак я более предприимчив.
На этот раз покраснела Полин.
* * *
Они поужинали, беседуя о работе Тома в гуманитарных миссиях, о Тео, о своих подопечных и о том, какого мужчину хотела бы встретить Полин. Не раз и не два Тома ловил себя на мысли, что вполне соответствует этому описанию. Интересно, он действительно имел столько общего с фантазиями Полин, или она постаралась, чтобы ее «предпочтения» напоминали его черты, или же он сам пытается втиснуться в этот сказочный костюм? Слишком много вопросов. Мужской мозг не способен адекватно реагировать на проблемы, поднимаемые женщинами.
Во время десерта они уже смеялись над самыми неудачными моментами в своей жизни. Тома взахлеб рассказывал о том, что чуть не утонул в колодце, отравленном повстанцами, и потерял около двух литров крови, сражаясь в палатке с лаской.
Полин хохотала, вспоминая, как ее бросил парень в день ее двадцатипятилетия. Она радостно поведала, как вне себя от ярости бомбардировала своего новоиспеченного бывшего подарками, которые он успел ей преподнести за время их романа и с которых еще час назад она любовно стирала пыль. Безделушка, со всей силы брошенная разъяренной женщиной с третьего этажа в идиота, пытающегося завести внизу свой мотоцикл, легко превращается в снаряд. Мораль: делая кому-то подарок, учитывай его баллистические свойства. Никто не знает, как все обернется. Если бы тот клоун с мотоциклом об этом подумал, никогда не стал бы дарить ей трехкилограммовую глиняную фигуру ламы, которая вдребезги разнесла его задний фонарь. Вдохновленная этим метательным достижением, Полин продолжила атаку, пока не угодила ему в шлем стеклянным снежным шаром. При столкновении сувенир из Нью-Йорка взорвался со страшным грохотом.
Доктор с медсестрой вели психотерапевтическую беседу, от которой даже бывалого психиатра хватил бы удар. Прекрасное бургундское вино отчасти способствовало веселому перечислению бесславных приключений.
Полин вытерла выступившие от смеха слезы.
– Вы обратили внимание на одну вещь? – задумчиво спросила она. – Ваши ужасные злоключения связаны с вопросами жизни и смерти, тогда как у меня – сплошь сердечные страдания.
– Вы любили много раз, а мне никогда не хватало на это смелости. Оглядываясь назад, я думаю, что рисковать своим сердцем гораздо опаснее, чем рисковать жизнью.
Чтобы скрыть, как ее взволновало это замечание, Полин устремила взгляд на часы.
– Какая жалость, уже поздно, мне нужно забрать сына до одиннадцати вечера…
– Вы выиграете время, если поедете за ним прямо сейчас. Не нужно меня подвозить, я вернусь пешком. Если честно, я туда не тороплюсь…
– Папа волнуется за дочку?
– Нет, не волнуется. Я боюсь, как бы она не разочаровалась в жизни или в Ромене…
– Я понимаю, что вы чувствуете по отношению к Эмме. Я тоже боюсь за Тео. По-другому, конечно, но страх меня никогда не покидает. Таков печальный удел родителей!
Полин немного помолчала и уже не так весело добавила:
– Вот бы у меня был отец, который тревожился бы за меня так, как вы тревожитесь за свою дочь.
Не решаясь поднять на Тома взгляд, она произнесла:
– Знаете, доктор, вы неловкий, вы не умеете одеваться, вы словно вчера на свет родились, настолько вы не адаптированы к нашей жизни, но что-то в вас такое есть. Когда я наблюдаю за вами – за тем, что вы делаете, чего пытаетесь достигнуть, о чем мечтаете, – то думаю, как невероятно повезло людям, которым вы помогаете.
В мозгу Тома немедленно случился новый взрыв эмоций. На этот раз – хотя некоторые еще неслись вскачь – многие взбирались на деревья и качались на ветвях, в то время как остальные с нелепыми криками откладывали яйца и рыли норы.
«Ваше платье вам очень идет». Это все, что он сумел ей ответить. Трудно быть мужчиной.
Они направились к машине, пройдя через площадь возле медицинского училища. Тома погладил в знак приветствия вырезанного на дереве котенка, которого он теперь видел редко и по которому скучал.
