61

– А как это – быть старым? – спросил Тео.

Вопрос прозвучал еще более неожиданно, поскольку не имел никакой связи с предыдущей беседой. Франсис пытался объяснить основные приемы стрельбы Франсуазе, которая впервые вышла с ними пообедать и ничего не понимала.

Вопрос мальчика нашел отклик в душе каждого. Мадам Кенон пошутила:

– Это напомнило мне темы школьных экзаменов.

– И начиная с какого возраста можно дать толковый ответ? – усмехнулась Полин.

– Старость – это когда начинаешь читать состав продукта на этикетке, – заявил Франсис. – И когда тебе уступают место в автобусе!

– Мне тоже уступали место в автобусе, – возразил Тео. – А я не старый.

Тома уточнил:

– Но ты все-таки старше гусениц из подготовительной группы?

– Вот! – оживился Франсис. – Старость – это когда мы начинаем больше думать о своих зубах, чем о своей улыбке. Или, что еще хуже, больше думаем о своей заднице, чем о ширинке.

– Спасибо за новую порцию суровой правды жизни.

– Ну, от правды никуда не спрячешься. Вначале мы снимаем на камеру свои свадьбы и дни рождения, а потом наступает момент, когда понимаешь, что отныне единственное кино, в котором ты будешь играть, – это видео эндоскопии. По мне, так пусть уж лучше снимают банкетные залы других, чем мой служебный вход.

– Интересный взгляд на жизнь, – заметила Франсуаза. – Ваши обеды всегда проходят на таком высоком культурном уровне?

– Нет, – ответила Полин. – До таких вершин мы добрались впервые. Наверное, это фейерверк в вашу честь.

– Вопрос задал не я! – принялся оправдываться Франсис.

С легкой улыбкой мадам Кенон заметила:

– Месье Ланзак, у нас с вами схожие профессии. Даже если наши сферы деятельности различались, мы с вами воспитывали молодежь. Поэтому я не обижаюсь. Я просто констатирую, что на нас обоих наложила отпечаток наша профессия.

– Как точно вы подметили. Вы совершенно правы. Мы с вами оба преподаватели.

– Да, только вы учили их стрелять, а я – читать.

– И то и другое может спасти жизнь.

– К счастью, в повседневной жизни чтение пригождается чаще.

– Военное ремесло презирают до тех пор, пока не возникают проблемы…

– Скажем, я воспитывала в своих учениках стремление к идеалам равенства, а вы своих учили иметь дело с той реальностью жизни, с которой лучше бы никогда не сталкиваться. Но кто может знать, что нам уготовано судьбой? Зло неистребимо, а значит, нужны люди, умеющие с ним справляться. Поэтому ваша миссия так же благородна, как и моя.

В голове Тома эта тирада вызвала легкое землетрясение. Ничего не разрушилось, но кое-какие безделушки с полок попадали. Полин лишь восхищенно присвистнула:

– Сильно сказано!

Затем она наклонилась к своему сыну и взъерошила ему волосы.

– Со временем, малыш, ты найдешь свой собственный ответ на этот увлекательный вопрос.

Мадам Кенон произнесла, обращаясь к Тео:

– Знаешь, дружок, когда я преподавала, ко мне каждый год приходили маленькие новички, и всякий раз учителя казались им очень старыми. Они находились в самом начале своего пути, мы – на другом его конце. Так они считали. Затем, год за годом, я наблюдала, как меняется, становится более сложным их наивное видение мира. Я думаю, сейчас это происходит с тобой, Тео. Поэтому ты задал такой вопрос. Возраст – это способ смотреть на мир, способ искать в нем свое место. И неважно, сколько свечей на твоем именинном торте. Я думаю так: ты остаешься молодым до тех пор, пока все неприятности, с которыми сталкиваешься, исходят от других, извне. В тот день, когда ты заметишь, что сам себе не даешь жить как хочется, все изменится. Ты достигнешь собственных пределов, физических и психических. Ты не сможешь подчиняться только своим мечтам и желаниям. Тебе также придется исполнять свои потребности, все более и более безотлагательные, пока в один прекрасный день от тебя не останется ничего, кроме этих потребностей. Старость – это когда становишься собственным врагом.