Глава 15

Тук-тук, тук-тук-тук… тук… Сердце билось в висках, отзываясь болезненным эхом во всем теле. Чуть пошевелившись, ощутила едва уловимую боль между ног и тяжесть в груди – воздух с трудом пробивался к легким. Хотела скинуть одеяло, чтобы подняться, но "споткнулась" о препятствие – руку на своем животе.

Сон как рукой сняло. Глаза распахнулись сами собой и, чуть сощурившись, я обернулась, с трепетом уставившись на голый торс обнимающего меня мужчины. Адам мирно спал рядом, уткнувшись носом в мое плечо.

И тут меня накрыли воспоминания, заставляя сердце стучать с удвоенной силой… Наши спешные объяснения под ливнем, признания и, как итог, занятие любовью в душе. Даже в мыслях я не смогла бы назвать произошедшее холодным пространным словом "секс". Нет, Адам именно любил меня там, под тугими струями воды. Он склеивал меня по кусочкам, собирал разбившуюся на осколки душу, заставлял переродиться и воскреснуть в его объятиях.

Случившееся было волшебно. Для меня.

А вот что испытал он – осталось вопросом. Раньше, когда я смотрела и читала бесчисленное количество фильмов о девственницах, потерявших невинность, мне казалось безумно смешным их желание услышать от партнера слова похвалы. Мол: "Ты не растерялась, малышка, и вовремя выгнулась навстречу! Молодец!" Кошмар… Да только на этот раз, когда дело касалось меня лично и это моя невинность была наконец утрачена, стало не до смеха. До умопомрачения захотелось узнать, как Адам оценивает случившееся? Есть ли какая-то шкала с баллами? Или, может быть, его личный список "за" и "против" продолжения отношений после занятия любовью?..

Как итог, во мне проснулся аналитик. Но быстро умер, причем в мучениях. Стоило попытаться вспомнить, как все происходило, чтобы самостоятельно оценить уровень своей сексуальности, я моментально покраснела и мучительно застонала.

Адам шевельнулся, поднял лежавшую на мне руку выше, коснулся груди и собственнически накрыл ее своей немаленькой ладонью. "Интересно, – подумала я, затаив дыхание, – он хоть помнит, кто лежит в его постели? Или это обыденный ритуальный жест? Нашел женщину в своей постели? Потрогай ее за грудь!"

– Доброе утро, малыш, – хрипло буркнул Браун, громко вздохнув.

Я с сомнением покосилась на окно и поняла, что утро прошло минимум часов восемь назад. Сразу после душа и… всего, что случилось там, Адам взял меня на руки и отнес в постель, нежно целуя и нашептывая всякие безрассудства. Только в них и слова не было о нашем будущем или о том, было ли ему со мной хорошо.

У такого мужчины могли быть сотни женщин, и выбрать он мог практически любую…

– Фел, – снова подал голос Адам, – я хотел проснуться раньше и принести тебе кофе в постель. Но, во-первых, ты не пьешь его на ночь, а во-вторых… я тупо проспал. Бездарный из меня выходит романтик. Простишь меня?

Он потянулся и, повернувшись на бок, посмотрел на меня.

Я улыбнулась, не в силах противостоять его магнетизму. Ну, и еще потому, что он назвал именно мое имя. И как назвал… В голосе мне чудилась нежность.

– Ничего страшного, – шепнула в ответ, натягивая одеяло повыше. – Я и сама не очень… по части романтики.

Вообще-то мне хотелось сказать, что я в полном восторге от того, как все было. Хотелось прижаться к нему и вдыхать безумно волнующий запах. А еще сказать, что с ним я чувствую себя по-настоящему счастливой. Но он смотрел слишком пристально, а у меня было слишком мало опыта в подобных делах… А еще в голове зрели закономерные вопросы: как быть дальше? Изменятся ли наши отношения после произошедшего? И, если изменятся, то в какую сторону? Ведь я по-прежнему была обручена, а он, хоть и обещал звезды с неба, ни слова не сказал о том, как видит НАШЕ завтра.

– Иди сюда, малыш. – Сильные руки Адама сгребли меня в охапку и прижали к его горячему телу. Голому телу! Я думала, что сильнее покраснеть невозможно. Ошибалась. – Как же ты пахнешь, Фел. Я подсел на тебя, знаешь? Моя девочка…

Адам заставил взглянуть в его темные от желания глаза, коснулся лбом моего лба и попросил:

– Откройся мне, малышка. Все будет хорошо. Поверь.

Словно заветные слова произнес. Наши губы встретились, и я забыла о сомнениях и страхах. Мои руки сами потянулись к его широким плечам, к шее, пальцы запутались в его волосах, а ноги сплелись с его ногами…

Господи, как же хорошо!

С ним я узнавала, что такое чувственность, похоть, неистовство, и если мечтала о чем-то, то лишь о том, чтобы время остановилось навсегда, запечатлев этот миг, когда я таю в его объятиях.

Раньше я считала Адама Брауна личным недугом, болезнью, словно рак распространяющейся по телу и отравляющей мою жизнь. Но теперь понимала, что он – исцеление. Я была больна уже много лет. Меня вела жертвенность и безнадежная вера в чудеса. Взвалив на свои плечи проблемы семьи, я шла в потемках, и однажды эта дорога непременно привела бы в тупик. Как это случилось с Мелани.

Жалела ли я о появлении Адама в своей жизни? Нет.

Даже если бы он решил все закончить тем же вечером, я была бы благодарна. За все. За жуткое пари с претензией на мое тело, за постепенное приручение, за то, что научил видеть жизнь такой, какая она есть. За понимание того, какое оно на вкус, настоящее счастье.

Нельзя вечно приносить себя в жертву и обманываться иллюзорными картинками будущего. Теперь я знала это точно.

Мы целовались долго, кажется, целую вечность. Адам был нежен и ласков, а я просто не могла не ответить тем же. Меня пьянили его объятия, завораживал голос… И я вдруг подумала, что если Мел хоть на сотую долю испытывала нечто подобное от своих наркотиков, то вряд ли она когда-то сможет от этого отказаться. В любом случае, я подарила ей шанс. Мы с Адамом подарили. А дальше… дальше она будет сама отвечать за собственные проступки.

– И все-таки нам придется встать, – пробормотал мне на ухо мой страстный мужчина, тут же осторожно прикусывая мочку. – Иначе я съем тебя.

– Боюсь, мною сыт не будешь, – засмеялась я, намекая на собственную худобу. Однако лукавая, чуть хищная улыбка Адама показала, что он придал моим словам иной, намного более интересный для него смысл.

В следующий миг мне пришлось с хохотом уворачиваться от его объятий, слушая при этом угрозы плотоядного характера.

– Утолить голод своего мужчины – святая обязанность женщины! – вещал Адам, успев схватить меня за лодыжку и потянув на себя. – Эта попка сведет меня с ума! Я просто обязан ее попробовать!

Не знаю, сколько мы так возились, но все же прервались под аккомпанемент моего желудка.

– А вот это уже серьезно! – сообщили мне, прекращая терзать поцелуями и легкими укусами лопатку. – Объявляю срочный подъем и экстренное собрание на кухне. Будем смотреть в холодильник со скорбным видом и решать, чем оттуда можно насытиться. Или заказать пиццу?

– Не-е-ет, – застонала я. – Идем. Посмотрим, чем ты богат.

Адам поднялся первым и, открыв комод, выдал мне собственную футболку.

– Срочно оденься, малыш, – чуть хрипло прокомментировал он, – иначе я за себя не ручаюсь!

Никогда не чувствовала себя настолько счастливой! Эйфория заполнила каждую клеточку моего тела, отчего хотелось петь, плясать и вообще вести себя по меньшей мере странно. Я улыбалась чашкам, из которых мы с Адамом пили чай, улыбалась уже подуставшему за прошедший день солнышку, заглядывающему в кухню через приспущенное жалюзи… улыбалась своему невероятному профессору, обнявшему меня сзади, пока я намыливала тарелки, и шептавшему на ухо что-то об имеющейся в доме посудомоечной машине.

– Бросай это неблагодарное дело, – продолжал говорить Адам, сдвинув собственную футболку в сторону и касаясь горячими губами моего плеча. – Я был немного рассеян в последние сутки, поэтому просто забрасывал тарелки в раковину. Идем, Фел, перекусим бутербродами и вернемся в постель.

– Мы и без того проспали почти весь день. – Смеясь, уклонилась я, одновременно выключая воду. – Кроме того, я уже все помыла. Теперь нужно приготовить поесть и…

– Да-да, – виновато отозвался Адам. – Сейчас что-нибудь придумаю. Как насчет жареного картофеля? Есть еще…

– Нет, я сама. – Обернувшись, схватила его за руку и нахмурилась. – Я не хочу стеснять тебя, и мне нужно хоть как-то…

– Фел, – теперь улыбнулся он, и я забыла, что собиралась сказать. – Маленькая моя девочка… – Нежный поцелуй в пульсирующую жилку на шее. – Я люблю готовить сам… Жарить… Как следует… – Поцелуй в скулу, губы скользят выше, к виску. – Я хочу показать тебе все, что умею… Чтобы ты пробовала и пробовала…

Его руки поднимают футболку и скользят по разгоряченной коже спины, в то время как нога, согнутая в колене, прижимается к моим трусикам…

– Адам, – шепчу теперь уже я, теряя связь со всем миром и, прикрыв глаза, растворяюсь в ощущении безграничного полного счастья…

Несколько резких прерывистых звонков нарушают нашу идиллию. Я не сразу понимаю, что это и откуда они вообще раздаются.

– Кого там черти принесли? – возмущается мне на ухо Адам. – Не будем открывать.

– К тебе не часто приходят. – Я делаю большие глаза и почти сразу прищуриваюсь. – Даже интересно, кто бы это мог быть.

Вообще-то, за все время нашего знакомства в его дверь не звонили ни разу, и теперь любопытство кошкой ластилось к моим ногам, не давая покоя.

– Мне чудится, или в голосе малышки Фел слышится ревность? – Адам подмигнул мне и, взяв за руку, потянул за собой.

Адам распахнул дверь, оставив меня немного позади себя и… замер. Его спина напряглась, а рука, сжимавшая мою ладонь, стиснула пальцы еще сильнее. Не в силах удержаться, но заранее предчувствуя нечто неладное, я выглянула из-за плеча своего профессора и с интересом уставилась на потрясающе красивую большеглазую блондинку. Примерно моего роста, стройную, с правильными чертами лица. Она неуловимо напоминала мне кого-то из знакомых, но я не могла припомнить среди них столь же изящную, яркую и, не побоюсь этого определения, наглую девицу.

Она не понравилась мне с первого взгляда. Никогда раньше не испытывала подобного чувства, когда смотришь на человека и хочешь прогнать или сбежать сам, хотя он еще даже рта не раскрыл, чтобы сказать, зачем пожаловал в твою жизнь. Так что свое неприятие к этой блондинке логически я никак не могла объяснить. Иррациональное отторжение. Она стояла в двух шагах от Адама в своих коричневых ботильонах, делающих ее ноги только стройнее, в джинсовой мини-юбке, в блузке с огромным вырезом, с миниатюрным клатчем под мышкой, и ждала приглашения. Но, спустя десяток секунд тишины, решила действовать дальше, не надеясь на вежливость Брауна.

– Могу я войти? – с победной улыбкой спросила гостья, в свою очередь посматривая на меня со сдержанной улыбкой. Взгляд же ее оставался не только серьезным, но даже выражал неприятное удивление. – Адам, милый, ты меня пригласишь? Или мы так и будем стоять здесь, словно идиоты?

Он промолчал. Быстро посмотрел на меня, затем на дверь спальни, и нахмурился, словно решая, вежливо ли отправить меня туда?

В этот момент, глядя на своего мужчину, я вдруг внутренне дрогнула. Адам Браун сейчас меньше всего напоминал трепетного романтика, совсем недавно шептавшего мне всякие глупости на ушко. Потемневшие от сильных эмоций глаза, стиснутые зубы, желваки на скулах… От него буквально веяло холодом и злостью. Только понять, на кого именно он злился, я не могла.

– Входи, раз уж пришла, – низким, чуть вибрирующим голосом проговорил Адам.

Он отступил, дав возможность гостье переступить порог. Я тоже отошла в сторону и, подумав несколько мгновений, тихо проговорила, чтобы слышал только он:

– Я, пожалуй, подожду на кухне. А вы пока…

– Нет, – он прервал меня на полуслове, обхватил рукой талию и прижал к себе. – Фел, знакомься… – сурово взглянув в сторону и по-прежнему крепко сжимая мою руку, продолжил говорить Адам. – Это Клара. Моя… бывшая невеста. Сейчас она объяснит, зачем пожаловала, и уйдет. Навсегда.

Он не сводил с меня взгляда, всем видом показывая, что мы в одной лодке, и эта дамочка, пожаловавшая в его квартиру без приглашения, должна вот-вот уйти.

– Милый, ты изменился, – заулыбалась гостья, переступая порог и закрывая за собой двери. Осмотрев квартиру беглым, несколько оценивающим взглядом, она добавила, перетягивая на себя все наше внимание: – Мне нравится здесь.

Наклонившись и расстегивая молнию на одном из ботинок, Клара повела плечиком и, подмигнув, громко шепнула, словно только для Адама:

– Уютнее, чем в прежних наших норах.

Слово "наших" эта гадина выделила особенно четко. Я стояла ни жива ни мертва, чувствуя, как леденеет от ужасного предчувствия душа. И разглядывала нежданно появившийся на пороге призрак прошлого. Клару. Ту, кому он однажды предложил всего себя без остатка. Ту, кого называл невестой.

Бывшая или нет, но теперь она вернулась. Стоит здесь, напротив меня, снимает обувь и по-хозяйски, небрежно, кидает на комод свой клатч.

За все время, проведенное здесь, я ни разу не смела вести себя с Адамом настолько вольно. Словно услышав мои мысли, Клара обворожительно улыбнулась.

– Адам, думаю, сейчас самое время отпустить твою мышку погулять. Нам есть о чем поговорить и что вспомнить, – промурлыкала она, обнажая два ряда ровных зубов. Настоящий оскал хищницы.

Мне захотелось уйти. Сейчас же. Чтобы не видеть дальнейшего развития событий. Потому что откуда-то изнутри рвалась наружу убежденность, что таких женщин не бросают. А значит…

– Ты зря разулась, – спокойным тихим голосом заговорил Адам. – Дальше я тебя не пущу.

Она засмеялась. Звонко, беззаботно. Грациозно откинула голову назад, отчего волосы рассыпались по плечам золотистыми волнами… Будто услышала хорошую шутку, а не прямое предостережение, означающее, что ей не рады.

– Милый, я помню эту нашу игру, – смахнув иллюзорную слезу, Клара эротично прикусила нижнюю губу и походкой от бедра сделала пару шагов к нему, не сводя с Адама жгучего, пронзительного взгляда: – Ты меня гонишь, а я остаюсь. Потом ты просишь не уходить, но мне так трудно принять это, и я сбегаю…

– С моим кошельком, – все так же спокойно говорит Адам. – И каждый твой приход – пытка. Да, я очень хорошо помню, как это было, Клара. Даже слишком хорошо.

– Было, ты прав, – она останавливается на расстоянии двух ладоней от него. Так близко, что мне кажется, будто я подглядываю за зарождающимся интимным процессом между двумя любовниками. Только вот Адам все еще сжимает мою ладонь…

– Теперь все будет иначе, – продолжает говорить Клара. – Я вернулась другой. Исцеленной. Понимаешь? Вылечилась для тебя. Для нас. Для наших детей… Помнишь, как ты мечтал?.. – Она смотрит на Брауна так, словно где-то в астрале уже занимается с ним сексом, пытаясь зачать первенца. Я подумываю выдернуть ладонь из захвата

Адама и все же сбежать. Потому что смотреть и слушать дальше просто нет сил. Но в следующий миг совершенно теряюсь, ошарашенная происходящим, глядя на все, будто на кино в замедленной съемке.

Клара бросается Адаму на шею, собственнически обнимая и приникая губами к его губам. Она делает это стремительно и уверенно, рассчитывая лишь на победу.

Проигрыш для таких женщин сродни смерти.

Но в миг, когда я, приоткрыв рот от брезгливости и обиды, делаю шаг назад, раздается звенящий от гнева голос:

– Не смей! – Адам, отпускает мою руку и, вцепившись в плечи бывшей невесты, буквально швыряет ее прочь, позволяя отлететь на несколько метров и врезаться в стену у самого порога. Он продолжает говорить, глядя, как Клара неверяще ощупывает собственную голову и спину после сильного удара, надвигаясь на нее, словно молот возмездия. Без тени жалости или чувства вины.

– Неблагодарная мерзкая дрянь! Никогда больше не смей приближаться ко мне. Забудь эту дорогу! Забудь мое имя! Иначе я задушу тебя! Этими руками! Сам! Никому не позволю отнять у меня подобное удовольствие. Ты слышишь меня?!

Адам стоит прямо над Кларой и рычит, источая такое количество негатива, что даже мне страшно. Меня трясет от увиденного, и я, вопреки собственному неприятию, собираюсь заступиться за девушку… Пока не убеждаюсь, что она в защите не нуждается.

– И кем ты меня заменишь? – кричит в ответ та, что когда-то была единственной в его сердце, а теперь униженно стоит на пороге. – Этой дешевой подделкой? Нашел мое подобие и решил, что она сможет утолить твой голод?! Посмотри на нее, Адам! Эта серая, невзрачная моль не сможет подарить тебе того кайфа, что давала я!

Клара снова захохотала, но на этот раз в ее смехе не было ничего привлекательного. От него у меня бежали по коже мурашки, а тело стал пробирать озноб.

– Не будь дураком, Адам! – Девушка вскинула голову и бесстрашно посмотрела в его перекошенное от злости лицо. – Скажи, милый, что не думаешь обо мне, когда трахаешь ее в миссионерской позе! Скажи, что не вспоминаешь меня, когда эта очкастая невинность испуганно жмется к стенке при виде мужского члена! Ну же? Молчишь?! Потому что понимаешь: я права! И я вернулась к тебе, Адам. Больше нет зависимости, есть только наша любовь…

– Ты – больная идиотка. – Протянув руку, Адам брезгливо схватил бывшую невесту за шиворот блузки и хорошенько тряхнул, от чего ее грудь едва не оказалась снаружи. – Конченая наркоманка, решившая, что ей все позволено из-за связи, которая давно прекратилась. Запомни, Клара, что я говорю! Между нами все кончено. Ищи себе другого дебила, а я… считай, что я тоже исцелился. От тебя. Теперь проваливай и больше не лезь в мою жизнь, если не хочешь неприятностей. Вон отсюда!

Открыв двери, Адам подтолкнул бывшую невесту к выходу, а затем вышвырнул в коридор ее обувь и сумку.

– И шмотки свои забери, меня тошнит от их запаха.

– Да как ты смееш-шь! – прошипела Клара, бросаясь на Брауна и едва не падая, споткнувшись о собственные ботильоны. – Я тебя уничтожу! Сломаю твою жизнь, падаль конченая! Ты по миру пойдешь с протянутой рукой, сам ко мне приползешь умолять, чтоб я все исправила! Слышишь, тварь?!

Адам легко увернулся от ее когтей, схватив Клару за запястья и снова отшвырнув подальше. Следом захлопнулась дверь. Повернулся в замке ключ, тихим щелчком оповещая, что спектакль окончен.

Клара еще несколько раз стукнула с той стороны и, кажется, поцарапала обивку, крича нечто совершенно непотребное. Потом повисла тишина, в которой я слышала только стук собственного сердца, отдающий в висках. Адам стоял, опустив голову и уперев руки в дверь. Он шумно дышал и казался мне совершенно незнакомым. И в первую минуту в голове пронеслась трусливая подлая мысль о том, что нужно держаться от него подальше. Только следом я вспомнила, кем являюсь сама. Фелисити Томпсон – сирота при живой матери, сестра наркоманки, бездомная. Имела ли я право винить Адама за его поведение с бывшей невестой? Вряд ли. Мел умело прятала от меня свою зависимость, но мне хватило всего одного дня знания ее проблемы, чтобы понять, насколько меняет наркотик человека, и влипнуть по полной. А Адам жил с девушкой, подобной моей сестре. Терпел ее выходки, ждал; скорее всего, пытался лечить и верил в лучшее… Только лучшего не случилось. Сегодня я увидела обратную сторону его жизни, но вместо страха почувствовала лишь острое желание поддержать…

Приблизившись со спины, я робко тронула его плечо и чуть слышно проговорила:

– Адам, я могу как-то помочь? Или тебе нужно сейчас побыть одному?

Он замер. Я почувствовала, как напряглись мышцы под моей рукой. Но когда спустя секунду наши взгляды встретились, Браун уже не выглядел рассерженным. Он потянулся ко мне, обнял, прижал к себе и зашептал:

– Прости, Фел, за все это. Если бы я только знал, что она жива и припрется ко мне вот так, словно я ждал ее все эти годы… Как хотелось закрыть ее поганый рот… навсегда, понимаешь? Особенно, когда она говорила о тебе, угрожала. Знаешь, если бы не ты, стоящая здесь и наблюдающая все это… – Он сжал кулаки, рвано выдохнул и, уткнувшись носом в мой затылок, завершил эту болезненную тему: – Все в прошлом, малышка. Клары больше нет и никогда не будет в моей жизни. А все эти угрозы – пустое. Идем, я обещал накормить тебя.