Эпилог

– Розы поставьте на столик у окна. Шары повесьте у входа и над центральным столом, – я отдавала короткие распоряжения по украшению зала в ресторане, где будет проходить праздник, и параллельно разговаривала по телефону: – Как торт опоздает? Вы с ума сошли? Он должен быть здесь ровно к восьми часам!

Рявкнула таким тоном, что с обратной стороны не посмели перечить, заверили, что приложат все усилия, но огромный трехъярусный торт для Шин и кучи ее друзей и подружек привезут.

Мимо меня пробежал один из нанятых работников с охапкой белых гербер с явным намерением поставить букет к розам.

– Куда? – остановила я его и перенаправила к столику для подарков. – Это любимые цветы Шин. Только не к розам!

Работяга кивнул и унесся исполнять.

Я же совершила еще с десяток звонков, уточняя сотню деталей. Еще раз переговорила с шеф-поваром ресторана, убеждаясь, что все идет по плану, и только после этого устало села на один из стульев.

Сегодня у Шин день рождения. Первый праздник вне больницы, и мне хотелось, чтобы все прошло идеально. Ведь впервые за свою жизнь у меня вообще начинало идти что-то идеально.

Хорошая работа, более чем приличный доход, позволяющий даже излишества, к примеру, этот большой праздник, настоящая уверенность в себе, а главное – здоровая сестра.

Уже как полгода врачи констатировали Шин полную ремиссию.

Да, нам было не просто: операция, новая терапия, реабилитация, но мы справились!

И теперь я готовила ее шестнадцатый день рождения и, можно сказать, всю себя посвятила этому празднику. Подарки, приглашения, меню, бесконечные букеты и огромный торт.

Я даже усмехнулась – для полного "свадебного набора" не хватало только примерки платья. От этой мысли в сердце беспокойно екнуло. В моей жизни идеальным стало почти все, кроме личного фронта.

За целый год после того, как Матисон исчез из моей жизни, в ней так и не появилось место для другого мужчины.

Хотя, видит бог, я пыталась. Да и сами мужчины были не прочь завести со мной знакомство. Но все это было не то. Пресно, что ли?

Однажды, где-то через месяцев семь после увольнения из "Эриксон и Бин", мне даже позвонил Мэтт Гардс. Он все же умудрился каким-то чудом выпытать мой номер у отдела кадров, и позвал меня на свидание. Почему-то я с ходу согласилась. Наверное из-за того, что Мэтт оказался единственным человеком в компании, о котором у меня остались хорошие впечатления.

Мы прообщались с ним около недели, за время которой он едва ли не сдувал с меня пылинки, дарил цветы и очень трепетно ухаживал. Но по истечении семи дней я поняла, что не могу дальше мучить парня, да и себя тоже не могу. Мэтт при всех его замечательных качествах не вызывал во мне никаких чувств, кроме дружеских.

Что-то похожее на буйство эмоций я испытала с ним лишь один раз, когда на ужине в ресторане он неожиданно упомянул:

– Кстати, а ты в курсе, что Лейблант арестовали?

– В смысле?

– Вскрылись какие-то махинации с налогами. Да и бывшего владельца фирмы, Фрэнка Эриксона, нашли полуразложившимся трупом. В общем сейчас она под следствием.

– А Томас? – вопрос сам сорвался с моих губ, хотя, ей богу, я бы никогда его не задала, если бы не шквал эмоций внутри.

Мэтт пожал плечами:

– К нему вроде как следствие вопросов не имеет. Иначе вряд ли бы он возглавил фирму. Так что зря ты ушла с места его помощницы, сейчас бы была, считай, его правой рукой в фирме.

– Не сомневаюсь, он быстро нашел на мое место другую правую руку, – едва ли не процедила я.

– Нашел конечно, – почему-то усмехнулся Мэтт. – Миссис Томсон из отдела развития. Опытная и прожженая старушка.

Я едва не поперхнулась.

– Как старушка?

– Вот так. Ей уже далеко за пятьдесят, и вес весьма внушителен. Девчонки из финансового даже подшучивали, что для мисс Томсон придется заказывать кресло с усиленным каркасом, иначе проломиться.

– Зато ее наверняка не обвинят в том, что она любовница Матисона, – в моих словах послышалась плохо прикрытая злость, которую Мэтт, впрочем, даже не заметил.

– Скажешь тоже. Просто она первоклассный специалист. Лучше ее найти трудно.

На этой ноте я постаралась закрыть разговор, в душе же скребли настоящие тигры.

Передел власти в "Эриксон и Бин" состоялся. Хищники разобрались между собой. Один утонул, второй взошел на вершину Олимпа и помощницу новую с собой захватил.

Но где-то внутри я все же испытала удовлетворение. На моем старом месте сейчас сидела взрослая и опытная женщина, а не новая, готовая на все, мышь. В противном случае это означало бы, что у Томаса кардинально изменились вкусы в выборе любовниц.

Из этих воспоминаний вырвал восторженный возглас Шин.

Она только что ворвалась в зал в окружении подружек, с которыми приехала после школы, и теперь с неимоверным восторгом разглядывала зал.

– Алисия, – она кинулась обнимать меня. – Ты настоящее чудо! Это будет лучший день рождения в моей жизни!

– Все для тебя, – улыбнулась, чмокнула ее в щеку и потрепала по короткому ежику новомодной креативной стрижки.

После того, как волосы стали отрастать, Шин очень быстро сообразила, что копна волос – это не обязательный атрибут современной красотки, и что любой недостаток можно умело превратить в достоинство. Поэтому быстро согласилась на поход к хорошему стилисту, и из нескольких сантиметров волос получился шедевр.

– Прямо все-все для меня? – излишне хитро прищурилась сестра.

Я кивнула.

– Вот и славно, – удовлетворилась она и, прежде чем я удостоилась пояснений, ускакала разглядывать многочисленные букеты и знакомиться с будущим меню праздника.

Через полчаса начали прибывать гости. Пятьдесят человек по заранее составленному списку.

Когда впервые увидела этот объем, долго не могла поверить, что у сестры может быть столько друзей, при условии, что из родственников у нее осталась только я.

Легкой рукой сестра внесла туда фамилии лечащего доктора Роджерса, медсестер, социального педагога, всех однокласников и только одну строчку оставила пустующей, попросив не трогать. На всякий случай.

– Это еще для кого? – уточнила в тот момент я.

Она отмолчалась, почему-то покраснела и отвела глаза. Из-за чего я решила, что речь наверняка идет о мальчике, который нравится сестре. Поэтому махнула на ее просьбу рукой и согласилась.

Если у меня в ее возрасте не было ни первой любви, ни даже чего-то похожего на эти чувства, то у Шин они должны быть обязательно. Чтобы не повторяла моих ошибок.

К семи часам в сборе были все, кроме таинственного незнакомца, но сестра почему-то не выглядела расстроенной этим фактом. Она уже во всю веселилась, танцевала с одноклассницами, временами отвлекаясь на распаковывание того или иного подарка.

Шин делала из этого целое шоу: один танец – один подарок. Учитывая, что стол был завален разноцветными коробками – плясать именинница собиралась до утра.

Я же просто стояла в сторонке и наслаждалась ее радостью. Идти танцевать самой у меня не было никакого желания, а вот смотреть – мне было достаточно уже этого.

Взгляд упал на часы – без десяти восемь, а торт все еще не привезли, это заставило меня напрячься и занервничать.

Незаметно выскользнув из зала, я вышла на улицу, где было относительно тихо, чтобы набрать номер кондитерской. Пока стояла и слушала длинные гудки в трубке, начинала потихоньку закипать. Если из-за этого торта праздник сестры будет испорчен, то я вполне могу подать в суд на этих "кулинаров" за неисполнение обязательств по договору.

Теперь мне хватило бы смелости и на такое, благо, на новой работе опыта претензионной деятельности было предостаточно.

Все десять минут до восьми часов я убила на бесполезный дозвон. Успела порядком замерзнуть, потому что осень в этом году была излишне прохладной, и в голове уже начинал зреть план, с каких слов начну исковое заявление в суд, когда мое внимание привлек большой черный кадиллак, въезжающий на улицу из-за угла. Черный, представительский и такой знакомый.

Воспоминания взметнулись в голове пламенем костра, но я быстро заставила себя успокоиться.

Да ну, бред. Это не может быть Матисон. Мало ли в Нью-Йорке похожих автомобилей?

Но машина продолжала ехать, пока не остановилась ровно у входа в ресторан. Тонированные стекла были подняты, и водителя еще не было видно, но я уже знала ответ.

Пальцы рук похолодели, и смартфон едва не выскользнул из ладоней.

Не может этого быть. Какого черта?

Дверь кадиллака открылась. Из салона вышел Томас.

Как всегда уверенный в себе, в идеально черном костюме, с совершенными чертами лица и четкими движениями. Он не отрываясь смотрел на меня, так же, как и я на него.

Дверь авто закрылась с глухим хлопком, который словно выстрел отрезвил меня и вывел из ступора.

– Что ты здесь делаешь? – я не узнала собственный голос, настолько он был мертвенно холодный и чужой.

Томас сделал шаг на встречу и тут же остановился, словно столкнулся с невидимой стеной.

– И тебе здравствуй, Алисия, – произнес он. – Приехал по приглашению на день рождения Шин.

– Приглашению? – мой голос зазвенел. – Тебя никто не приглашал!

Хотелось кинуться на него с кулаками. Расцарапать лицо за то, что посмел явиться после всего…

Год. Я не видела его около года, хотя и знала, кто оплатил лечение Шин. Писала ему сообщения о ходе ее лечения, думала, что хоть на одно он ответит. Но не дождалась даже словечка. Последняя весточка от меня была полгода назад. Всего три слова: "Она здорова. Прощай".

Этим шагом я сама для себя поставила точку в моих с ним "то ли отношениях, то ли страданиях".

– Что значит не приглашала? – в его голосе слышалось раздражение, такое же, как и в моем. – Хотя, я, скорее всего, не приехал бы, только вот… – он подошел к багажнику, открыл его и вытащил оттуда огромную коробку с эмблемой злосчастной кондитерской. – Это мне доставили час назад в офис. А еще приглашение!

Коробка с тортом была настолько внушительной, что я не видела из-за нее лица Томаса. Зато под золотистыми ленточкам было вложено картонное приглашение, из числа тех, что я рассылала по гостям.

Вытащив открытку, раскрыла ее, чтобы вчитаться в строки, написанные рукой Шин, но с "якобы" моей подписью:

"Сестре шестнадцать. Она будет рада видеть тебя на Дне Рождения. Алисия".

И адрес ресторана.

– Маленькая интриганка! – почти прорычала я, не понимая на что злюсь больше: на ее глупый поступок или на Матисона, который приехал и привез злосчастный торт.

Я ведь теперь его даже прогнать не смогу, да и как его прогнать, если его позвала именинница?

Вот, значит, кто этот таинственный пятидесятый гость.

– Раз приехали и привезли торт, – сухо произнесла я, переходя на нейтральное и подчеркнутое "вы". – То нужно его и вручить. Я провожу вас к Шин, мистер Матисон!

– А потом? – я все еще не видела его лица из-за коробки.

Должно быть, она была тяжеленой, но мне было плевать. Пусть бы придавило его ею, я бы не расстроилась.

– А потом делайте что хотите.

Я открыла дверь, готовясь пропустить его вперед с ношей, но он остановил.

– В машине цветы для Шин. Поможешь их достать?

С тихим раздражением я отошла от двери и двинулась к кадиллаку, дернула за ручку и поняла что машина уже успела автоматически встать на сигнализацию.

– Ключи в кармане брюк, – все также из-под торта раздался наглый голос, и я была готова поспорить, там послышались знакомые насмешливые нотки.

– Вы мне предлагаете залезть вам в брюки? – скрестив руки на груди, поинтересовалась я.

– Если ты не заметила, Алисия, то сам я это сделать не в состоянии. Сколько ярусов у этого торта?

Он явно издевался, даже сейчас. И прежняя Алисия точно бы засмущалась и начала страдать по поводу этой неприличной просьбы. Но не нынешняя.

Я подошла, решительно отодвинула полу пиджака, который мешал доступу, залезла рукой в карман и вытащила ключи. А потом очень быстро открыла машину, достала огромный букет белых гербер. Надо же, он запомнил, какие цветы любит Шин. Я также решительно, вернула ключи обратно в карман, еще и похлопала сверху.

– Теперь уж точно все, – заявила нагло, снова открывая двери, чтобы пропустить "торт" вперед.

– А вы изменились, мисс Николс.

– Не без вашей помощи, мистер Матисон.

Едва мы вошли в банкетный зал, музыка, словно по сигналу, притихла. Гости замерли, и только наигранно радостный голос Шин возвестил:

– Время есть тортик!

Лишь сейчас до меня дошло, что из-за кипящих эмоций, я не додумалась попросить у персонала ресторации специальный столик и торт нужно было бы вкатить с уже зажженными свечами, чтобы сестра задула их. Но вместо этого торт внес Матисон, поставил на центральный стол, за которым как раз сидела сестра. С видом фокусника развязал банты, снял верхнюю коробку и продемонстрировал окружающим шикарнейший торт, на выбор которого я потратила два дня.

Шестнадцать свечей уже были воткнуты по периметру верхнего яруса, и я заметалась взглядом в поисках кого-нибудь из официантов, чтобы принесли спички. Но зажигалку из внутреннего кармана пиджака достал Матисон. Он со всей театральностью запалил огоньки, а Шин задула их под бурные аплодисменты гостей.

Для меня же все происходило словно в пелене дурного сна. И только когда сестра подошла ближе, неся тарелочку с угощением, нашла силы отмереть.

– Первый кусок торта для тебя, – произнесла она, протягивая блюдце.

Я до сих пор стояла с букетом гербер для нее, и все, что могла сделать, так это спросить:

– Зачем ты это сделала, Шин? Зачем его позвала?

Как бы я не сдерживала боль, накопившуюся в душе, она все равно прорвалась наружу.

– Захотелось, – она пожала плечами и сама забрала из моих рук букет, насильно вручая тарелку с тортом. – Просто иначе вы как два идиота – никогда сами первый шаг не сделаете.

– Да что ты вообще знаешь о первых шагах? – не выдержала, понимая что еще немного и слезы появятся на глазах.

Шин не знала о нас с Томасом ничего, разве что видела один раз, когда я привела его в больницу. Из-за чего все эти выходки?

– Ну я же не дура, – улыбнулась она, пряча лицо в цветах и с удовольствием вдыхая их аромат. – Кроме того я умею разблокировать твой телефон, а еще читать смс. Мне не составило особого труда догадаться по ним, кто оплатил мое лечение, и причину твоего изменившегося настроения. Вы два барана, если умудрились поссориться!

– Ты ничего не понимаешь, – сокрушалась я.

– Иногда мне кажется, что это ты ничего не понимаешь, Алисия, – наставительно произнесла она. – Ни один мужчина не станет тратить двести пятьдесят тысяч долларов на лечение чьей-то сестренки просто так. Чем бы он не руководствовался, но ты ему точно нравилась.

В этот момент к Шин подлетела одна из подружек и уволокла ее танцевать в центр зала, оставляя меня в размышлениях наедине с тортом.

А я так и стояла, оглушенная заявлением своей маленькой, но такой взрослой сестренки.

Даже если допустить, что Шин права, и Томас действительно руководствовался чем-то светлым, оплачивая дорогостоящее лечение, то как объяснить тот разговор с кабинете? Его холодность, его потребительское отношение ко мне.

Как он тогда сказал на проведенную ночь с ним – "очередной этап моего приручения"?

Ведь до этих слов я бы, наверное, простила ему многое, даже виды Лейблант на мое тело и ее унизительные речи. Могла бы поверить, что Томас изменился, поменял свои планы в отношении меня, но только он все подтвердил.

Да и потом. Почему не отвечал ни на одну смс?

Неожиданно веселая танцевальная музыка стихла на полу-ноте. Танцующая молодежь замерла и вопросительно уставилась на диджея за пультом. Я тоже смотрела туда и увидела Матисона, который с самодовольной улыбкой отходил от стойки с аппаратурой и направлялся ко мне.

Зазвучало фортепиано. Тихие, постепенно нарастающие звуки кельнского концерта Кита Джареда. Подружки Шин разочарованно застонали что-то о дурацкой музыке и ушли с танцпола.

В моей же груди беспокойно забилось сердце, как будто вторя каждой сильной ноте в такте и каждому шагу Томаса, приближающегося ко мне.

– Я понимаю, что музыка конечно же не подходящая, – произнес он. – Но, Алисия, можно ли пригласить тебя на танец?

– Нельзя, – излишне быстро произнесла я и тут же придумала самую нелепую отговорку в жизни: – У меня торт.

И отсалютовала блюдцем.

– Если проблема только в нем, – пальцы мужчины легли сверху на руки. Такие горячие, давно забытые, сильные и обжигающие. Матисон мягко забрал у меня угощение и передал тарелку кому-то из тех, кто стоял рядом. Боковым зрением я увидела довольный взгляд Шин. – Вот и нет торта. Так что насчет танца?

Как бы поступила прежняя я? Струсила и, наверняка, покраснела. Но теперешняя Алисия могла и умела поступать уверенно, как захочется ей. Нет больше серой мышки, зато есть кошка, только начинающая свой путь в хищном обществе.

Я холодно улыбнулась и подала Томасу руку. Только бы не показать ему, как волнуют меня эти прикосновения.

Казалось, время остановилось. Только я, он и абсолютно не подходящая музыка для танца.

Чувствовала его руку, сквозь материал своего платья, жар исходящий от мужчины, дорогой аромат парфюма, кофе и табака. Его теплое дыхание на своей макушке и мурашки, бегущие от этого по спине.

– Ты начал курить? – почему-то спросила я.

– Да. Это был нервный год, – произнес он, а после, на мгновение задумавшись, особенно шумно вдохнул запах моих волос и добавил: – Я скучал по тебе и по твоему запаху. Никогда бы не подумал, что можно скучать по аромату женщины.

Промолчала.

– Мне так много нужно тебе сказать, – продолжал Томас. – Оправдаться. Попросить прощения…

Я покачала головой.

– Не хочу слышать. Ты сам говорил, что не умеешь этого делать. Поэтому не стоит даже начинать.

– И все же… – выдохнул он. – Я бы хотел попытаться, но не здесь…

Отстранилась от него, подняла глаза, чтобы встретиться в упор с блеском карих глаз.

– Предлагаешь мне уйти с дня рождения собственной сестры?

– Что-то мне подсказывает, она не обидится, – на его губах расцвела та самая знакомая и ехидная усмешка.

– Нет, – отрезала я и собралась выпутаться из его рук. К черту этот танец.

Он как-то по особому тяжело вздохнул, притянул меня ближе к себе, прижал так, что перехватило дыхание, а потом произнес в самые губы:

– Тогда ты мне не оставляешь выбора. Если план "А" провалился, придется переходить к более кардинальным мерам.

Он подхватил меня за талию и перекинул через плечо как тростинку. Я взвизгнула и одновременно с этим забарабанила по его спине руками.

В зале раздались ободряющий свист и аплодисменты. Все гости Шин подбадривали Томаса в его действиях. Мужчины показывали ему большие пальцы, а девочки завистливо вздыхали, глядя на меня.

И только Шин, молча и с улыбкой от уха до уха, доедала трофейный торт, провожая нас светящимся от счастья взглядом.

Каким же я был идиотом, если не понимал, что самое лучшее утро – это утро с правильной женщиной. Я подтянул сонное и немного сопротивляющееся тело Алисии к себе, вдохнул ее одуряющий запах и довольно сощурился. Моя девочка что-то недовольно пробурчала, попыталась извернуться и поглубже зарыться в подушку, но у меня были решительно иные планы на это утро. Мне хотелось целовать каждый сантиметр ее божественного тела и вновь увидеть этот задорный блеск в глазах, как вчера ночью.

Теперь я точно знал, что никогда ее не отпущу. Потому что все, чего хотелось – это прижать, привязать, чтобы никуда не делась. Возможно, новым контрактом. Брачным.

Я потратил год, чтобы выбросить ее из головы. Хотел отпустить, но не смог.

Охотился на мышку я, а в ловушку попал сам. Окончательно и бесповоротно.

Алисия под моими руками завозилась и открыла глаза. Несколько коротких мгновений мне казалось, что она, как прежде, испугается, отстранится покраснеет, но нет. Она лишь посмотрела на меня, потом на часы на тонком запястье, на мгновение напряглась, а после вдруг расслабилась и выдала:

– Я опоздала на работу. Теперь придется писать объяснительную и иметь длинный разговор с начальством, чтобы не оказаться на улице, – неожиданная искренняя улыбка сделала ее лицо еще более совершенным. – Это странно. С тех пор, как устроилась на новую работу, никогда не опаздывала. Не позволяла себе. А сейчас… плевать…

Она прижалась ко мне крепче, а я обнял ее еще сильнее. На Алисии не было одежды, но она не чувствовала себя стесненной.

Определенно, она изменилась. И эта перемена мне нравилась… По прежнему нежная, все такая же неопытная, но уже без дурацкого налета скромности и печати трепетной лани на лице.

– Поэтому, если меня уволят, это будет твоя вина, Матисон, – произнесла она.

Я же рывком перевернул ее на себя, уложил сверху, чувствуя, как между нами встает еще и мой возбужденный член.

– Если уволят, то я возьму тебя на работу. Снова.

– Вот уж нет, – улыбка на ее лице исчезла. – Ноги моей в "Эриксон и Бин" не будет.

– Там все изменилось, малышка.

– Не уговаривай, Томас. Эта тема закрыта.

– Даже если я приведу миллион причин?

– Ты и сорока восьми не приведешь, – расхохоталась она.

– Неужели? – я вновь перевернул ее, теперь уже оказываясь сверху. – Вызов принят, мисс Николс. Итак, первая причина – я безума от ваших губ.

В доказательство впился в них поцелуем и целовал, пока хватило воздуха.

– Вторая причина – меня сводит с ума твой запах, – я провел носом по ее шее, вдыхая аромат, провел языком по тонким ключицам, спустился вниз и втянул в рот острые вершинки сосков. – Третья – на вкус ты еще шикарнее, чем на запах… Четвертая, – обвел ладонями плоский живот, – у тебя шикарное тело, и только одна мысль о нем доводит меня до каменного стояка… Пятая…

Раздвинул шикарные бедра, приподнялся над Алисией, чтобы сполна насладиться открывшимся зрелищем. Жаркая, разгоряченная и такая жаждущая продолжения.

– Пятая, – повторил я, играя пальцем с ее клитором. – Ты самая узкая бывшая девственница, а еще невероятно нежная, хрупкая и трогательная.

С ее губ сорвался едва слышимый стон.

– Мне продолжать перечислять причины дальше? Или перейдем уже к чему-нибудь более интересному, – дразняще произнес я, покрывая поцелуями нежную кожу бедер. – Еще сорок две причины могут растянутся на несколько часов…

– Тогда озвучь последнюю и посчитаем твои обязательства выполненными.

Она часто дышала, всем видом показывая, что готова к продолжению, вот только для озвучивания самой важной причины мне нужно было смотреть ей в глаза.

Я оставил ее нежную киску, навис над своей девочкой на вытянутых руках, несколько мгновений смотрел в ее прекрасное лицо, терялся в глубине голубых глаз и, наконец, озвучил последнюю причину:

– Кажется, я, как последний идиот, влюбился в тебя, Алисия Николс. В самую прекрасную мышку, победившую глупого самоуверенного кота… И даже если ты меня до сих пор не простила, я готов сделать все, чтобы заслужить твои ответные чувства. Скажи, ты готова попробовать начать со мной все заново. Настоящие отношения, а не просто секс без обязательств?

– Выходит, если я отвечу "нет", тот, который сейчас произойдет, будет без обязательств?

– Все зависит от твоего решения. – Все также глядя в глаза, произнес я. – Так да или нет, Алисия? Ты дашь мне второй шанс?

Она притянула меня руками за шею, заставила склониться к ней и прошептала в самое ухо:

– Я дала тебе его еще вчера, когда осталась с тобой ночью. Так что мой ответ – да, Томас Матисон. Не упусти его на этот раз по глупости…

Конец.