Глава 13

Я сорвался.

Сколько не уговаривал себя до этого, сколько не убеждал – напрасно. Стоило прочитать письмо, как у меня снесло крышу.

Бешенство застилало глаза, сводило скулы, а эмаль на зубах едва не осыпалась крошевом, так сильно я сжимал челюсти.

– Сука! – в очередной раз нажав на сигнал руля, вжал педаль газа, обгоняя идиота слева.

Мысленно я был уже там, возле ресторана, куда Ариец пригласил МОЮ девочку. Мою! Потому что я не отпускал Алисию и дал ему понять, чтобы отвалил. Но немец оказался настойчивей, чем я думал. И ведь нашел ее болевую точку! Впрочем, кому, как ни Клаусу, знать такие вещи и уметь пользоваться ими?

Во время очередного поворота, меня едва не подрезал какой-то олень на мерсе. Пришлось немного сбавить скорость, отчего зуд в кулаках только усилился. Богатое воображение рисовало картинки – одна красочней другой. И в главных ролях были Ариец с Алисией. Я вдруг понял, как они удивительно подходят друг другу внешне, и снова вдавил педаль газа.

Затормозив неподалеку от входа, выскочил из авто, едва успев его заглушить. И замер, впиваясь руками в волосы. Что теперь? Вбежать в ресторан и устроить мудаку сладкую жизнь? Нет. Нужно успокоиться и подумать. Нельзя вести себя так, будто я – молокосос, потерявший голову от ревности. Но слова все равно вырвались:

– Убью…

– Мистер Матисон? – Ее голос вихрем ворвался в мои мысли. Сначала даже показалось, что я его себе придумал. Но нет, Алисия стояла у входа рядом с Арийцем. Улыбка медленно сползала с ее лица по мере того, как она разглядывала мое. – С вами все хорошо?

– Порядок, – соврал я, глядя на Клауса. Мне хотелось размазать эту идеальную породистую морду по стене дорогого ресторана. – Порядок.

– Но у вас такой вид… – настаивала Алисия, делая шаг ко мне.

– Добрый вечер, Томас, – поприветствовал немец. – Рад тебя видеть.

Я улыбнулся, да так, что любая акула сдохла бы от зависти. Пусть знает: я тоже рад. Клаус ответил скупой улыбкой и, надев свои чертовы очки, проговорил, обращаясь к Алисии:

– Спасибо за вечер. Я мог бы подвезти вас домой, но, кажется, Том приехал не просто так, – и поцеловал ее руку, произнеся еще что-то, что я не расслышал.

Как ему это удается? Спокойный, как удав, сдержанный, собранный. И смотрит снисходительно, словно делает одолжение больному!

– Вы… Я вам нужна? – удивленно спросила Алисия, подходя ближе и глядя на меня.

Нужна. Ты даже не представляешь, как нужна. Я и сам с трудом понимаю, что с этим делать, но обратно отмотать не получается.

– Садись в машину, – проговорил, кивая немцу на прощание. И снова поймал его взгляд: любопытный и покровительственный, что ли. Ариец видел меня насквозь и не собирался вступать в откровенную схватку.

– До свидания, Алисия, – услышал из-за спины, усаживаясь в авто и нервно включая зажигание. Что она ответила, что думала и как относилась к происходящему – не знаю, но почти сразу очутилась на пассажирском сидении рядом со мной.

Какое-то время мы ехали молча, но я знал, что долго она этого не выдержит.

– Мистер Матисон, – почти прошептала. – Томас, что происходит?

И я вдруг почувствовал удовольствие просто от того, что услышал свое имя. Она произносила его с легким придыханием, явно стесняясь, но превозмогая себя. Нежная, наивная, неиспорченная… Какого хера я вцепился в нее своими грязными лапами? Что могу дать ей в дальнейшем, кроме неприятностей?

– Я виноват перед тобой, – ответил, прежде чем она заговорила снова.

Алисия нервно теребила ручку сумочки, но смотрела на меня без страха. А ведь не знает и десятой доли того, каким я могу быть, каким я бываю большую часть своей жизни. Впрочем, про Арийца она вообще ни хрена не знает. Маленькая глупая девочка, попавшая в силки профессиональных охотников.

– Прежде чем мы продолжим наше общение, я хочу дать тебе немного больше информации.

Она поелозила на сиденье и, прикусив нижнюю губу, кивнула.

– Клаус, с которым ты ходила на свидание… – От осознания произошедшего снова свело скулы. – Так вот, он обещал тебе помочь. С лечением сестры.

– Он филантроп, – поспешно проговорила Алисия.

– Может быть, по средам, – повел плечами я. – А вообще, по жизни, он – беспринципный, наглый, непрогибаемый и весьма обеспеченный аристократ, занимающийся частным сыском и с недавних пор сильно увлекшийся поиском супруги для себя лично. Здесь у него есть ряд пунктиков, которым должна соответствовать избранница. Твои шведские корни пришлись как нельзя кстати. Ну и общий типаж…

– Не понимаю, – Алисия хмурилась. Хотя наверняка уже начинала понимать, но не хотела себе признаваться.

– Ты бы идеально ему подошла. Так вышло, что, заинтересовавшись тобой, я поручил собрать подноготную именно ему. И теперь Клаус готов вложить средства в будущую супругу. Ариец работает на перспективу и с легкостью расстанется с деньгами, так тебе необходимыми, в ответ на твою безмерную благодарность и согласие стать навеки его.

– Что ты говоришь? – она мяла свою юбку и неверяще качала головой. – Клаус филантроп. Он просто решил оказать помощь, узнав о Шини. Тебе не понять этого! Вот и все.

– Куда уж мне, – ухмыльнувшись, я затормозил у ее дома и, повернувшись, посмотрел прямо в огромные голубые глаза. – Чтобы ты не придумала себе, пойми, методы у нас с Клаусом разные, но цель одна. Я признаю себя мудаком и готов оставить тебя в покое, но не могу допустить, чтобы ты ушла с ним, не зная правды. Такие, как Ариец, никогда и ничего не делают просто так. Подумай над моими словами и прими решение.

– Решение?

– Именно так, Алисия. У меня есть сейчас небольшие проблемы, но они решаемы. И, как только появится возможность, я бы хотел продолжить наше общение. По-другому. Заново. Но если ты предпочтешь Клауса, я отступлю.

Что я несу? Куда отступлю? Как? Одна мысль о том, что она ляжет под немца, являлась словно ударной дозой адреналина. Хотелось действовать, отключив мозг. Просто крушить, рвать на части… А ведь эти вечер и ночь я обещал Айседоре, и стерва наверняка уже считает минуты.

Глянув на часы, досадливо поморщился.

Алисия громко вздохнула и вдруг проговорила:

– Может, зайдешь на чашечку кофе?

– Что?..

Я неверяще посмотрел на девушку, желая понять, осознает ли она суть своего приглашения.

Томас смотрел на меня в безмерном удивлении.

Я тоже, если честно, в данный момент сидела в легком шоке от собственной смелости. Нет, я не собиралась звать Матисона на кофе с закономерным продолжением, но мне очень нужна была дополнительная информация о Клаусе.

Томас молчал. Тишина повисла в машине, почти физически покалывая. Я провела рукой по покрывшейся мурашками коже и поежилась.

– Правда, кофе у меня только растворимый, – пробормотала я, так и не услышав ответа, и даже сожалея о неуместной смелости. Он ведь опаздывал куда-то, это очевидно… – Туркой еще не успела обзавестись.

Мужчина еще раз взглянул на время, подтверждая мои опасения. Понимая, что сейчас Томас откажется от приглашения, уже готовилась произнести банальное: "Ничего страшного, в другой раз", но он вдруг спрятал часы за манжетом рубашки, поднял на меня взгляд и произнес:

– Без сахара и сливок. Пойдем.

В душе взметнулась волна непонятной радости, и я вдруг осознала, что невидимые весы выбора Томаса перевесили в мою сторону.

Идти с ним рука об руку, а потом оказаться в тесном пространстве лифта вдвоем оказалось гораздо более волнительно, чем я думала. Так что, когда створки разъехались, я почти что выскочила из кабины и торопливо прошла к двери своей квартиры.

Ух-х-х… Глупая Алисия, не могла поговорить с ним в машине? Хотя он торопился, вполне мог отказать. А если поднимается в квартиру, скорее всего, будет более разговорчив.

– Уютненько, – обронил он, когда оказался на кухне.

– Да, мне тоже понравилось. Еще раз спасибо, что помог ее снять, – я подошла к шкафчикам, достала банку с кофе и сахарницу. Наливая воду в обычный железный чайник, чувствовала себя ужасно неловко. В отличие от его квартиры, нафаршированной техникой от и до, мне в съемном жилье достались только холодильник, плита и микроволновка. Но я ни в коем разе не жаловалась. Чайника хватало и простого, да и без телевизора вполне можно было существовать.

– Теперь надо подождать, пока закипит. Это не так быстро, – я обернулась и встретилась взглядом с Томасом.

Он уже сел на табурет за маленьким столиком и теперь изучал меня, задумчиво склонив голову. Чувство неловкости вновь навалилось, отбирая все силы и заставляя жалеть о приглашении. Но вместо того, чтобы спрятаться в кокон своих комплексов, я улыбнулась.

Усевшись напротив, несколько мгновений собиралась духом, гадая, с чего лучше начать разговор. Томас все это время молчал, не желая мне помочь, и лишь пальцы его рук нетерпеливо поигрывали по столешнице. Наверняка, он сейчас тоже думал о сложившейся ситуации, нервничал из-за своих проблем, которые нужно было решать, но вместо этого мы продолжали сидеть напротив друг друга и ждать, пока закипит чайник.

Все происходящее было так нелепо и странно, что я потерялась окончательно и не нашла ничего более умного, чем выпалить абсолютно идиотскую фразу:

– Вы, наверное, есть хотите!

Не дожидаясь ответа, вскочила со стула и кинулась к холодильнику. Спрятавшись за дверцей от прожигающего насквозь взгляда Матисона, сделала вид, что роюсь в многочисленных продуктах в поисках нужного, хотя внутри стояла только глубокая миска с остатками запеченной индейки и нарезка сыра.

– Я не хочу есть, – раздалось позади и я вздрогнула, потому что пока увлеченно гремела одинокой посудой о полки холодильника, Томас встал из-за стола и теперь оказался за моей спиной.

Чувствуя себя ужасно нелепо, обернулась и уткнулась взглядом в его широкую грудь. Том стоял в каких-то двадцати сантиметрах от меня, так близко, что я утонула в аромате его дорогого парфюма с нотками кедрового ореха. Клянусь, мое тело само шагнуло ближе, чтобы вздохнуть этот запах еще глубже.

Пока мозг лихорадочно паниковал и пытался найти объяснение происходящему, ладони легли на идеально белую ткань рубашки, скользнули вниз по мягкой материи, и я почувствовала, как где-то под пальцами бьется сильное сердце.

– Зачем ты меня позвала? – выдохнул он, приподнимая пальцами мой подбородок, так, чтобы я заглянула в его глаза.

– П-п-поговорить, – запнувшись пробормотала я, мысленно уговаривая себя отступить, высвободиться из его рук.

– Поговорить, значит, – эхом откликнулся Томас, медленно поглаживая большим пальцем контур моих губ. – О чем же, Алисия, ты хотела поговорить, приглашая меня поздно вечером на кофе? Или, быть может, ты, моя маленькая девочка, не знаешь, как трактуются такие приглашения взрослыми опытными мужчинами? Или теперь ты всех домой зовешь? Клаус бы тоже этой чести удостоился?!

Последнюю фразу он почти прошипел, наклоняясь к самым моим губам. Прошипел, злобно глядя в глаза и часто-часто дыша сквозь сжатые зубы.

Быть может, именно это с ходу затушило первые искры злости от его предыдущих слов.

– Вы… ревнуете, – словно не веря своим словам произнесла я, прямо глядя в серые глаза Тома.

Он молчал. По-прежнему сжимал челюсть до окаменения и молчал. Потом судорожно дернул уголком рта, ослабил крепкую хватку на моей талии и спокойно признал:

– Да, я ревную.

– Вот как…

Если честно, в тот момент, когда с губ срывалось это предположение я не ожидала, что он согласится с ним. Слишком уж бредово выглядело: Томас Матисон и ревность. Они даже у меня в мыслях соседствовать не хотели. А в реальности, как оказалось, очень даже смогли…

– Алисия, – в омуте зрачков я отчетливо прочла его собственное смятение, он будто бы сам уговаривал себя отступить, – не играй со мной. Зачем ты позвала?

– Я хотела больше узнать о немце.

Он дернулся и аккуратно впечатал меня в стену рядом с холодильником. Еще миг и в десятке сантиметров левее в стену влетел кулак. Лицо мужчины словно закаменело и не выражало никаких эмоций.

– Томас? – рискнула позвать я минуту спустя.

– Молчи, Алисия, – так же спокойно попросил мужчина. – Еще немного и мы продолжим нашу несомненно увлекательную беседу. Про Клауса. Вот как я успокоюсь настолько, чтобы не клеймить тебя прямо сейчас своей женщиной, а потом не поехать и не исполнить мечту последних трех дней.

– Какую это?

– Набить немцу морду. Очень искушает, знаешь ли.

Неожиданно стало смешно.

Томас Матисон прижимает меня к стене, признается в том, что ревнует и говорит, что хочет за меня подраться с приятелем.

Как бы изловчиться и ущипнуть себя за что-нибудь? Я точно не сплю?

Оказывается, в том, что мужчина злится и пылает к тебе чувствами, есть что-то поистине завораживающее. Я жадно рассматривала волевой подбородок, сильную шею, четкие скулы, глаза, в которых сейчас было просто море эмоций…

И ощущала в себе искушение сделать великую женскую глупость всех времен и народов.

Уступить.

– Алисия… – вдруг выдохнул он, прижимаясь ко мне лбом. – Ты наказание за все мои грехи. Мой персональный черт в ангельской шкурке. Устраиваешь ад еще в этой жизни.

Я понимала, что он пытается быть максимально честным со мной, буквально предупреждает – еще немного и случится то, чего я так хотела избежать. Раньше хотела. А теперь… теперь таяла от его прикосновения, от голоса, от осознания того, что он так близко.

Во все времена есть то, что заставляет женщин поступать нелогично и неправильно.

Во все времена страсть разрушала все, до чего дотягивалась. Она не думает о целесообразности, она не думает о том, что губит людей.

Самым правильным с моей стороны сейчас было бы выяснить у Томаса то, что я хотела, и с чистой совестью проводить его, навсегда закрыв эту не очень приятную страницу в моей жизни.

Как жаль, что правильно это не всегда то, к чему нас тянет.

Я стояла, глядя в глаза мужчины, и медленно тонула в этом бесконечном сером небе. А радужка медленно темнела, становясь похожей на штормовые небеса…

И я терялась в них.

Чувственный туман в голове укутывал остатки здравых мыслей и пробуждал желание.

Наши тела разделяло несколько миллиметров, а частое дыхание мужчины обжигало мои губы. Он по-прежнему опирался ладонями о стену над моей головой и не двигался с места, хотя по сильному телу уже начинала прокатываться дрожь.

Оказывается, это пьянит хуже вина… когда мужчина дрожит от того, настолько тебя хочет. Сходит с ума, поедает взглядом, но не трогается с места, предоставляя выбор женщине.

Том выдохнул и закрыл глаза, пытаясь сладить с притяжением. Каким-то странным, исконно женским чутьем, я ощутила, что сейчас он ищет в себе силы отстраниться. Оставить меня в покое.

А я… что я?

Его запах кружил мне голову, губы покалывало от жажды поцелуев, а по телу медленно разливалась лава желания.

И сама потянулась к Томасу. Встала на цыпочки и, насколько мне позволяла моя неожиданная смелость, коснулась его губ своими. Невесомо, едва касаясь, робко, но все же сама. По своей воле.

Он ответил не сразу. Замер на какое-то время, кажется, даже не дышал. И я, испугавшись этой его реакции, слегка отодвинулась, пытаясь спрятать взгляд и вообще сделать вид, будто губы соскользнули случайно.

Для меня и в самом деле все происходило словно во сне. Что я наделала?! Поцеловала Томаса Матисона на своей кухне, надеясь на ответ. Должно быть, совсем потеряла рассудок…

Но стоило шевельнуться и слегка отстраниться от Томаса, как он отмер. Притянул меня ближе и сам нашел мои губы своими, вынуждая продолжить начатое с еще большим энтузиазмом. И я снова потерялась в его объятиях, вдыхала будоражащий аромат, зарывалась пальцами в волосы мужчины и тихо млела от его теплых рук, которые начали плавное движение по моей спине.

– Сладкая девочка, – прошептал он. – И зачем ты только появилась в моей жизни?

Я не знала, что ответить, да и нуждался ли он в этом?

Его руки неторопливо скользили по моему телу. Также властно и уверенно, как и раньше, но сейчас… сейчас все было несколько по-другому. Меня не брали… меня приглашали. Медленные, томные поцелуи все больше утягивали на дно бездны, имя которой страсть.

Надолго нашей нежности не хватило.

С каждым мигом поцелуи становились все более горячими, движения рваными и суетливыми.

Кто кого толкнул к столу? Не помню…

Лихорадочно расстегивая рубашку мужчины, я покрывала мелкими поцелуями его шею, пьянея от запаха кожи. Несколько секунд – и я уже смогла положить обе ладони на широкую грудь, царапнула ноготками плоские соски и усмехнулась, услышав прерывистый полувздох-полустон над ухом. Пальчики скользнули ниже по упругим мышцам пресса, и я зажмурилась от удовольствия, наслаждаясь реакцией Тома на прикосновения.

Ухо внезапно прикусили, после лизнули, и хриплый голос протянул:

– Я с ума по тебе схожу.

Большие ладони легли на мои ягодицы, прижимая к паху, позволяя ощутить, как меня хотят. Он быстро расстегнул молнию на моей юбке, спустил ее с бедер, и тонкая ткань осела на пол.

Том приподнял меня и посадил на стол, сразу раздвигая ноги и устраиваясь между ними. Пристально глядя мне в глаза, он медленно расстегивал пуговички на моей блузке, поглаживая открывающуюся нежную кожу.

– По идее, если бы я был образцовым джентльменом, то должен был сейчас сказать что-то вроде: "Останови меня, пока не поздно" или "Алисия, подумай, не будешь ли ты потом себя винить", – первая пуговичка, вторая, и пальцы чертят узоры на моем животе, обводя пупок и пробегаясь по кромке кружевных трусиков. – Но увы, я – это я. Потому говорю, что зверски рад, что сейчас ты со мной.

Еще один головокружительный поцелуй и, не отводя взгляда от моих глаз, он заканчивает:

– Теперь ты моя женщина. Не мышка и не игрушка. Ты. Моя. Женщина.

Он распахивает блузку и кладет обе ладони на грудь, сжимая нежные полушария и, наклонив голову, покрывает поцелуями и укусами мою шею, спускаясь все ниже и ниже, до кружева бюстье. Не снимая его, он просто отодвигает в сторону и ловит сосок губами, втягивая в рот и прикусывая до сладкой боли.

Я протяжно выдыхаю, вцепляюсь ему в волосы, неосознанно притягивая ближе. Томас выпрямляется, ловит мои руки и подносит к губам, чтобы медленно поцеловать сначала одну, а потом другую ладонь. Почему-то от этого зрелища замирает сердце. Мои пальцы ложатся на его тело и скользят все ниже и ниже, пока не натыкаются на преграду в виде ремня. Пристально глядя в глаза, я расстегиваю сначала его, а потом и пуговицу брюк. Тихий скрип открывающейся молнии заставляет мужчину вздрогнуть.

Я провожу указательным пальцем по члену, прикрытому тканью трусов и наслаждаюсь тем, как Томас чуть слышно стонет сквозь сжатые зубы. Власть над мужчиной пьянит лучше любого алкоголя, а осознание, насколько ты его возбуждаешь, дурманит сильнее наркотика…

Он резко подается вперед, зарываясь пальцами мои волосы, оттягивает их, целует так, что у меня окончательно слетает крыша. Когда Томас проводит пальцами по полоске трусиков между ног, то лишь усмехается мне в губы.

– Насквозь мокрая…

Я лишь выгибаюсь под его прикосновениями, протяжно выдыхаю и запрокидываю голову. На шее тотчас смыкаются зубы, и меня резко выгибает на столе, потому как одновременно с укусом он отодвигает в сторону кружева и сразу входит в меня двумя пальцами.

Под закрытыми веками пляшут огоньки желания, а у меня в голове не остается ничего, кроме его запаха, поцелуев, прикосновений и жажды ощутить внутри. Ерзаю, постанываю, прерывисто дышу.

– Посмотри на меня, – хрипло приказывает Том.

Я приоткрываю затуманенные глаза, и он вновь меня целует, а после его пальцы покидают мое тело, вызывая протестующий возглас. Босс поднимает руку к моим губам и проводит по ним влажным от соков пальцем. Я приоткрываю рот и быстро касаюсь их языком, а после обхватываю губами и, подчиняясь древнему инстинкту, начинаю посасывать и играть язычком.

Глаза мужчины почернели, он опустил вторую руку ниже и сдернул свои трусы чуть ниже, а мои просто отодвинул в сторону, даже не потрудившись снять.

Член прижался ко входу в тело, а я застонала и подалась вперед, желая как можно скорее ощутить его в себе. Но Матисон не торопился. Головка скользила по нижним губкам, задевала клитор, заставляя дрожать и впиваться пальцами в его плечи.

Он освободил пальцы из плена моего рта с шепотом:

– Если ты продолжишь, то я кончу, даже не войдя.

Член снова скользнул по клитору, а потом ниже, всего на сантиметр войдя в тело и снова выйдя.

О-о-х…

– То-о-ом, – простонала я ему на ухо, стараясь прижать его ближе к себе.

Он, будто потеряв контроль, сжал обеими руками мои ягодицы и подался вперед, заходя до упора.

Меня уже мелко трясло, капельки пота скатывались по коже, и мужчина их слизывал, добавляя огня в кровь.

Движение, еще движение. Матисон яростно вбивался в мое тело, сжимая руки так сильно, что я была почти уверена – на бедрах и ягодицах останутся синяки.

Но сейчас мне было плевать. Я кусалась, царапалась, как мартовская кошка, и, кажется, не прекращала стонать. В этом мире больше ничего не было, кроме наших тел и его скольжений внутри меня. Том прекрасно знал, как и где меня касаться, чтобы я сходила с ума.

Ослепительно яркая вспышка оргазма не заставила себя ждать.

Я билась под телом прижимающего меня к столу Матисона, и, наверное, даже кричала от наслаждения.

Мне всегда было хорошо с этим мужчиной, но сегодня… сегодня просто космически.

После оргазма я словно возвращалась в свое тело.

Когда туман перед глазами окончательно развеялся и я смогла сфокусироваться взглядом на Томасе, то удивленно хлопнула ресницами.

Он опирался на локти по обе сторону от моей головы, как-то очень странно смотрел и улыбался. Нежно улыбался.

А я постепенно спускалась с небес на землю…

– Лисси, – вдруг хрипло выдохнул он и потерся носом о мою шею.

Я вздрогнула от такого личного обращения и удивленно посмотрела на него… а после потрясенно расширила глаза, так как поняла, что, во-первых, он все еще во мне, а во-вторых, по-прежнему большой и напряженный.

– Ты не кончил?..

– Нет, – беспечно ответил Томас и, просунув одну руку под мои лопатки, помог сесть. Подхватив под ягодицы и по-прежнему не выходя из моего тела, пошел в комнату.

Я обняла его за шею, спрятала лицо на плече и тихо спросила:

– Мы куда?

– В постель. Заниматься любовью.

Уж не знаю, что больше меня потрясло: то, что Матисон не стал доводить себя до финала, то, что захотел продолжения банкета, или то, что сказал, что мы станем заниматься… любовью.

– А на кухне что было?

– А на кухне мы, дорогая Алисия, очень жарко и круто трахались. И да, это было просто охеренно. Опережая вопросы, еще раньше я трахал тебя. Это тоже немного иное.

– А чем "заниматься любовью" отличается от "трахаться"? – поинтересовалась, когда меня осторожно опустили на простынь.

– Нежностью, – выдохнул Том, накрывая мои губы поцелуем.

Это и правда… отличалось.

Томительно медленные прикосновения, сводящие с ума губы на всем теле, чувственные поцелуи, поглаживания.

Я сходила с ума, выгибалась на постели, изнемогала от желания и даже временами пыталась отползти от Томаса, кажется, поставившего своей целью довести меня до беспамятства. Оказывается, наслаждение тоже может быть невыносимым.

Будто оно длилось часами.

Когда он, наконец-то, вошел в мое тело, то вовсе не торопился давать мне освобождение, по-прежнему двигаясь медленно. У меня окончательно снесло крышу, я просто вывернулась из-под тяжелого тела Томаса, которое, как и мое, было уже мокрым от пота, и сама оседлала его.

Жесткие руки на бедрах помогали, задавали ритм, удерживали.

На этом этапе нежность закончилась.

Он вновь кусал мои плечи, сжимал грудь, наматывал волосы на кулак, и я выгибалась на нем дугой, не прекращая лихорадочных движений.

После того, как меня накрыло новой, ослепительной волной оргазма, я бессильно рухнула на мужчину. Том прижал меня к себе, нежно скользя по мокрой спине, бедрам, которые все еще ныли от хватки его рук, не говоря уже о чувствительном лоне.

– Надо в душ, – шепнул мне на ухо Томас через пару минут, когда я, обхватив его двумя руками, уже практически уснула. – Алисия-я-я…

– Не надо, – пробормотала, не отрываясь от широкого плеча мужчины и не испытывая желания куда-либо идти.

– Надо, – в голосе Матисона слышалась улыбка.

Я решила притвориться спящей и проигнорировать, но не получилось. Он просто вновь взял меня на руки и понес в ванную. Приоткрыв глаза, мимолетно оценила картину раскиданной по комнате одежды. Рубашка Томаса валялась на полу, как и штаны, а трусы почему-то висели на спинке кровати, неподалеку от моего бюстгальтера.

Меня аккуратно поставили в ванную, после Том залез сам и, отрегулировав температуру потока, быстро вымыл, потом завернул в большое полотенце и отнес обратно в кровать.

Я уже почти спала, у меня не было ни сил думать, ни, тем более, страдать.

Да и какие могут быть страдания, если мужчина, с которым был такой потрясающий секс, сейчас лежит рядом, обнимает и перебирает волосы, иногда целуя в висок.

Утром я проснулась первая.

Посмотрела на Томаса, после на его руку у меня на груди и тихо вздохнула.

Ничего ж себе закрыла гештальт…

Мужское тело рядлом пошевелилось, подгребло меня еще ближе и протяжно выдохнуло:

– Доброе утро.

– Доброе утро, – ответила я, внутренне паникуя и не зная, как теперь смотреть в глаза… да всем! Начиная с себя в зеркале и заканчивая галантным немцем Клаусом.

По моему животу скользнули пальцы Томаса, и вдруг я ощутила, что образ нордического блондина, и так не отличавшийся яркостью, тает.

Женщины, и имя нам “глупость”.

Увы, я четко осознаю, что притяжение к Тому не перебить ничем.

– Хочешь кофе? – тихо спросил он.

Господи, когда Матисона успели подменить? Или, может, по голове из-за угла чем-то огрели?

Где привычный гад и мерзавец?

Утро продолжало удивлять. Мало того, что он и правда сделал мне кофе, так вел себя совершенно спокойно. Оделся, помог мне застегнуть пуговички на платье, целовал то в щеку, то в висок, то зажимал в углу, чтобы властно завладеть губами.

Все было подозрительно сказочно.

Так что, когда мы приехали на работу, и Том скрылся в своем кабинете, я вздохнула с облегчением. Правда, перед этим у меня было еще одно испытание на прочность, когда мы шли по парковке за руку: Томас вовсе не скрывал наших отношений, спокойно здоровался с коллегами, а я ловила их шокированные взгляды.

Было дико непривычно.

Но блаженная, счастливая улыбка то и дело появлялась на губах, а из глубины души поднималась поистине неубиваемая вера в лучшее.