Глава 11

– Томас, останьтесь.

Окликнув Матисона, я отвернулась и отошла к окну. Встав к нему спиной, приняла наиболее выигрышную позу и, едва услышала его шаги позади, по моим губам скользнула улыбка.

Лишь спустя несколько секунд томительного ожидания, поняла, что обманулась. Послышался тихий скрип кожи. Он сел в кресло, ожидая дальнейших распоряжений, вместо того, чтобы подойти ко мне.

Разочарование накатило волной, вгоняя в тоску. Как бы мне ни хотелось утешать себя, но с ним творилось что-то неправильное. И мне это не нравилось.

– Слушаю тебя, Айси.

Голос Тома, как всегда, возбуждал. Низкий, бархатный, обволакивающий. Просто услада для моего слуха.

– Ты так торопишься, дорогой? – Я медленно обернулась, подошла ближе, села перед ним на стол, слегка разведя колени в стороны. – Совсем нет времени на меня. А я скучаю.

– Много работы. – Он говорил сдержанно, но уверенно. Смотрел прямо. Маленький лев. Такой смелый и опасный, думает, что он самый сильный в этой прайде. Так когда-то думал и Фрэнк, пока я не заполучила все его акции, прибрав к рукам бизнес.

– Работы должно стать меньше, – призывно улыбнувшись, я положила руку на стол, соприкоснувшись с его пальцами. – У тебя ведь теперь есть помощница. Наша хрупкая очаровательная мисс Николс. Как она, Том?

Я говорила и внимательно следила за ним. За глазами, в которых мгновенно появился холодный налет. За губами, уголок которых едва-едва дернулся в сторону. И крылья носа, что чуть расширились, выдавая мальчика с головой. Он злился.

– Она не готова.

Голос ровный, без единой лишней эмоции. Я даже начала им гордиться.

А ведь он бы мог сидеть сейчас в моем кресле, если бы не наломал дров и не начал строить из себя идиота, которому плевать на деньги Эриксона. Отказавшись участвовать в афере против Фрэнка, он заявил, что сможет подняться сам, без "этих грязных методов". Возможно, у него получилось бы, но я успела быстрее. Эриксон был редкой сволочью, но слишком дорожил репутацией, чем и воспользовалась, чтобы получить контрольный пакет акций. И теперь Томас довольствовался лишь двадцатью процентами активов. Двадцать против шестидесяти! Еще двадцать все еще принадлежали Мэтту Бину, но и на этого старого козла однажды найдется рычаг давления.

Том нервно постучал пальцами по столу и многозначительно взглянул на часы. Я хмыкнула. Это при мне он стал таким, превратился в хищника… Голодного, жадного, необузданного, все больше превращаясь в того, с кем хотелось делить не только постель. И я не собиралась отдавать его! Стоило вспомнить о маленькой дряни, вставшей между нами, как злость снова накатила волной.

– Значит, думаешь, ей нужно еще время?

Я чуть склонила голову, коснулась его ноги носком туфли, слегка приподнимая брючину. Казалось, игра поглотила меня полностью, но… я услышала, как он задержал дыхание, а после проговорил, стараясь не выдать себя ни словом:

– Я думаю, ее стоит оставить в покое.

Мне захотелось рассмеяться. Том, Том, Том… Кажется, он всерьез заинтересовался этой никчемной дурой. А ведь мы так не договаривались!

Оттолкнувшись от стола, я направилась к своему креслу, грациозно покачивая бедрами. Да, милый, помню, как ты возбуждаешься от этого. Тело не обманешь, дорогой, и мы с тобой знаем об этом лучше других.

– Том, – присев на свое место во главе стола, откинулась на спинку, закинула ногу на ногу и, передернув плечами, посетовала: – у меня такое ощущение, что эта девочка… Элисон? – Он не ответил, не поправил меня, но вид стал раздраженным. – Впрочем, плевать, ты понял, о ком я говорю.

О да, он понял. И мне совсем не нравилось то, как Матисон реагировал на косвенное оскорбление этой девицы.

– Так вот, мне кажется, что она стала помехой. А я не люблю помехи, дорогой.

Том нахмурился, сел удобней. Он никогда не был глупцом, и сейчас наверняка должен был проанализировать сказанное. Он смотрел на меня внимательно, изучающе, словно взвешивал, какой вред я смогу причинить.

– Чего ты хочешь, Айси? – спросил прямо, не сводя проницательного взгляда.

Хочу? Тебя, дорогой. Но это ты и так знаешь. Скажу, чего я не хочу…

Открыв рот, я беззвучно проговорила, выразительно двигая губами: "Ты. Мой! И я не собираюсь делиться".

Ну же, Том, делай выводы. Принимай решение. Вспоминай, кто владеет контрольным пакетом акции в фирме… Или думаешь, маленькая дура стоит таких жертв?

Казалось, прошла вечность, прежде чем Матисон ответил.

– Айси, – он поднялся и улыбнулся. Почти привычно. Только лед из глаз никуда не делся. – Девчонка нам не помеха, я просто исключил ее из меню. Слишком пресная.

Хор-р-рошо, Том!

Я подарила ему поощрительную улыбку.

– Тогда я жду тебя вечером, дорогой? Обсудим сделку с "Арно энд компани", выпьем… поговорим.

– Я приеду, – и снова дежурная улыбка. Сдержанная, сухая. – А теперь мне и правда пора, Айси.

Он вышел, а я буквально кипела от гнева.

Чертова девка Николс! Что ж, посмотрим, понял ли Том мое предупреждение…

Я сидела, тупо уставившись в монитор, и всеми силами пыталась сосредоточиться на работе. Как назло, мысли постоянно улетали то в одну, то в другую сторону, зацикливаясь на очень далеких от офиса вещах.

На экране письмо от мистера Стивенсона по поводу инвестиций, а в голове Томас Матисон и его странное поведение.

Почему-то только вернувшись на работу я осознала, насколько все изменилось.

Ведь именно здесь я приняла его пошлое предложение, именно здесь он в первый раз разложил меня на столе и вообще позволял себе много слов и прикосновений…

Поэтому сейчас, когда Томас вел себя безукоризненно вежливо и по-деловому, было очень… странно, что ли.

Еще более странно было от осознания, что вечером я сяду в его машину и снова поеду к нему домой, потому как куда еще мне идти, если нет кватиры?..

Минут пятнадцать назад Томас вышел из кабинета, сказав, что по возвращении выдаст мне задание. Надо собраться, а в голове не просто пустота – вакуум. Такими темпами я рискую вылететь с работы как раз потому, что мне перестанут давать послабления, как любимой постельной игрушке.

Именно в разгар этих упаднических мыслей дверь приемной скрипнула, и на пороге появился высокий светловолосый мужчина.

Он сделал шаг вперед, аккуратно прикрыл за собой дверь до мягкого щелчка, поправил рукав серо-стального пиджака и проговорил:

– Добрый день. Я к Томасу Матисону.

У него был едва уловимый странный акцент. Вкрадчивая, раскатистая "ррр", что делала речь более мягкой и даже похожей на мурчание большого кота.

– Здравствуйте, – доброжелательно улыбнувшись визитеру, я спросила: – Вам назначена встреча?

Блондин не торопясь дошел до моего стола, прислонился к нему бедром и, чуть подавшись вперед, со сдержанным интересом принялся меня разглядывать.

– Нет, сегодня мне не назначено, но Томас примет.

Я удивленно округлила глаза и даже позволила себе бестактность, напрямую поинтересовавшись:

– Почему?

– М-м-м… Алисия, хочу напомнить, что есть список людей, которых пускают всегда. Посмотрите там, – он выпрямился и я поняла, чем был обусловлен недавний интерес. Видимо, у господина плохое зрение, и он всего лишь пытался прочитать имя на бейдже.

Я мысленно стукнула себя пресс-папье по голове и быстро защелкала мышкой, открывая нужную папку.

– Да, конечно… Извините.

– Ничего страшного, – мягко улыбнулся он и представился: – Клаус Сайн-Витгенштейн. Я должен быть в списке.

Несколько кликов и я нашла нужную фамилию. Подняла глаза на по-прежнему безупречно вежливого и сдержанного мужчину и с улыбкой сказала:

– Да, все верно. Располагайтесь, пожалуйста! Мистера Матисона сейчас нет, но он должен скоро вернуться.

– Благодарю.

Интересный визитер с поистине королевским достоинством кивнул.

Немец… Теперь понятен акцент.

Я еще раз окинула мужчину внимательным взглядом, на этот раз подмечая широкий разворот плеч, четкий классический профиль и истинно норвежские светлые волосы и голубые глаза.

Он был красив, этот Клаус.

Имя-то какое забавное для такого мужчины. Хотя, тут дело лишь в том, что оно непривычно для моего слуха.

Но пора бы перестать любоваться залетными немцами и вспомнить о своих прямых обязанностях.

– Мистер Сайн-Витгенштейн, вы желаете чай или кофе?

Ай да я, ай да молодец! Фамилию выговорила без запинки и с первого раза!

– Благодарю вас, Алисия, – едва заметно улыбнулся Клаус. – Не откажусь. Будьте добры, чашку зеленого чая.

– Конечно, – я встала и направилась на импровизированную кухоньку в подсобном помещении

Почему-то именно в тот момент, когда я заливала кипятком чайный пакетик, у меня как никогда остро ощущался диссонанс. Между очевидно богатым и красивым немцем в классическом стальном костюме и пакетированным чаем… Какой бы хорошей не была марка этого самого чая. Просто сам факт! Пакетик и Клаус Сайн-Витгенштейн!

Но увы, вариантов не было. Томас был заядлым кофеманом, потому выбор хорошего кофе был представлен в ассортименте, а вот с чаем – проблемы.

Так что я поставила на поднос чашку, на край блюдечка положила пару кусочков сахара, ложку на салфетку и, выдохнув, двинулась обратно в приемную.

Толстый ковролин глушил стук каблучков. Я, старательно гипнотизируя неожиданно тяжелую ношу, шла к гостю, который уселся в одно из кожаных кресел и, закинув ногу на ногу читал газету, из числа оставленных на журнальном столике.

Но стоило мне подойти к столу, как немец вскинул голову и пристально, внимательно посмотрел на меня. Я пропустила вдох и крепче сжала пальцы на подносе.

Пока меня не было, ариец надел очки. И сейчас его взгляд через прямоугольные стекла казался хищным, изучающим… препарирующим.

Ох, ересь какая-то мерещится. Я извиняюще улыбнулась, понимая, что нельзя так пялиться на гостей, и наклонилась, чтобы поставить поднос на столик.

Именно в этот момент Клаус почему-то попытался встать и случилось неизбежное: столкновение широкой груди мужчины и подноса. Чашка пошатнулась и опрокинулась, и поток зеленого чая хлынул по подносу, а потом коснулся темно-графитовой рубашки немца.

Вскрикнула, выпустила поднос из рук, и он с грохотом рухнул на пол, а Клаус лишь прикрыл глаза, со свистом втягивая в себя воздух.

Господи, кипяток же…

Я прижала обе ладони ко рту, с ужасом глядя на расплывшееся по рубашке влажное пятно. И думала я сейчас о двух вещах. Первое – героическому немцу в данный момент должно быть адски больно, но он не показывает виду, только зубы сжал крепче.

Вторая мысль была более приземленна и прозаична: Томас меня уволит ко всем чертям, и будет прав.

Меня парализовало паникой, и я не знала, что делать, куда бежать и что предпринять! Надо, наверное, ожог чем-то смазать?..

– Алисия, у вас на кухне есть сушилка для рук? – спокойно спросил Клаус, кончиками пальцев отводя влажную ткань от кожи. – Я бы хотел высушить рубашку до прихода вашего босса.

– Да-да, конечно, проходите.

Я торопливо показала куда надо идти и, кивнув блондину на сушилку, рванула к одному из шкафчиков, где хранилась аптечка. Схватила заветную коробочку, повернулась к Клаусу и зависла…

Он уже снял пиджак и сейчас аккуратно расстегивал второй манжет. Не торопясь, но быстро и сноровисто немец справился с длинным рядом пуговиц и скинул легкую ткань с широких плеч.

Я покраснела и опустила взгляд на сжатую в побелевших пальцах аптечку, но перед глазами все еще стояло идеально вылепленное тело. Светлая кожа с легким оттенком золотистого загара, перекатывающиеся мышцы и небольшое родимое пятно в виде сердечка на левой лопатке. Почему-то именно эта деталь намертво въелась в память, так как дисгармонировала с немного брутальным, но утонченным образом, еще сильнее, чем чай в пакетиках…

– О, вы достали аптечку, – по комнате поплыл низкий красивый голос с раскатистым акцентом. – Спасибо большое. Будет замечательно, если там найдется что-то соответствующее случаю.

Торопливо открыла коробочку и начала перебирать содержимое. От жара, от расстройства, бинты… нечто непонятное… о! Вот!

Позади зашумела сушилка, и я смогла вернуться вновь к лицезрению прекрасного.

Почему-то смотрела и сравнивала Клауса с Томасом. Наверное, потому что больше особо и не с кем.

Матисон… другой. Более жилистый, кожа темнее и, наконец, он брюнет.

Шум прекратился, вырвав меня из созерцания, и Клаус с довольным лицом повернулся ко мне, держа рубашку в руках.

Я приблизилась к нему, сжимая тюбик с лекарством, когда в коридорчике раздались торопливые шаги и громкий обеспокоенный голос начальника:

– Алисия, ты где? С тобой все хорошо?

Миг и вот она, картина маслом: Томас на пороге, полуголый красивый блондин на кухне, а в двух шагах от него красная от смущения я.

Матерь Божья!

С-с-сука!

Гребаный немец, чтоб тебе без бабла до конца жизни просидеть! Какого хера ты тут делаешь, Клаус?!

Картинка была до тошноты миленькая. Прямо выворачивало, до чего пасторально.

Мышка стояла в паре шагов от полуголого немца и испуганно смотрела на меня, хотя секундой ранее восхищенно пересчитывала кубики на прессе блондина.

Сам недоделанный барон спокойно и нагло смотрел мне в глаза и, не торопясь, натягивал рубашку.

– Привет, Томас, – невозмутимо поздоровался Сайн-Витгенштейн.

Мне же впервые хотелось не быть вежливым, несмотря на необходимость. Мне хотелось обстоятельно, не торопясь, по одному выбивать зубы этой паскуде.

Где, млять, непонятно было?! Это моя мышь!

И откровенно по хер на то, что вроде как я ее отпустил и не претендую. И вроде как мне должно быть плевать на тех, кто имеет ее после меня. Всегда так было… Что изменилось?

– Извините, это моя вина, – затараторила Алисия, глядя на меня несчастными глазами. – Я уронила чай на господина Сайн-Вишгеш… Витгеш…

Бедная девочка отчаянно покраснела, смущенно глядя на немца, а потом на меня.

– Я так и понял, – холодно ответил и, посмотрев прямо в глаза Клауса, сказал: – Жду тебя в кабинете.

Уже разворачиваясь и уходя, я краем уха услышал, как Алисия торопливо что-то лепечет про ожоги и травмы, а Клаус со своим фирменным немецким акцентом мурлычет, что "все произошедшее не стоит беспокойства и право, дорогая Алисия, не нужно так переживать…"

Не удержавшись, обернулся и успел заметить, как этот подлец поглаживает ее по руке, якобы в жесте вежливости и заботы.

Кобель немецкий. Селекционный, мать твою за ногу.

В кабинете мне стоило больших усилий не стукнуть кулаком по любой подвернувшейся поверхности и не швырнуть что-то в стену. Злость застилала разум, переплетаясь с недоумением. С чего я так взбесился? Гадс-с-ство.

Но, когда спустя пару минут на пороге показался Клаус Сайн-Витгенштейн, я уже был почти полностью спокоен.

Почти. Стоило в поле зрения появиться его идеальной роже, как мигом захотелось подпортить селекционный фейс.

Селекционный же фейс носил уже привычное нейтрально-вежливое выражение.

– Еще раз здравствуй, – поздоровался немец и, покрутив в длинных пальцах красивую, инкрустированную деревом зажигалку, положил ее на стол. – Погода сегодня просто сказка, не так ли?

Вступление ни о чем, плюс сигнальная зажигалка на столе…

Я нашарил под столом кнопку и нажал, активируя глушилку.

– Все, можешь говорить.

– Отлично, – удовлетворенно кивнул немец и открыл неизменную кожаную папку. – Итак, ты просил покопаться в делах твоей дорогой начальницы. И, хочу заметить, ты был молодцом и опередил ее буквально на недельку с аналогичным заказом.

– Она приходила по поводу меня?

Новость была плохой. Сказать больше – отвратительной донельзя.

– Да, была в офисе. Я отказал, мотивируя тем, что сейчас загружен, а одновременно более чем с тремя клиентами не работаю. А так как в данный момент у меня их только два, я рекомендую тебе от всей души оценить мою лояльность, дорогой друг.

Я не удержался и ухмыльнулся.

– В финансовом эквиваленте, разумеется?

– Как тебе будет угодно, – голубые глаза насмешливо сверкнули за стеклами очков. – Но вернемся к делу. Томас, судя по определенным движениям Айседоры, совсем скоро у нее может быть не шестьдесят процентов акций, а восемьдесят. Я бы от всей души посоветовал тебе поторопиться с действиями, если есть план, разумеется.

А вот это совсем уж паршиво.

– И за чей счет наша красавица собирается увеличить свой пакет?

– Не за твой, не переживай. Как понимаю, ты последний рубеж, и взять твои бастионы она планирует в подвенечном платье, предварительно обложив женишка по всем фронтам и не оставив выбора.

Я только постучал пальцами по столу. Надо заметить, что не так давно сама идея женитьбы на Айси не вызывала столь резкого отторжения. Я даже начинал подумывать об этом сам. Красивая, умная, уверенная в себе, а трахается, как чертовка. Возраст у меня уже подходящий, да и как партнер она идеальна. Не возражает против моих забав и даже готова принимать в них участие. Так почему бы и нет?

Но это должно быть добровольным решением. МОИМ решением, а не закономерным итогом хитросплетения интриг.

Именно потому, что я начал ощущать эти подковерные движения, и заказал Клаусу вытащить подноготную Айседоры.

– Что по поводу Фрэнка?

– Там все еще веселее. Как мы помним, полгода назад на месяц пропал акционер вашей компании, а вернувшись, спешно продал свою долю акций и отбыл в неизвестном направлении. Я поднял счета и переводы – судя по всему, акции он отдал за копейки. А с исчезновением Фрэнка дело и правда очень нечисто. Но, похоже, работал профессионал, так как записи камер почищены и вообще – комар носа не подточит.

– Значит, в этом направлении нужно еще поработать, Клаус. Что у нас с махинациями, которые я заметил, и как с налоговой?

– Айседора очень осторожна, но кое-какие хвостики я нашел. В любом случае, требуется время.

Я запустил руку в волосы, с трудом сдерживая ругательство. Время, время, чертово время! А что делать, если его нет?!

– Могу порадовать: в случае, если расчеты верны и осведомители не подведут, то вся нужная информация у меня будет совсем скоро.

Я только кивнул, взял папку и бегло просмотрел данные.

– Все равно спасибо, и работай дальше. Оплату перечислю согласно прейскуранту… с благодарностью.

Немец только кивнул и, вежливо попрощавшись, двинулся к выходу из кабинета.

Я же пристально смотрел на широкую спину, обтянутую темно-графитовой тканью, и давил в себе желание сделать глупость. Классическую такую глупость под названием "прижать конкурента к стене и от души порекомендовать не трогать мою женщину".

Но я промолчал.

Это ведь не моя женщина.