Глава 13
НЬЮ-ЙОРК; 20 АПРЕЛЯ 1912 ГОДА; «КАРПАТИЯ»
— Да он живой! — закричал один из матросов, увидев кровавую струйку, идущую из носа мальчика, лежавшего среди тел погибших пассажиров «Титаника».
Бросив всё, матрос выбежал на палубу.
— Капитан Ростон! У нас живой! — закричал матрос и Ростон бросился на его крик.
Они быстро сбежали в трюм и замерли, глядя как мальчик пытается подняться.
— Позовите доктора, — повернулся к матросу Ростон, — принесите сухую одежду, любую! Носилки сюда! Всё, что найдёте, чёрт побери! Только бегом!
Матрос выбежал. Ростон спустился в трюм и приподнял мальчика.
— Э-эй, дружище! С возвращением с того света! Ну и напугал ты нас, сорванец… — произнёс Ростон.
В этот вечер «Карпатия» гудела. Оживший покойник, по крайней мере тот, кого таковым считали, был мальчик лет девяти. Он не разговаривал, а только испуганно смотрел на всё вокруг, не понимая, что происходит.
В лазарет, чтобы посмотреть на того, кто вернулся с того света, приходили даже с других кораблей. А когда его выносили на носилках по трапу и увозили в клинику, матросам и полиции приходилось теснить репортёров.
Весть быстро разнеслась в порту. «Наш малыш». Так мальчика назвали моряки, моментально начав сбор денег для того, «чтобы врачи хорошо его подлечили».
Он несколько дней пролежал, тупо глядя в потолок. Затем начал приподниматься и пить. Тяжело дыша. Испуганно, но понимая, где он. Даже пытался что-то сказать. И только через неделю доктор смог его разговорить.
Точнее, не разговорить. Мальчик с трудом мог назвать своё имя, на выдохе, и не мог успокоиться, вздрагивая от каждого грохота, доносившегося из порта.
— Как тебя зовут? — спросил доктор, — ты помнишь своё имя? Ты можешь рассказать, хоть что-нибудь?
Мальчик кивнул.
— Назови своё имя? — попросил доктор.
Сестра милосердия, стоявшая позади доктора, приготовилась писать.
— Гарольд, — проговорил мальчик.
— Очень хорошо, — кивнул доктор, — тебя зовут Гарольд. А как зовут твоих папу и маму?
Мальчик, испуганно посмотрел на доктора.
— Где я?
— Ты в Нью-Йорке, — ответил доктор.
— Но я же был на корабле… совсем только что…
— Тебя принесли с «Карпатии». Ты пришёл в себя, но потом потерял сознание и корабельный врач посчитал, что ты умер…
— «Титаник»?
— Утонул, — вздохнул доктор, — мне очень жаль…
— Миссис Браун… она наверное плачет, из-за меня, — проговорил тревожно мальчик, попытавшись подняться, но доктор остановил его.
— Миссис Браун? Ты знаешь её? — удивился врач и переглянулся с сестрой милосердия.
— Конечно… она мне как… она у меня теперь вместо мамы…. — ответил Гарольд и сам чуть не заплакал, — скажите ей, что я не умер, прошу Вас…
Гарольд закрыл глаза и слёзы набежали сами собой.
— Тише, тише, скажем обязательно, — услышал он голос врача.
— Принесите успокоительное, — сказал врач сестре милосердия, — и побыстрее!
Через минуту Гарольд почувствовал укол… Глаза начали слипаться и сильно захотелось спать…
Утром он проснулся и увидел над собой старого мужчину, с чёрной по самую грудь седоватой бородой. Толстая серебряная цепочка карманных часов на жилетке также сразу бросалась в глаза. Пожалуй, именно цепочка была первым, что Гарольд увидел, когда проснулся. Он минуту её рассмаривал, стараясь вспомнить что это такое, и уже только потом обратил внимание на мужчину.
Мужчина сидел на стуле и смотрел на него. Он поправил пенсне, посмотрел на часы висящие на этой цепочке, и спрятал их в кармашек жилетки.
— Здравствуй, Гарольд, — слегка улыбнулся он мальчику, — моё имя Оскар Грузенберг. Я занимаюсь вопросами помощи пассажирам «Титаника». Не всем, а только тем, кто в этом нуждается и не может помочь себе сам.
— Вы дарите деньги? — удивлённо посмотрел на него Гарольд.
Грузенберг усмехнулся.
— Нет, я адвокат. И меня наняла миссис Маргарет Браун.
— Чтобы помогать мне? — удивился Гарольд ещё больше.
— И тебе тоже, — кивнул Грузенберг.
— А где она? — спросил мальчик.
— Она сейчас очень занята, но как только сможет, обязательно навестит тебя, — ответил ему Грузенберг, — ведь теперь она, вроде как, капитан утонувшего корабля. Ну, это чтобы тебе было понятнее.
— Я понимаю, — кивнул Гарольд и попытался привстать, но Грузенберг положил ему на грудь руку и остановил его.
— Лежи, доктор Соломон говорит, что ходить тебе пока что очень рано.
— А что со мной? — спросил тревожно Гарольд.
— Ничего, так надо, чтобы потом ты смог бегать, — ответил Грузенберг.
— А я смогу играть в футбол? — спросил Гарольд больше с сожалением в голосе, — Фрэнки любит играть в футбол, а я так и не поиграл с ним.
— Думаю, что я с удовольствием даже постою в воротах, когда ты мне будешь забивать мячи, — улыбнулся Грузенберг мальчику.
Он снова поправил пенсне.
— Ты не думаешь, Гарольд, что за тебя кто-то переживает? Наверняка тебя ищут?
— Думаю, — согласился с Грузенбергом мальчик, — я всё время об этом думаю. Брат моего папы, Томас Гудвин. У него есть своя электростанция в Ниагара-Фоллз. И ещё миссис Браун, мама моего друга, Фрэнка. Она была рядом, когда я вроде как умер. Пожалуйста, найдите её, сэр! И поищите, пожалуйста Карла Скуга, это мальчик на костылях. Он был рядом со мной, когда «Титаник» сломался.
— Сломался? — посмотрел на него Грузенберг с удивлением.
— Да, — кивнул Гарольд, — он сломался на две половинки. Я это сам видел. Там что-то как бабахнет! Мне аж уши заложило. И он сломался. А потом я ничего не помню.
— Наверное это было ужасно, — покачал головой Грузенберг.
— Очень страшно было, — ответил ему Гарольд, — я упал и долго летел. А потом всё бабахнуло. Но я уже упал в воду. Она была такая холодная. А потом я выплыл, а вокруг умирали люди. Все были убитые. И пассажиры и моряки. А остальное вы, наверное, знаете.
— Знаю, — кивнул головой Грузенберг, — а как зовут твоих папу и маму?
— А? — снова привстал Гарольд, — они меня ищут? Вот обрадуются! Папу зовут Фредерик, а маму зовут Августа. У меня есть братья Чарли, Уилл и Сидней. Сестра Лилли и сестра Джесси. Пожалуйста, скажите, а Вы их нашли? С ними всё в порядке?
Грузенберг подумал.
— Гарри, папу зовут Фредерик? Какая у вас фамилия, Гарри?
— Гудвин, — ответил мальчик и прилёг, — я Гарольд Виктор Гудвин.
— А миссис Браун тебе кто?
— Это мама моего лучшего друга, Фрэнки, Френсиса Голдсмита. Его папа делает скрипки. А мама, Эмили… она приходила ко мне, когда я был на «Карпатии». Вы их знаете?
— Знаю, — снова кивнул Грузенберг.
— Вот здорово! Значит Вы их найдёте? Найдите их, пожалуйста…
Грузенберг поправил мальчику одеяло.
— Всё с тобой будет хорошо, вот увидишь, Гарольд Гудвин. У тебя всё будет хорошо…
Грузенберг ушёл. Приближался вечер. Темнело, но свет в палате не включали… В коридоре раздался шум, чьи-то голоса, потом дверь открылась. В палату вошёл врач, а следом за ним какой-то человек в сером костюме и огромной кепке.
— Твой дядя, — указал врач на мужчину и обратился к нему.
— Общайтесь сколько вам нужно, а я буду у себя.
Дверь закрылась. Дядя прошёл на середину палаты, посмотрел на Гарольда и понюхал воздух.
— Так ты утверждаешь, что ты и есть мой племянник? — глянул он на мальчика.
— Вероятно, сэр, — ответил Гарольд и привстал, решив, что надо подойти и поздороваться с дядей, но остановился, едва сделав шаг.
— Вот именно, что только лишь вероятно! — махнул дядя рукой и отошёл к двери, даже не поздоровавшись с Гарольдом.
— Но… — проговорил Гарольд, провожая дядю взглядом.
— Мой брат и его дети погибли! И свидетели более чем подробно рассказали про то, как и почему Гарольд не сел в шлюпку! Гарольд не мог выжить! У него там просто не было шансов! — не дал ему сказать ни слова дядя, обернувшись от двери, — а кто ты такой, даже и близко не похожий на моего брата, я не знаю! Как ты можешь быть его сыном, если ты даже не похож на него?.. Мне нужно запускать электростанцию, а я тут разговариваю с тобой! Мне не нужен нахлебник, тем более, если он малолетний мошенник, выдающий себя за моего погибшего племянника!
Он вышел, хлопнув дверью. Гарольд так и остался стоять, потупив от обиды взгляд…
Мальчик снова присел на койку и заплакал… Теперь он понял, что остался совсем один…
— Лучше бы я погиб… — проговорил Гарольд, посмотрев в потолок. Слёзы сами текли. В глазах зарябило. Гарольд лёг и разрыдался…
Утром пришла полиция и Гарольду объявили, что он арестован как нарушитель границы.
Сержант бегло рассматривал его бумаги, и молча указал, чтобы мальчик одевался и собирал свои вещи. Гарольд оделся и просто встал, держась за перила койки, потому что вещей у него не было, а он сам еле стоял на ногах.
Нельзя сидеть, когда входят полицейские. Так его приучили с малых лет. К тому же Гарольд понимал, что дела у него плохи и что-то доказывать бесполезно. Всё равно сержант и двое полицейских его не слушали. Совсем… И жалеть они его тоже не собирались. За него некому было заступиться. Мамы больше не было. Где искать Грузенберга и миссис Браун, он не знал. И как сообщить им о том, что его арестовали, он тоже не знал. Он вообще не знал, что делать. И можно ли ему вообще говорить…
— Что вы себе позволяете! — вбежал в палату врач и, схватив Гарольда, прижал к себе.
— Мы всего лишь выполняем предписание нашего начальника, — сказал сержант, — этот ребёнок незаконно проник на территорию Североамериканских Соединённых Штатов и является нарушителем границы.
— Этот ребёнок ехал на «Титанике» вместе с родителями на законных основаниях! И на законных основаниях здесь находится! — закричал на полицейских доктор.
— Ну и где же его родители? — посмотрел на доктора сержант.
— Вы понимаете, что он больной осиротевший во время катастрофы ребёнок, сэр? — возмущённо заявил доктор, — он потерял всех своих родных и пережил жуткий кошмар для своего возраста! Его вытащили из ледяной воды в обморочном состоянии!
— Понимаю, но я ничего не решаю, — ответил с улыбкой сержант.
Он потёр руку об руку и посмотрел на Гарольда, переведя взгляд на доктора…
— В том-то и дело, что он без родителей. А въезд детям на территорию США без сопровождения родителей запрещён. Это нарушение границы.
— Но он болен! У него сильная контузия и обморожены руки и ноги! И он ехал сюда с родителями… — начал говорить доктор, но сержант перебил его.
— Возможно, — сказал сержант, глядя в лицо доктору, — но в любом случае, законы США не позволяют въезд детям без сопровождения взрослых. Я очень сожалею.
— Его родители погибли. У него погибла вся семья… Да свяжитесь, наконец, с адвокатом Грузенбергом! Это его личный адвокат!
— Личный? — брезгливо посмотрел на Гарольда, одетого в бедненькую одежду не по росту, сержант, — да и смерть родителей не подтверждена. Они не опознаны среди погибших. Так что он будет содержаться в тюрьме до выяснения всех обстоятельств. Факт тот, что он прибыл один, то есть незаконно, и должен вернуться в Британию.
— Мальчик никуда не пойдёт… — возразил доктор, — он пациент нашей клиники и его интересы представляет Маргарет Браун…
Сержант покрутил головой.
— Мальчик идёт с нами. И если Вы, доктор, будете препятствовать исполнению нами наших обязанностей, то и Вы отправитесь. Сомневаюсь, что миссис Браун есть дело до какого-то, — он снова брезгливо глянул на Гарольда, — нищего бродяги.
— Не унижайтесь, доктор, — посмотрел на доктора Гарольд, — вот увидите — всё будет хорошо. Я никогда вас не забуду. И спасибо вам за…. За всё, что вы сделали для меня…
Гарольд глянул на сержанта.
— Куда мне идти?
— Уведите! — кивнул на Гарольда сержант полицейским.
— Давай, пошёл! — грубо схватил Гарольда за плечо полицейский и толкнул к двери.
— Я сам, — огрызнулся Гарольд впервые в жизни и пошёл вперёд.
— Вы не имеете права! — услышал он позади голос доктора, но дверь закрылась, и мальчика повели на улицу, где их ждала полицейская машина…
Коридор, в портовом участке полиции был длинным, но его прошли быстро. Полицейский часто толкал мальчика, потому что Гарольд шёл с трудом.
«Наверное, он не знает, что мне трудно идти», — подумал Гарольд.
Он толкал его даже на лестнице, и Гарольд там упал, сильно ударившись коленкой. Но поднялся и, посмотрев на полицейского, вставшего над ним, пошёл дальше, ничего не сказав…
Двери камер были по обе стороны коридора в подвале…
— Лицом к стене! — крикнул полицейский, и Гарольд послушно остановился и отвернулся к стенке.
Замок щёлкнул раз, щёлкнул два, Гарольда взяли за воротник и буквально зашвырнули в камеру…
— Ну, заходи, — услышал Гарольд.
В камере были трое мужчин. Один старый, седой, с аккуратной бородкой. Он стоял у окна и курил папиросу. Второй — молодой парень, весь в шрамах и пальто, накинутом на майку. Третьего он не рассмотрел. Третий лежал на единственной койке и храпел.
— Оппа! — выступил вперёд молодой парень, — и кто же ты, красавчик?
Гарольд отступил, испугавшись. Горло будто сжалось, и он не мог произнести ни слова.
— Ты чего, язык проглотил? — подошёл совсем близко парень и почти прижал Гарольда к стене, — давай, выворачивай карманы!
Гарольд послушно вывернул карманы, показав, что у него ничего нет.
— От чёрт… опять нищету приволокли, — сплюнул парень и отвернулся. Но потом снова резко повернулся к Гарольду.
— А вещички не по росту? Магазинчик выставил, фраерок? Рубаху снимай, быстро!
— Зачем? — переспросил испуганно Гарольд.
— Снимай, я сказал! — замахнулся на мальчика парень.
Гарольда передёрнуло от испуга. Он послушно снял пиджак, потом свитер и рубаху.
Парень вырвал вещи у него из рук и сразу же, скинув пальто, напялил на себя рубаху и свитер Гарольда, а пиджак швырнул ему обратно в лицо.
— Хм… да будто на меня пошито! — погладил он свитер по бокам, — теперь штаны!
— Я не… не буду, — проговорил Гарольд, прижав к себе пиджак, и, дрожа коленками, потупил взгляд в пол.
— А ну, отстань от парня, — докурил старый арестованный.
— Чего? Дядя, я тут джокер, ты понял! И этот прюшун мой!
В этот момент старик резко развернулся и ударил парня в зубы. Парень отлетел к стене и упал лицом об пол.
— Ну, ты… ты… — хотел он подняться, но тут же получил удар с ноги в бок.
— Это я тебе объяснил, кто тут джокер, — тихо сказал старик, глядя на парня, — ещё раз подойдёшь к мальчишке — проснёшься с дыркой в боку. Ясно?
— Да понял, понял, дядя… — приподнялся парень, выплёвывая зубы.
— Вот и молодец, — сказал ему старик, — а теперь верни мальчику вещи.
— Да нет вопросов, что же ты сразу не сказал, что это твой и чтобы его не трогали, — отполз к койке парень, на ходу снимая свитер…
— Вот и ладно, — глянул на него старик и снова, подойдя к окошку, закурил.
— Чего ты там встал? — сказал он Гарольду, — заходи, располагайся. Правда, тут присесть даже негде, поэтому занимай любой угол… Но пол холодный, сразу предупреждаю.
— Спасибо вам, мистер, — ответил Гарольд, — я не боюсь холода.
Он подошёл к парню и с победоносным видом забрал свою одежду…
Время тут тянулось долго. Никто не разговаривал. Только храп арестанта время от времени нарушал покой. Но на него никто не обращал внимания. Старик курил папиросу за папиросой, парень злобно поглядывал на Гарольда, а тот испуганно смотрел то на парня, то на двери.
Наконец, замок щёлкнул и дверь открылась.
— Так, — показался на входе полицейский, — пошли, — указал он на парня пальцем.
— Ну всё, началось, — сплюнул тот и поплёлся к выходу.
Больше он не возвращался. Гарольд не знал сколько прошло времени до того, когда пришли и разбудили спящего.
Храпа больше не было. Было даже слышно, как билась об окно проснувшаяся на весну муха. А мальчик так и сидел, забившись в угол.
— Да не бойся ты меня, — отбросил окурок старик и указал Гарольду на койку.
— Хочешь — занимай. Я не привык спать на кроватях.
— Спасибо, мистер, — поднялся с пола Гарольд, обметая с себя пыль и мусор.
Он присел на койку и посмотрел на старика.
— Спасибо, что Вы заступились за меня.
— Хе, — усмехнулся старик и сел на пол, под стенку, там где только что сидел Гарольд.
— Я Дик Джонсон, — представился он, — одинокий бродяга и бездомный. Я так живу уже полвека и уже не помню, была ли у меня семья и был ли когда-то дом.
— Наверное я тоже это скоро забуду, — ответил ему Гарольд.
— Судя по твоему акценту, ты англичанин? — спросил старик.
— Мои папа и мама — шотландцы. Они из Эдинбурга… — ответил гордо Гарольд.
— Извини, — усмехнулся старик, — я часто забываю, что у вас это важно. А люди остаются теми, кто они есть, — вздохнул он, — тебя, за что сюда заперли?
— Они сказали, что я нарушил их границу, — ответил Гарольд, глянув в пол.
— Вот ненормальные, — рассмеялся старик, — когда-то сюда могли приезжать все, кому хотелось, и всех встречали с распростёртыми объятиями! Так приехал мой отец!
— Папа тоже говорил, что нам тут будут рады, — грустно вздохнул Гарольд.
— Да не рады они никому. Они только и выискивают возможность от тебя избавиться. Меня давно бы уже выперли отсюда, да у меня денег нет, — сказал старик.
— У меня тоже… — грустно ответил Гарольд.
— Ну и побирался бы ты в порту! Они выгоняют вас, да денег на пароход не дают. А куда людям идти дальше Манхеттена? Счастливчикам удаётся попасть в Большое Яблоко!
— Это куда? — не понял Гарольд.
— Ты точно не из местных… — рассмеялся снова старик, — это Нью-Йорк. Там находят себе работу… Если умеют что-то делать, конечно.
— Я не умею ничего… — вздохнул тяжело Гарольд.
— Нью-Йорк это как ад. Там каждому найдётся что-то, к чему он привыкает. Только это не счастье, мальчик. Это ты просто привыкаешь делать то, что тебе не нравится. Американская мечта это величайшая ложь, которую придумала ваша Европа.
— Значит, нас обманули? — посмотрел, расстроившись, на старика Гарольд.
— Да, сынок, обманули, незачем вам было сюда ехать. Всякий, кто добирается до Америки, это понимает буквально сразу. Счастливы те, кто не доехал до неё.
— Почему?
— Они никогда не узнают, что такое разочароваться во всём, во что верили.
— А что такое прюшун? — спросил Гарольд.
— Зачем это тебе, сынок? — ответил старик.
— Ну, этот, который отобрал у меня вещи и которого Вы побили, он назвал меня этим словом.
— Это нехорошее слово, забудь его, — покачал головой старик и посмотрел на Гарольда, — как только ты зашёл, я сразу понял, что ты совершенно домашний мальчик. И, как видишь, я не ошибся в тебе.
Он помолчал.
— Теперь ты знаешь, кого надо бояться в порту, — улыбнулся старик, глянув на Гарольда, — добро пожаловать в Америку, маленький лорд!
…Время тянулось. Они сидели и разговаривали. Старик ничего не спрашивал у Гарольда и больше рассказывал о себе. Рассказы были такие интересные, что Гарольд подумал, что когда-нибудь обязательно напишет о своём спасителе книгу.
Старик рассказывал как бы нехотя, но очень подробно. Уже под вечер снова щёлкнул замок и полицейский увёл старика. Больше Гарольд его не видел. Он остался один. Попробовал посмотреть в окошко, но не достал до него. Потом прилёг. Потом присел. И снова прилёг. Потом лёг и заснул. Но поспать ему не удалось…
