21 мая 1899 года лондонский ювелир Грегори Вудхем закрыл свою лавку, располагавшуюся в доме № 119 по Хаунсендвич-роуд, ровно в пять часов вечера и отправился на вокзал Чаринг-Кросс, чтобы ближайшим пригородным поездом уехать на уик-энд за город. Когда вокзальный кассир попросил его расплатиться за билет, мистер Вудхем полез в карман пиджака и не обнаружил там бумажника. Сначала он подумал, что потерял деньги или того хуже, что их у него украли, но потом вспомнил, что один из сегодняшних покупателей, купив десятифунтовое колечко, расплатился пятидесятифунтовой купюрой, в кассе сдачи не хватило, и ему пришлось добавлять свои. Ювелир отчетливо вспомнил, как положил пятьдесят фунтов в бумажник и вместо того, чтобы положить его в карман, сунул в ящик несгораемой кассы. Мистер Вудхем чертыхнулся (про себя, разумеется), сказал кассиру, что ехать передумал, посмотрел расписание, понял, что если поторопится, то успеет на следующий поезд, кликнул кеб и велел драйверу как можно быстрее везти его обратно. Прибыв к лавке, он, приказав кебмену ждать, быстро открыл несколько замков на входной двери, быстро прошел к кассе, достал бумажник, хотел было уже идти обратно, но тут обратил внимание на какой-то тихий, непрекращающийся звук. Ювелир посмотрел по сторонам, потом поднял голову вверх и, к своему глубочайшему удивлению, увидел, что к потолку каким-то непонятным образом пристал большой черный открытый зонт. Звук исходил именно из этого зонта и напоминал шум адской машины зубного доктора, которого мистер Вудхем вынужден был посетить буквально два дня назад. Еще даже не сообразив, в чем дело, ювелир, стараясь двигаться как можно тише, вышел на улицу, сел в карету и попросил извозчика отвезти его в бакалейную лавку мистера Такера, где до восьми часов вечера работало почтовое отделение .

С места происшествия его привезли в Новый Скотленд-Ярд, засунули в какой-то каменный мешок без окон и продержали там полночи. В четыре часа утра дверь в каземате открылась и «бобби» приказал выходить, держа руки за спиной.

Минут десять они шли лабиринтом длинных бетонных коридоров, затем поднялись на лифте и опять пошли через бесчисленные двери-близнецы.

– Вы тут не блуждаете, милейший? – поинтересовался Мечислав Николаевич у своего «гида», но тот ничего не ответил.

У одной из дверей городовой наконец велел остановиться, постучался и, получив разрешение, открыл ее. Кунцевич вошел в кабинет и сощурился от яркого электрического света.

В кабинете находилось двое джентльменов – один худой и высокий, другой среднего роста и плотного телосложения. Плотный был огненно-рыжим.

– Вы свободны, констебль, – бросил рыжий городовому, а Кунцевичу указал на стул: – Присаживайтесь, сэр.

– Покорнейше благодарю. – Губернский секретарь уселся на жесткий, неудобный стул.

Худой сел за стол, достал из папки лист бумаги и подвинул к себе письменные принадлежности.

Рыжий подошел вплотную к Кунцевичу:

– Назовите свое имя.

– Кунцевич Мечислав.

– Подданство?

– Я подданный Российской империи.

– Когда и с какой целью прибыли в Британию?

– Прибыл третьего дня с целью отыскания некоего Трофима Чуйкова, который разыскивается русскими властями за совершение тяжкого преступления. Послушайте, я же все это уже рассказывал околоточному!

– Извольте отвечать на вопросы. На обнаруженных при вас фотографических карточках запечатлен Чуйков?

– Да.

– Почему вы не обратились к британским властям сразу по прибытии, а самостоятельно начали вести розыск?

– Мы с коллегой хотели сначала установить место жительства Чуйкова, а потом уже обратиться к вам. Хотели облегчить вашу работу.

– Покойный мистер Усов ваш коллега?

– Да, и это я уже говорил! Мы выследили Чуйкова, довели его до дома и тут увидели, что к дому приехала полиция. После этого Усов пошел к черному ходу, а я побежал к парадному, предупредить полицейских. Но, к сожалению, не успел.

– Где вы увидели Чуйкова первый раз?

– В трактире у пруда на Бейкер-стрит. Он написал письмо одному своему приятелю и назначил ему встречу в этом месте. Мы явились на эту встречу и выследили Чуйкова.

– В найденном при вас письме говорится, что Чуйков будет ждать своего друга в пивной до шести часов вечера, наряд полиции прибыл к дому сто девятнадцать по Хаунсендвич-роуд в семь. От пруда до этого дома идти максимум пятнадцать минут. По словам соседей, убитый русский вернулся в съемную квартиру примерно в четверть седьмого. Если вы следили за ним от пруда, то и к квартире должны были подойди вместе с ним. А вы говорите, что пришли туда почти одновременно с нарядом полиции, то есть около семи часов. Как вы это можете объяснить?

– За Чуйковым следил один Усов. Видите ли, я чиновник сыскной полиции, не филер, и скрытно следить за людьми не умею. А Усов этому искусству обучен. Чтобы не спугнуть подозреваемого, мы решили, что следить за ним будет один Михаил Павлович, царство ему небесное. Он выследил Чуйкова, вернулся за мной, и мы пошли обратно.

– Зачем? – спросил рыжий, отрываясь от составления протокола.

– Что зачем?

– Зачем вы пошли обратно, почему не обратились к властям?

– Ну как… Должен же я был лично убедиться, что квартира установлена…

– Вы не доверяли Усову?

– Почему же, доверял.

– Мы нашли свидетеля – жильца надворного флигеля, который все происходившее прекрасно видел в окно. Так вот, этот свидетель утверждает, что Усов не предпринимал никаких мер к задержанию Чуйкова. Он спрятался за дровяной сарай и, как только беглецы выскочили из дома, стал по ним стрелять из револьвера. Один из убегавших упал, два других открыли ответную стрельбу и убили вашего коллегу.

– А этот ваш свидетель, наверное, видел, что бандиты бежали с дымящимися револьверами в руках? Михаил Павлович слышит выстрелы, видит вооруженных людей, один из которых нами разыскивается за убийство трех человек. И что прикажете ему делать? Кричать: «Стой, руки вверх»? Как только бы он так крикнул, так его бы сразу и убили. И тогда убежали бы все бандиты. Согласно российским правилам, каждый полицейский не только может, но и обязан стрелять при задержании преступника, когда тот будет препятствовать сему вооруженным способом.

Рыжий возмутился:

– Вы нам русские правила не цитируйте, у нас тут свои законы. Как вообще Усов умудрился провезти револьвер через таможню?

– Я не знаю, мы ехали в разных поездах.

– Почему? – спросил тощий.

– Я ехал первоклассным «Норд-Экспрессом», а Усов нижний чин, ему такой дорогой проезд не положен. А кого нашли мертвым? Чуйкова?

Кунцевич вышел из здания Полицейского управления Лондона только после полудня. Он с наслаждением вдохнул свежего воздуха, справился у прохожего, как ему добраться до своей гостиницы, и не торопясь пошел по набережной Темзы.

Дойдя до станции подземки, губернский секретарь незаметно перекрестился и спустился в преисподнюю.

Пройдя вниз по лестнице несколько десятков ступенек, Мечислав Николаевич очутился на забитой людьми станции. В темном зеве тоннеля показался свет паровозного прожектора, и через минуту состав подлетел к ярко освещенной электрическими фонарями платформе, выпустив в воздух огромную порцию дыма. Дышать стало нечем. Из вагонов вывалила толпа пассажиров и стремительно понеслась к выходу, чуть не сбив сыщика с ног. Стоявшие на перроне, наоборот, устремились в вагоны, поезд дал свисток, стремительно набрал скорость и через миг скрылся в тоннеле. Губернский секретарь аж рот раскрыл. Пустовала станция недолго – через какие-то две-три минуты она вновь наполнилась публикой, которую тут же принял в свое чрево новый состав. Кунцевич пропустил, наверное, поездов пять, прежде чем решился сесть в вагон. Там было многолюдно и душно. Тут же станция скрылась из глаз, и за окнами стало темно. «Как же я узнаю свою остановку? – ужаснулся питерец и стал беспомощно, как ребенок, потерявшийся в большом городе, озираться по сторонам. – Где же кондуктор? А вообще, бывают ли на подземной дороге кондукторы?» В это время он услышал громкий звонок и, оглянувшись на звук, увидел какой-то прибор, наверху которого размещалась жестяная табличка с названием станции. Табличка поползла вниз, и на ее месте появилась другая. «Вот оно что! Станции у них машина указывает!» Мечислав Николаевич успокоился, нашел место рядом с прибором, уселся и не сводил с него глаз, пока на очередной жестянке не появились нужные ему буквы.

В гостинице он с удовольствием пообедал и завалился спать.

Губернский секретарь расправился с завтраком, сделал глоток кофе и принялся за газету. Интересовавшая его заметка помещалась на первой полосе:

«Через полчаса на место прибыл дежурный наряд – три сержанта и несколько констеблей. Полицейские постучали в дверь квартиры номер 2В, располагавшейся непосредственно над ювелирным магазином. Дверь открыл молодой человек, явно не понимавший английского языка. Сделав предупреждающий жест, юноша скрылся в глубине помещения. Полицейские решили, что он хочет позвать кого-нибудь англоговорящего, с полминуты подождали на лестничной площадке, а потом вошли в темную квартиру. Оттуда сразу же раздались выстрелы. Шедшие первыми сержанты Бентли и Брайант были убиты наповал, несколько констеблей получили ранения (из тела одного из них потом извлекли пять пуль). Ответить на выстрелы чины полиции не смогли – они были вооружены только дубинками. Тем временем нападавшие выбежали через черный ход. Им бы всем удалось скрыться от преследования, если бы не действия случайного прохожего – гражданина Российской империи, мистера Усова. Тот, услыхав выстрелы и увидев выбегавших из дома вооруженных людей, не растерялся и решил их задержать. Он достал свой револьвер (ввезенный в Британию на совершенно легальных основаниях) и потребовал от убегавших остановиться. Те открыли огонь. Усову пришлось стрелять в ответ. Ему удалось убить одного из преступников, но, к сожалению, храбрый иностранец был сражен бандитской пулей и скончался, не приходя в сознание. При убитом бандите был обнаружен паспорт на имя некоего Яниса Петереса.

При обыске квартиры чины Скотленд-Ярда обнаружили приспособления для пробивания стен и вскрытия сейфов. В полу одной из комнат, располагавшейся над ювелирным магазином мистера Грегори Вудхема, было проделано отверстие, в которое преступники вставили большой зонт и раскрыли его, после чего высверлили вокруг этого отверстия множество других. По словам комиссара уголовной полиции господина Парсонса, сделано это было для того, чтобы куски штукатурки, отлетавшие при сверлении пола, не падали на стеклянные витрины лавки и не производили ненужного шума. Преступники намеревались высверлить отверстие, в которое мог пролезть человек, и таким образом ограбить магазин. Уголовной полицией ведется расследование». «The Times», 5 июня  1899 года.

День был неприсутственный, и поэтому Мечислав Николаевич, сложив газету и допив кофе, направился осматривать достопримечательности столицы Британской империи.

В 10 утра следующего дня он уже был на улице Холборн, где находилась Российская миссия.

В посольстве его приняли весьма любезно и направили в Форин-Офис , снабдив всеми нужными бумагами и провожатым. Из английского МИДа губернский секретарь был переправлен в МВД Британской империи, а оттуда – в Новый Скотленд-Ярд. Таким образом, чуть более чем через сутки российский сыщик вновь очутился у этого негостеприимного дома.

– Здание построено совсем недавно, – стал хвастаться сопровождавший Кунцевича сотрудник Хоум-офиса . – Обратите внимание: три его первых этажа сделаны из дартмутского гранита. Парадокс, но цитадель правопорядка создана трудом заключенных – гранит вырублен из скал и обтесан узниками Принстаунской каторжной тюрьмы – это позволило значительно снизить расходы. К сожалению, камня не хватило и остальные пять этажей пришлось выкладывать из кирпича. В здании более трехсот кабинетов, где размещены все службы центрального управления, в том числе и департамент уголовных расследований. Полицейский дом имеет собственную электростанцию и целиком освещается электричеством. Все отделы и комнаты Управления связаны друг с другом внутренним телефоном и переговорными трубами, правда, связь с внешним миром до сих пор остается телеграфной.

Они опять шли по лабиринту коридоров, опять поднимались на лифте и наконец достигли своей цели – кабинета начальника сыскной полиции.

Лондонскую полицию возглавлял комиссар, у которого было три помощника, один из которых руководил уголовным сыском. Именно к нему и привели Мечислава Николаевича.

Главный лондонский сыщик внимательно изучил принесенные Кунцевичем документы, внимательно выслушал самого губернского секретаря, сделал комплимент его английскому, затем по телефону вызвал каких-то Ленгвистона и О'Хара. Через несколько минут в кабинет вошли… двое допрашивавших его всю прошедшую ночь джентльменов.

– Господа, позвольте вам представить нашего российского коллегу – господина Кунцевича, – сказал начальник лондонской сыскной. – Он прибыл в Британию, чтобы разыскать одного беглого русского бандита. Вам должно быть известно, джентльмены, что между двумя нашими монархами заключено соглашение о такого рода помощи. Поэтому наш долг всеми силами способствовать розыскам господина Кунцевича. Да и Британская империя с недавних пор заинтересована в успехе этого розыска. Господин Кунцевич ознакомит вас со всей имеющейся у него информацией, ну а вас я попрошу поделиться с ним тем, что удалось узнать нам. Не смею вас больше задерживать. А вы, сэр, – обратился помощник комиссара к россиянину, – можете обращаться ко мне за помощью в любое время суток.

– Сэр, позвольте вам напомнить, что это тот самый русский… – начал было рыжий, но начальник его перебил:

– И что с того? Отношение об оказании ему содействия подписано самим министром. Вы что, прикажете мне не выполнять указания достопочтенного сэра Ридли? – Помощник комиссара помолчал. – К тому же я не вижу никакого вреда для дела в этом сотрудничестве, О’Хара.

Через пару минут Кунцевич и английские сыщики очутились в уже знакомом Мечиславу Николаевичу кабинете.

– Прошу, сэр, присаживайтесь. – Ленгвистон показал рукой на все тот же неудобный стул.

Губернский секретарь сел, сели и англичане.

– Мистер Кунцевич, – после почти минутной паузы начал длинный. – Полиция ее величества сделает все возможное, чтобы отыскать интересующего нас с вами негодяя, только вот… Мы не видим никакой необходимости в вашем участии в этих розысках. Вам незнакома здешняя специфика, вы не знаете города, у вас нет информаторов. Давайте поступим так – вы поедете в отель, займетесь своими делами, Лондон посмотрите, а мы, как только что-нибудь узнаем об этих русских, непременно вам сообщим, идет?

– Они не русские, – улыбнулся Кунцевич.

– Простите, что вы сказали? – вскинул голову Ленгвистон.

– Янис – не русское имя, да и фамилия Петерес – тоже. Он из ливов, эстов или латышей, я, право, сам в них плохо разбираюсь.

– Как вы сказали, латыши? Кто это?

– Есть такой народ в нашей империи, проживает преимущественно в Остзейском крае. Вы этого не знали? Как же вы тогда собирались искать этих господ?

Оба детектива молча хлопали глазами.

Мечислав Николаевич развалился на своем неудобном стуле.

– У меня действительно нет информаторов в вашем городе, но это не говорит о том, что таких информаторов нет у всей русской полиции. А уж эти информаторы о наших эмигрантах знают многое. И если мы не будем друг на друга неизвестно из-за чего дуться, то я эти сведения раздобуду и с большим удовольствием ими с вами поделюсь. Ну а если вы будете продолжать настаивать на том, чтобы я посетил Вестминстерское аббатство и другие замечательные места вашего прекрасного города, во многих из которых я, кстати, уже успел побывать, то я все равно узнаю все, что мне нужно, вот только вам не скажу.

– Вы что, шантажировать нас собрались? – вскипел тощий.

– Успокойся, Перси, – остановил его рыжий. – Какая нам разница, с чьей помощью мы найдем этих уродов? По мне – пусть нам хоть сам дьявол поможет. – И, обратившись к Мечиславу Николаевичу, спросил: – Как быстро вы сможете добыть нужные нам сведения, мистер Кунцевич?

– Не могу сказать, мне надо связаться с моим начальством. Думаю, на это уйдет несколько дней.

– Тогда давайте искать их параллельно – вы, используя свои возможности, мы – свои. И обо всем, что станет известно, будем сообщать друг другу. Идет?

– Идет! – согласился губернский секретарь.