#ГЛАВА_44
Я сидел в холодном больничном коридоре, ожидая своего врача, который о чем-то разговаривал с Одетт. Больницы мне безумно надоели. Нервно постукивая пальцами по телефону, я ждал приговора. Я не знал, зачем меня рано утром притащили на обследование.
Наконец-то из кабинета вышли бабушка и врач.
– Маэль, зайди ко мне, нужно поговорить, – спокойным тоном сказал доктор.
Я неуверенно пожал плечами и вошел в ярко освещенную комнату.
– Присаживайся. – Рукой он указал на стул, стоявший перед ним.
В кабинете повисла трагическая пауза. На мгновение мне показалось, что они собираются сказать, что я скоро умру. От таких мыслей мне стало и тревожно, и смешно одновременно.
Врач медленно перебирал какие-то документы. Вдруг он тяжело вздохнул и поднял свой усталый взгляд на меня. Я тут же выпрямился и приготовился его слушать.
– Маэль… – многообещающе начал он. – У нас возникла небольшая проблема… Понимаешь… Как бы тебе это сказать… Тебе нужна срочная операция. И чем быстрее, тем лучше.
Операция? Прекрасно! Для полного счастья мне осталось только сделать операцию.
– Ну и зачем? – Я раздраженно закатил глаза.
– Без этой операции в твоем сердце могут произойти необратимые изменения, которые повлияют на твое здоровье и дальнейшую жизнь.
– Охрененно. Так и скажите, что без этой операции я сдохну.
Мой взгляд упал на Одетт, которая явно переживала и не знала, что сказать.
– Маэль, ты ведь уже не ребенок. Это очень важная операция, без которой ты, возможно, не выживешь.
Я молчал и яростно сверлил взглядом маленькое зеленое растение, стоявшее на столе. Как бы я хотел оказаться этим цветком. Здоровым и цветущим. Просто стоять на столе и наблюдать за теми, кто скоро может умереть.
– Маэль, милый, ну ты же сам понимаешь, что это очень важно… – начала ворковать Одетт, что очень меня взбесило.
– Ничего я не понимаю! На хрен мне нужна эта чертова операция?! У меня больше нет сил, как вы этого не можете понять?! Просто оставьте меня в покое! Если мне суждено скоро сдохнуть, пусть так и будет! – Я вылетел из кабинета, громко хлопнув дверью.
Почувствовав, как тошнота подступает к горлу, я направился на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Но не тут-то было. Прямо у выхода меня вырвало кровью. Проходивший мимо старик недовольно сморщился, а женщина, оказавшаяся в этот момент рядом со мной, закрыла своему ребенку глаза. Я презрительно окинул их взглядом, полным ненависти. Уроды.
Выбежав на улицу, я присел на лавку под большим деревом, тупо уставился на асфальт и стал наблюдать за движением теней от веток. Я прекрасно понимал, что операции мне не избежать. В меня вкачают огромную дозу снотворного и силой затащат на операционный стол.
Многие говорят: «У тебя такая офигенная жизнь, Маэль, у вас столько денег! У тебя есть все, о чем можно мечтать…». Только какой в этом смысл, если я не могу купить здоровье? Год за годом я страдаю от боли. Врачи, больницы, сильнодействующие лекарства, операции… С одной стороны, я уже давно к этому привык и воспринимаю все как должное. С другой… А что в этом хорошего? Что хорошего в том, что бо´льшую часть жизни я провожу в реанимациях?
Мне очень хотелось убежать от всего этого: от болезни, навязчивой заботы бабушки, несвободы.
– Маэль… – Одетт коснулась моего плеча – и я проснулся. Оглядевшись вокруг, я понял, что уснул прямо на лавке.
– Можно я с тобой посижу? – Она вручила мне стакан с кофе, я дрожащей рукой взял его, сонно и растерянно кивнув.
– Ты что, плакал?
Порой меня немного раздражало то, что она так со мной сюсюкается. Мне уже не пять лет.
– Нет, я просто отрубился. Забыла, что подняла меня в семь утра? – Я зевнул.
– Прости. Я хотела посоветоваться с тобой насчет зимних каникул… Ты бы не хотел куда-нибудь съездить на недельку?
– В смысле? У меня же типа операция.
– С операцией ничего не случится, если мы спокойно отдохнем неделю. Так ты быстрее восстановишься.
– Можно и поехать…
– Куда ты хочешь?
– Да мне все равно.
– Хорошо, давай ты подумаешь, а потом мне скажешь.
– Окей. – Я сорвал с дуба желудь и швырнул его в небольшой пруд, где плавали утки и лебеди. В детстве я любил смотреть на них, когда оставался тут на лечение. Они такие красивые и грациозные. Иногда я брал в столовке хлеб и приходил кормить их. Единственное развлечение в этом ужасном месте, которое отвлекало меня от тоски по семье.
Мои грустные размышления прервала Одетт.
– Не нервничай, все будет хорошо. Тебя вылечат, – сказала она, пытаясь подарить мне хоть маленький луч надежды.
Я нервно прикусил губу, думая о том, что совсем скоро меня снова положат на операционный стол.
– Когда меня начнут готовить к вскрытию?
– Маэль, какое еще…
– Ладно, ладно, я шучу. Когда меня начнут готовить к операции?
– На этой неделе. Сегодня мы поедем домой, а послезавтра вернемся. Если ты хочешь, чтобы я была тут с тобой, только скажи. – Она так крепко держала меня за руку, будто я могу упасть в любой момент.
– Нет, не нужно. Тут маленькие дети в одиночку лежат, а я в двадцать три с тобой буду…
– Хорошо, как скажешь. Но если что-нибудь понадобится…
– Я все понял. Ну что, поедем домой?
– Да, конечно.
Мы встали с лавки и направились к выходу.
