XCIV
В какой-то момент все закончилось.
Ямы приняли в себя последних казненных, и солдаты тотчас принялись их закапывать.
Фон Фрайзинг смотрел на убитых, слышал приглушенные стоны раненых. Тяжелая, сырая земля засыпа́ла тела, стоны понемногу затихали, пока не смолкли окончательно.
* * *
Спустя несколько часов о произошедшем напоминали лишь пустые клети на повозках. Солдаты выстроились возле ям, факелы мигали на ветру.
Фон Фрайзинг смотрел на земляные насыпи. За спиной послышались шаги, кто-то кашлянул. Иезуит медленно обернулся: подошел лейтенант Шикард в сопровождении двух солдат с мушкетами. Сходство его с хорьком поражало как никогда прежде.
– Святой отец…
– Я знаю. Идемте.
Лейтенант помедлил в нерешительности.
– Конечно, вы можете…
Монах посмотрел на него с удивлением.
– Тут неподалеку есть кладбище, прежде я всегда обретал там душевный покой. Если вы не откажете мне в последнем желании…
– Конечно, святой отец. – Лейтенанту неприятно было отправлять на казнь священнослужителя, но и ослушаться приказа он не мог.
Они двинулись к перелеску. Фон Фрайзинг шагал впереди, лейтенант и двое солдат следовали за ним.
Через лес вела заросшая, едва заметная тропа, и через некоторое время они оказались на поляне, окруженной ветхими крестами и надгробьями. Забытое кладбище нежилось в лунном свете, кругом царил безмятежный покой.
Фон Фрайзинг сделал глубокий вдох.
Господи, помоги мне.
Словно в ответ ему, с ветром долетел отдаленный звон соборных колоколов. Пробило полночь.
И прости мне…
Лейтенант развернулся.
– Ну…
…грехи мои.
Фон Фрайзинг выхватил кинжал из ножен лейтенанта, заколол ближайшего из солдат, подхватил его мушкет и разрядил во второго. Все произошло так быстро, что оба гвардейца упали почти одновременно.
Колокола смолкли, Шикард стоял в оцепенении. Фон Фрайзинг подобрал мушкет второго солдата и направил на лейтенанта.
Тот пришел в себя.
– Вы с ума сошли? Вы слуга Божий, и…
– Я знаю, кто я. И знаю, что после всего вами сотворенного Господь простит меня.
– Прошу вас…
Иезуит выстрелил. Пуля пробила лейтенанту голову. Шикард отлетел назад и упал между надгробьями.
Фон Фрайзинг брезгливо отшвырнул мушкет.
Живите так, чтобы мы о вас помнили.
«Я буду жить, Лукас Хольцнер, обещаю».
И он бесшумно скрылся в лесу.
