XXXIV
День стремительно угасал, и в окнах домов зажигались огни. Если перед каким-то домом имелся уличный фонарь, хозяева выходили и зажигали масляные лампы, и улицы озарялись светом.
Элизабет была измотана – события прошедшего дня отняли у нее последние силы. Она поглядывала краем глаза на Иоганна и видела, что и он устал не меньше. Сколько времени прошло с тех пор, как они покинули деревню? Казалось, миновали целые годы, и само путешествие проходило как во сне: Буркхарт и паломники, схватка на Чертовом мосту, поддельщик, повешенный на городской стене, и вот теперь Вена, громадная, восхитительная и пугающая одновременно…
– Пришли, – неожиданно сообщил Лист.
Элизабет вздрогнула – должно быть, она задремала на ходу.
– Как спалось? – спросил Иоганн с улыбкой.
– Я не…
– Знаю-знаю.
Он взял ее за руку и повел через площадь, где возвышалась недостроенная церковь, обставленная строительными лесами. Напротив нее находился трактир, и изнутри доносились музыка и смех. Над входом покачивалась деревянная вывеска с красной витиеватой надписью – «У улитки».
– Что ж… – произнес Лист и направился к двери. Элизабет последовала за ним.
* * *
Их окутывали клубы дыма, и в первый миг пелена казалась непроницаемой. С огромным трудом Иоганн отыскал взглядом свободный стол. Они сели.
Сразу навалилась усталость. Только теперь они по-настоящему осознали, что целый день провели на ногах, и передышка казалась благословением.
Элизабет рассматривала гостей в зале: бюргеры и ремесленники, рабочие, учителя и церковные служители, поденщики и прочий люд – все мирно сидели за общими столами, пили вместе, играли в карты и курили. Настроение царило самое непринужденное. Два музыканта развлекали публику звуками флейты и скрипки.
Элизабет сняла жилет и снова огляделась.
– И как мы ее узнаем?
В этот момент к ним подошла одна из служанок. Пруссак ничуть не преувеличил, подумал Иоганн. Грудь ее, казалось, вот-вот выпрыгнет из тесного корсажа. Длинные темные волосы падали на плечи, и только редкие морщины на лице выдавали, что ей около сорока лет. Женщина с грохотом поставила на стол три пустые кружки, которые несла в руках.
– Что желаете? – спросила она бойко, с легким баварским выговором.
– Ты – Йозефа Крамер?
Прямота Иоганна привела служанку в замешательство.
– А кто спрашивает?
– Мы – друзья твоего мужа, и он отправил нас сюда, – сказала Элизабет.
– Вот как? Кто угодно может заявиться и назваться его другом… Повыспрашивайте где-нибудь в другом месте!
Она вновь подхватила кружки.
– Не очень-то любезно для баварской улитки! – с задором ответил Иоганн.
Служанка замерла, а у Элизабет от неожиданности отвисла челюсть. Женщина наклонилась к Иоганну.
– А ты не прочь ляпнуть что-нибудь поглупее? – Она громко рассмеялась. Элизабет уже ничего не понимала.
Лист рассмеялся в ответ.
– Это наш конек! Ничего другого не придумал.
– Порядок, – Йозефа присела за их стол. – И кто же вы такие?
– Это Элизабет. А я Иоганн. Мы с Пруссаком…
– Тот самый Иоганн, товарищ Хайнца? Он мне столько про тебя рассказывал… Вот уж не думала, что увижу тебя когда-нибудь!
Йозефа крепко поцеловала его в щеку и прижала к себе.
– Мы тоже рады, – ответил Лист, порядком растерянный.
Элизабет бросила на него ревнивый взгляд.
Йозефа выпустила его, лицо у нее сияло от радости.
– Я подсяду к вам, когда народу поменьше останется. Вы голодны? Есть хотите?
Элизабет раскрыла рот, но служанка не дала ей ответить.
– Конечно, вы голодны. Жаркое я бы вам сегодня не советовала, оно… – Йозефа сделала паузу. – Да вам лучше не знать. А вот свиные ножки вполне себе. С хлебом и пивом? Сейчас принесу.
Она вскочила и поспешила за угощением.
– Старый пьянчуга, и нашел себе такую развеселую девицу… Подумать только! – одобрительно произнес Иоганн.
– Ну, не такая уж она и развеселая, – в голосе Элизабет сквозило раздражение.
Лист поцеловал ее в лоб.
– Брось. Ты знаешь, что я имел в виду.
В ту же секунду вернулась Йозефа и поставила перед ними две кружки пива.
– Приятного отдыха.
Она отошла к соседнему столу. Иоганн поднял свою кружку.
– За нас, – и пододвинулся к Элизабет. – Я люблю тебя, ты ведь знаешь, – сказал он тихо.
Девушка кивнула.
– И я тебя.
И все-таки Элизабет чувствовала себя неуютно. Должно быть, с дороги она выглядела ужасно, и присутствие такой красивой и жизнерадостной женщины, как Йозефа, не добавляло ей уверенности. Она подняла кружку.
С первого глотка Иоганн ощутил, как горло обдало холодом. Он закрыл глаза, и прохлада разошлась по всему телу; хмельная горечь приятно вязала нёбо. Он с наслаждением вытер пену с губ и на какой-то миг стал похож на ребенка перед рождественской елью.
– По-моему, здесь не так уж плохо, – сказал Лист с улыбкой.
* * *
Йозефа не обманула – еда была превосходная: копченые свиные ножки, щедро натертые чесноком и майораном, и пышный хлеб с хрустящей корочкой. Наконец они утолили голод, и Иоганн запил съеденное пивом. Впервые за несколько недель он сумел по-настоящему расслабиться.
Лист посмотрел на Элизабет: она ела с завидным аппетитом. «Порой жизнь оборачивается к лучшему», – подумал он. После долгих лет в бегах у него появилась женщина, будущее и…
Ну, и что же ты забыл в этом городе?
Иоганн невольно стиснул зубы. Возникшее было приятное чувство вмиг улетучилось.
Ну? Что ты здесь делаешь, Лист?
Иоганн подавил внутренний голос и вновь принялся за еду.
* * *
Посетители понемногу расходились. Йозефа подсела к ним и поставила на стол три стакана со шнапсом.
– Это за мой счет, – заявила она.
Они выпили – Элизабет лишь пригубила – и Йозефа начала рассказывать.
Пруссак жил в Вене случайными заработками и нередко ночевал в этом трактире. Что заметила не только Йозефа, но и несколько человек из городского патруля, которые часто отдыхали здесь после очередной смены. А они постоянно подыскивали подходящих людей, особенно с военным опытом. И вот уже два года как Пруссак – или Хайнц, как его здесь называли – поступил к ним на службу и с тех пор добился хорошего положения.
Кто действительно не питал к нему уважения, как и вообще к патрулю, так это венская гвардия. Для них патрульная служба со дня ее основания была бельмом на глазу. Между ними постоянно возникали разногласия, потому как их зоны ответственности не имели четких границ, а подчинялись они различным инстанциям.
Эти разногласия часто выливались во взаимные аресты, особенно тех – сообщила со вздохом Йозефа, – кто был слишком остер на язык, как и ее любимый муж. Обычно Хайнц возвращался домой через пару дней. Но в этот раз он связался с лейтенантом Шикардом, командиром венской гвардии. Нищие постоянно терпели побои от его людей, и Пруссак встал на их защиту. Не то чтобы он сочувствовал нищим, но подобные акции приводили к ненужному кровопролитию на улицах.
Лейтенант Шикард отправил Пруссака за решетку, и поэтому тот еще не скоро сможет приступить к своим обязанностям.
– Служебным и супружеским, – добавила с ухмылкой Йозефа.
– За Пруссака! – Иоганн поднял стакан.
Женщина рассмеялась, и они громко чокнулись.
* * *
Пиво текло рекой. У Элизабет уже слипались глаза, и после четвертой кружки она сдалась. Но Йозефу это не смутило, и она продолжала рассказывать.
Когда Пруссак примелькался в трактире, она задумалась, почему такой видный мужчина охотнее проводит время здесь, а не дома с женой. Получалось, что жены у него не было – или это была несносная мегера. Вскоре Йозефа выяснила, что Пруссак холост. Они поладили с первого дня. А поскольку ее муж умер год назад от дизентерии, а своих детей она похоронила еще младенцами, Йозефа предложила Хайнцу перебраться к ней. И ни разу не пожалела об этом.
– Выпьем по стаканчику за это. – И она налила Иоганну шнапса.
