XXXI
– Элизабет?
Лист стоял перед собором, но ее нигде не было.
– Я здесь, Иоганн!
Элизабет стояла рядом с часовней Магдалины и махала ему. Потом она развернулась и неожиданно столкнулась с монахом, так что едва не упала.
Монах проворно подхватил ее.
– Прости, дитя мое, я не хотел… – Он запнулся и посмотрел на нее внимательнее. – Элизабет?
– Отец фон Фрайзинг, – растерянно пробормотала девушка, а потом просияла от радости.
– Что ты здесь делаешь? И где Иоганн?
– Я здесь, брат… Или я, по-вашему, оставлю ее в этом гнезде разврата?
Иоганн подошел и протянул иезуиту руку. Тот улыбнулся и пожал ее.
– Вот так не ожидал…
В тени позади монаха стоял Базилиус, как всегда, безмолвный.
– Базилиус, – сухо приветствовал его Лист. Послушник кивнул с ухмылкой.
– Что привело вас в Вену? Я думал, вы продвигаетесь на юг…
– Да, это было… – начала Элизабет.
– Пришлось изменить планы, – перебил ее Иоганн. – И вот мы в Вене. Но мы недолго здесь пробудем.
Элизабет раскрыла рот, но так ничего и не сказала.
– Как ваши паломники? Доставили в сохранности? – спросил Иоганн.
– Разумеется. Хотя сомневаюсь, что им захочется когда-нибудь повторить такое. Но, как знать, возможно, пережитое чему-то их и научило… – Он помолчал мгновение. – Как у вас с бумагами? Раздобыли?
– Да, все удалось.
– Хорошо, хорошо… – протянул фон Фрайзинг и смерил их задумчивым взглядом.
Повисло молчание.
– Вы часто бываете в соборе? – спросила Элизабет.
Иезуит улыбнулся.
– Разумеется.
Девушка поняла, как наивно прозвучал ее вопрос, и покраснела.
– Нет-нет, Элизабет, тебе нечего смущаться. Время такое, что некоторым из братии следовало бы чаще обращаться к Господу. – Он помолчал немного, взгляд его упал на часовню. – Но я предпочитаю небольшие дома Божьи. Как эта вот часовня добродетельной Магдалины. Здесь я чувствую себя ближе к Господу, чем во всех этих дворцах. Хотя, бесспорно, выглядят они внушительно.
– Мы хотели немного погулять по городу, пойдемте с нами, – предложил Иоганн, но фон Фрайзинг отмахнулся.
– К сожалению, я должен идти. Однако если у вас будет время, навестите меня в монастыре иезуитов на Богнергассе. Я пробуду там несколько дней.
– Хорошо, мы к вам заглянем. – Лист пожал ему руку.
– Обещаем, – добавила Элизабет.
Фон Фрайзинг внимательно посмотрел на Иоганна.
– Буду рад вас видеть. Но еще больше буду рад, когда вы покинете город и доберетесь туда, где вас не станут искать.
– Мы недолго здесь пробудем, – ответил Иоганн.
Лжешь.
Листу казалось, что фон Фрайзинг видит его насквозь.
– Уверен, у тебя есть на то причины, Иоганн. Берегите себя. Omnia Ad Maiorem Dei Gloriam!
Монах развернулся, и они с послушником ушли с кладбища.
Элизабет сердито посмотрела на Листа.
– Иоганн, почему…
– Он порядочный человек – чем меньше ему известно, тем лучше. Поверь.
Девушка покачала головой.
– Не следует лгать слуге Божьему.
– Я не солгал ему, просто ничего не сказал.
Элизабет улыбнулась.
– Еще дедушка попрекал меня за такие отговорки.
Иоганн огляделся, потом торопливо поцеловал ее и взял за руку.
– Но меня ты попрекать не станешь?
Элизабет приняла безразличный вид.
– Если покажешь мне Вену.
– Как прикажете, капитан.
Они рассмеялись, и в звуке этом было столько тепла и энергии, что обоим стало легче на душе. Смех растаял среди надгробий, и Лист повел Элизабет в сторону рва.
* * *
У Чумного столба, окруженного лотками торговцев, слонялись нищие в надежде на подаяние. В основном это были покалеченные ветераны, и у многих недоставало конечностей.
Иоганн подал крейцер старому калеке.
– Где ты воевал?
Старик спрятал монету и оглядел Листа с ног до головы.
– Здесь. Против турков.
Тот улыбнулся.
– Тогда следует поблагодарить тебя.
Взгляд ветерана заметно потеплел.
– Спасибо. – Он посмотрел на людей, проходивших мимо колонны – зажиточные горожане свысока поглядывали на нищих, – и сплюнул на брусчатку. – Только вот что мне с этого? – Закашлялся. – Еще один крейцер, – продолжил калека, – и я расскажу вам, что это за колонна.
Иоганн помедлил в нерешительности и взглянул на Элизабет – та подошла к колонне и восхищенно ее рассматривала. Лист вручил старику еще одну монету.
Ветеран заговорил елейным голосом:
– В одна тысяча шестьсот семьдесят девятом году, когда разразилась чума, кайзер Леопольд Первый пообещал возвести памятную колонну, если черная смерть отступит. И в тот же год поставили деревянный столб, а позже заменили на этот, из белого мрамора. Это символ победы не только над чумой, но и над турками. Над позлащенными гербами парят ангелы, а над ними Святая Троица под венцом из золоченой меди, – нищий перекрестился. – И с тех пор Господь уберегает нас и от турков, и от черной смерти.
«Поистине божественное зрелище», – подумала Элизабет в восхищении и не в силах отвести взгляд. Она невольно сложила руки у груди.
Помоги мне, как помог городу во время чумы.
Иоганн заметил, как Элизабет смотрит на колонну. Он знал, как много значит для нее вера. «Быть может, мы не зря пришли сюда», – подумал Лист и с благодарностью кивнул калеке.
Внезапно солнце скрылось за крышами, колонна и площадь погрузились в тень. Иоганн, поежившись, шагнул к Элизабет, мягко обнял ее и прижался щекой к ее щеке.
– У нас будет время и завтра. Давай разыщем Пруссака.
Элизабет взяла его за руку.
– Когда видишь все это, сложно представить, как мы жили у себя в деревне, да?
– Города больше, но не лучше, – ответил Иоганн. – А чем больше людей в одном месте, тем больше зла творится. – Он сжал руку Элизабет. – Мне по душе небольшие деревни. Курить трубку по вечерам, и чтобы вокруг леса и луга, большего и не надо…
Девушка задумчиво огляделась. Улицы терялись в тени. Лист погладил ее по щеке.
– Нам пора, разыщем Пруссака. Как там говорил Шорш?
– Шультергассе… – вспомнила Элизабет.
– На Еврейской площади, правильно.
Иоганн подошел к ближайшему лотку с перезрелыми овощами.
– Как нам пройти к Еврейской площади? – спросил он торговца.
– Туда, отсюда рукой подать, – проговорил сквозь косматую бороду торговец и показал на северо-запад.
Лист взял Элизабет за руку, и они двинулись на поиски.
