Владимир Чуров. О лучших в мире русских евреях

Несмотря на весьма старинное происхождение, во мне нет ни капли еврейской крови. Извините, но так уж получилось. Правда, в детстве матушка моя, которой в этом году исполняется 90 лет, учила меня дружить с евреями, приговаривая: «Если ты их не будешь обижать, они никогда тебя не предадут».

В Российской империи евреям жилось по-разному. Столичное офицерство антисемитизмом брезговало.

Вот, например, секретным Особым делопроизводством Главного управления Генерального штаба с 1910 года руководил «начальник всех шпионов» генерал-майор Николай Августович Монкевиц (1869–1926), одна из самых загадочных фигур русской военной разведки. Даже происхождение его вызывает споры — из польской мелкопоместной шляхты или из семьи крещенных в лютеранскую веру польско-русских евреев, фактоґров (поместных управляющих). По заверению директора РГВИА Ирины Олеговны Гаркуши, в послужном списке указано: «Лютеранского вероисповедания. Из потомственных дворян Санкт-Петербургской губернии».

Действительно, фамилия Монкевиц внесена в первую часть родословной книги Санкт-Петербургской губернии — роды действительного жалованного дворянства. Фамилия родственных мне Балбековых — во вторую часть (военного дворянства) в 1826 году, когда отличившийся во время Декабрьского бунта при подавлении восстания Черниговского полка на Украине выпускник Гвардейской юнкерской школы поручик 17-го егерского полка Алексей Алексеевич Балбеков переведен был на службу в Петербург. Происходили же Балбековы из дворян Новгородской, а прежде Московской, губернии: дед Алексея Алексеевича, отставной флота капитан-лейтенант Александр Анисимович Балбеков, обосновался на Новгородчине. Отец Алексея Алексеевича, Алексей Александрович Балбеков, служил по армейской пехоте, прославился в Зарубежном походе 1813 и 1814 годов, за отличие получил в командование свой же Белостокский полк и стоял с ним на западных рубежах империи. После Польской кампании 1831 года и завершения действительной службы в 1837 году, до самой смерти 6 января 1845 года бригадный командир генерал-майор А. А. Балбеков жил с женой Варварой Алексеевной и незамужними дочерьми в Кобрине Гродненской губернии.

…Учился Николай Августович Монкевиц сначала в столице — во 2-м кадетском корпусе и 1-м военном Павловском училище на Петербургской стороне; после того окончил Николаевскую академию Генерального штаба по 1-му разряду.

Изучение доступных адресных книг Санкт-Петербурга — Петрограда с 1892 по 1917 год позволило выяснить несколько любопытных подробностей о пребывании Н. А. Монкевица и его семьи в Петербурге.

По выходе в 1889 году из Павловского училища в, в общем, «заштатный» 145-й пехотный Новочеркасский Его Величества полк, расквартированный в казармах красного кирпича на Малой Охте, молодой подпоручик поселился в весьма скромных комнатах доходного дома С. К. Голубева, № 58 по Слоновой улице, по другую сторону от Николаевского военного госпиталя, сохранившегося поныне в качестве 442-го окружного госпиталя. Этот адрес — в Рождественской части на левом берегу Невы, напротив Охты, потом бывший по Суворовскому проспекту. Своего дома у Монкевицей в столице не было.

В 1893 году освобождается квартира в Офицерском флигеле полковых казарм на Новочеркасской улице, и холостой и экономный Николай Августович занимает ее. Когда я сам жил в Палюстрове (Полюстрове), часто проезжал мимо казарм Новочеркасского полка, заходил в один из первых компьютерных магазинов на противоположной, занятой заводом штурманских приборов, стороне улицы, переименованной в проспект.

Шумная казарменная жизнь молодых офицеров вряд ли способствовала занятиям в Николаевской академии Генштаба. В 1894 году слушатель Академии поручик Монкевиц снимает квартиру на 8-й линии Васильевского острова в угловом доме № 21, собственном доме главного архитектора Ведомства учреждений Императрицы Марии тайного советника Роберта Андреевича Гедике. С этой квартиры по окончании Николаевской академии Генерального штаба штабс-капитан Монкевиц уезжает в Варшаву, в Лейб-гвардии Литовский полк.

Причисленный к Генеральному штабу, на рубеже XIX и XX веков капитан, затем подполковник Монкевиц отвечал за разведку на германском, австро-венгерском и скандинавском направлениях в штабе приграничного Варшавского округа и штабе 1-го округа отдельного корпуса Пограничной стражи.

В Русско-японскую войну служил в Маньчжурии, получив в награду ордена Святой Анны 2-й степени с мечами и Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом и, вне очереди, чин полковника. По возвращении в Петербург в 1906 году назначен делопроизводителем Части 2-го Обер-Квартирмейстера ГУГШ, то есть, первоначально, на восточное направление разведки. С 1910 года — в должности помощника 1-го Обер-Квартирмейстера ГУГШ и руководителя Особого делопроизводства.

В Петербурге полковник Николай Августович Монкевиц поселяется с женой Марией Эммануиловной в Литейной части в квартире четырехэтажного, сейчас — розового с белыми наличниками, дома № 23 по Фурштадтской улице, принадлежавшего действительному статскому советнику Семену Аркадьевичу Кауфману. Весьма вероятно, квартира была выбрана по совету хозяина дома на Васильевском острове, Р. А. Гедике, построившего и доходный дом А. П. Рютинга на Фурштадтской, в 1895 году перешедший Кауфману. Статский советник «вероисповедания Моисеева закона» доктор медицины Семен Аркадьевич Кауфман служил врачом в 9-м флотском экипаже в должности Старшего врача Инвалидного дома Императора Павла I, одновременно и в Общине сестер милосердия княгини Барятинской на Сергиевской; имел частную практику врача по внутренним болезням, что не воспрещалось.

Инвалидный дом Императора Павла I Морского ведомства — длинный одноэтажный желтый каменный сарай с мансардой — стоял до 1978 года на набережной Большой Невки, справа, если стоять спиной к сталинскому зданию Военно-морской академии, от Ушаковского моста. При советской власти в торце размещалось любимое морскими офицерами, слушателями и преподавателями академии и весьма ненавистное их женам то ли кафе, то ли рюмочная, где подавали два вида «коктейлей»: дешевый «матросский» из водки с пивом и дорогой «офицерский» из шампанского с коньяком. Оба по выходе из заведения превращали асфальтовый тротуар в подобие качающейся палубы. Когда я приходил к отцу в академию и мы вместе ехали домой в Гавань, забегаловка благополучно оставалась «справа по борту». В иных же случаях при наличии существенного повода и почтенный профессор, начальник «космической» кафедры, ею не брезговал…

Один из множества богатых петербургских евреев, доктор медицины и кавалер ордена Святого Владимира 4-й и 3-й степени, статский советник Семен Аркадьевич Кауфман был признан в потомственном дворянском достоинстве в 1886 году с внесением в третью часть родословной книги — выслуженного по чину или ордену дворянства. Герб с «золотым туром, пронзенным червленою стрелой» и золотым якорем в нашлемнике утвержден в 1906 году. На заработанные деньги Семен Кауфман приобрел доходный дом и вышел в отставку «с мундиром» в 1899 году с производством в чин «статского генерала» IV класса, вернувшись в лоно иудейской общины и став первым председателем Общества охранения здоровья еврейского населения. О сем пишет Гари Позин в III томе Материалов XIX Международной ежегодной конференции по иудаике (М., 2012, с. 90–108).

К 1907 году в столице обосновался, на короткое время, младший брат Монкевица Август Августович, мелкий служащий Госбанка. Незамужняя сестра, Екатерина Августовна, поступает учительницей немецкого языка в Женское коммерческое училище при доме трудолюбия Анатолия Демидова на Мойке, позднее преобразованное в Демидовскую женскую гимназию, где и служит еще в 1917 году. В адресных книгах она числится «дочерью статского советника», значит, ее и Николая Августовича Монкевица отец имел чин статского советника, полученный, скорее всего, при отставке.

В 1911 году Николаю Августовичу Монкевицу дан чин генерал-майора «за отличие», и «начальник всех шпионов» с женой и сыном незамедлительно перебираются в более комфортабельную «генеральскую» квартиру с телефоном (№ 9228) в 8-м доме на Пантелеймонской (сейчас все еще Пестеля). Громадный новый пятиэтажный доходный дом со всеми удобствами в Литейной части занимает весь угол Гагаринской и Пантелеймонской и принадлежит потомственному почетному гражданину Савве Арсеньевичу Петрову, председателю правления и директору-распорядителю акционерного общества «Савва Петров», торгующему «колониальными» товарами, фруктами и вином и, между прочим, поставляющему свои товары к столу господ офицеров Кавалергардского полка.

Судя по всему, сам Николай Августович приставку «фон» перед фамилией не употреблял, но вот проживавший вместе с ним на Пантелеймонской сын его в адресной книге за 1912 год записан Владимиром Николаевичем фон Монкевицем.

В квартире на Пантелеймонской семья генерала Н. А. Монкевица встретила войну и революцию. Отсюда в 1918 году они уехали во Францию. А я вот сейчас благодаря Монкевицу снова с превеликим удовольствием «погулял» по улицам родного города.

В Великую Войну за цивилизацию (Первую мировую) Н. А. Монкевиц возглавлял штабы XXX и XXXXVII армейских корпусов, был начальником 71-й дивизии. Запомним, что командовал этими корпусами генерал от инфантерии Андрей Медардович Зайончковский. В 1917 году Николай Августович отказался стать, по выбору солдат, командующим 4-й армией на Румынском фронте; его заменил какой-то прапорщик.

В 1918 году генерал-лейтенант Монкевиц с семьей уехал в Париж. Там он помогал Вооруженным силам Юга России, давнему своему знакомому по службе в Варшаве и Маньчжурии Антону Ивановичу Деникину, бывшему четырьмя годами младше Николая Августовича по выпуску из Академии Генерального штаба.

По завершении Гражданской войны Монкевиц вступил в созданный Петром Николаевичем Врангелем Русский Обще-Воинский союз (РОВС). Добросовестно осуществлял связь с подпольным «Монархическим объединением Центральной России» (МОЦР). Еще бы, ведь во главе этой организации в СССР стояли — кроме Его Высокопревосходительства действительного статского советника Александра Александровича Якушева — бывший командир Монкевица на фронте Андрей Медардович Зайончковский и сослуживец Монкевица по разведывательной работе в Варшаве и ГУГШ, много лет проработавший русским военным агентом в Черногории генерал-лейтенант царской армии Николай Михайлович Потапов, окончивший Академию Генштаба всего двумя годами позже, в 1897 году! До 1925 года Николай Августович мог и не знать, что МОЦР действовал в рамках организованной чекистами из ОГПУ и немецкой разведкой операции «Трест».

В 1926 году Николай Августович Монкевиц оставил детям в парижской квартире записку о самоубийстве. По заявлению французской полиции, «тело его не было найдено», что, в свою очередь, породило слухи о связи генерала с ОГПУ и его бегстве в СССР. На мой вопрос о достоверности сих слухов начальник архивов ФСБ генерал-лейтенант Василий Степанович Христофоров энергично высказался: «Даже если и было такое, кто ж тебе скажет!» — как мне показалось, с утвердительной интонацией.