Берл Лазар. Кошерная Россия
Главный раввин России Берл Лазар, пожив в Италии, где родился, и в США, где учился, приехал в 1987 году в СССР под предлогом полюбоваться на исторические памятники, а сам стал учить советских евреев Торе. И учит до сих пор.
Сейчас ему попроще, чем раньше. Но, судя по всему, еще интересней.
Часто люди меня спрашивают: «Вот вы родились в Италии, учились в Америке — почему вдруг вы решили стать раввином в России?» Кто-то ставит вопрос еще более резко: «Вы чувствуете себя местным или все-таки иностранцем, живущим в России?» Чтобы ответить на такие вопросы, мне приходится начинать рассказ издалека. На самом деле еще в детстве я, как многие образованные евреи в Европе, очень интересовался Россией — точнее, тогда Советским Союзом. Мы знали, что в сталинские времена власти пытались уничтожить российское еврейство: было запрещено учить язык, запрещено учить нашу Тору, исповедовать нашу религию. Все еврейские школы и почти все синагоги были закрыты. Но время от времени до нас доходили слухи, что русские евреи создают подпольные кружки, сохраняют традицию, стараются соблюдать законы веры. Это было сопряжено с большой опасностью: активистов арестовывали, ссылали, отправляли в лагеря. Люди знали, что они рискуют не только карьерой, но и свободой, а зачастую и жизнью. И все-таки они продолжали свое дело, несмотря на риск. Для меня, как для многих моих сверстников, они были настоящими героями. Хотелось им подражать — а еще больше хотелось как-нибудь помочь российским евреям.
В начале 80-х я учился в ешиве — и, разумеется, продолжал интересоваться тем, что происходит за «железным занавесом». Информация, которая до нас доходила, вселяла надежды: еврейская жизнь возрождалась словно ниоткуда. Да, в подполье, да, несмотря на продолжающиеся репрессии — но возрождалась! Нам рассказывали, что евреи-хасиды — в России, на Украине, в других регионах СССР — опять идут на риск ради сохранения нашей веры, нашей традиции, нашей культуры и духовности. В середине того десятилетия кого-то начали выпускать — я встречался с людьми, слушал их рассказы… Казалось невозможным поверить, что в таких страшных условиях им удавалось сохранить свое еврейство — но я видел живые свидетельства. И еще больше хотелось помочь тем, кто оставался в Советском Союзе!
И вот в 1987 году такая возможность мне представилась. Любавичский Ребе, наш духовный лидер, отправил меня в СССР учить местных евреев Торе и традиции. Конечно, я поехал по туристической визе — как бы посмотреть исторические памятники. А реально с утра до вечера я проводил уроки для евреев! Они все были очень стойкими в вере, соблюдали заповеди, но им очень не хватало знаний по нашей истории и традиции, они нуждались в преподавателях, которые получили еврейское образование.
Эти люди поразили меня даже больше, чем те эмигранты, с которыми я прежде встречался в Америке. Прежде всего тем, что они гораздо больше думали о других, чем о себе. Например, сами они все прошли обрезание, еще когда это не было запрещено, — но они организовывали возможности для обрезания детей своих родных и знакомых, хотя за это их могли отправить в тюрьму. У них были еврейские книги, чтобы учиться, — но они тайно размножали их для других, хотя размножение «нелегальной» литературы в СССР считалось преступлением против государственной безопасности и подлежало суровому наказанию. В СССР не было возможностей для кошерного питания — они буквально переворачивали весь свет, договаривались с мясниками, с поварами, с водителями машин, перевозивших продукты питания, — все только для того, чтобы другие евреи могли соблюдать заповедь кашрута…
В общем, я увидел здесь, в России, образец человека, который ради веры и помощи ближнему готов на все. Обычно люди становятся верующими, чтобы им было легче в жизни; здесь люди приходили в религию, заранее зная, что им будет намного труднее. Но вера была такая искренняя и сильная, что о себе они вообще не думали…
Когда моя первая туристическая виза подошла к концу, я сказал своим ученикам, что они подали мне пример того, как должен себя вести настоящий человек. Я обещаю отныне делать все, чтобы вам здесь, в России, стало лучше, сказал я. Но тут поднялся один молодой парень и сказал: «Все так говорят — но потом возвращаются на Запад и забывают о нас…»
Его слова стали для меня тяжелым укором. Я понял, что, если я действительно хочу помочь русским евреям, мне нужно стать одним из них. И я сам себе пообещал, что, если вдруг представится такая возможность, я ее ни за что не упущу.
Еще несколько раз я приезжал в Россию как «турист», а на самом деле преподаватель — и наконец меня пригласили раввином в синагогу в Марьиной Роще. Тогда это было еще очень старое и ветхое здание. Но я согласился не раздумывая. Я чувствовал, что реально больше получаю от русских евреев, чем могу им дать: я учу их заповедям и традиции, а они меня — стойкости, мужеству, готовности идти на жертвы ради других, искренней бескорыстной дружбе — короче, всем тем замечательным человеческим качествам, которые здесь, в России, найти куда легче, чем в потребительском обществе.
Сердце мое уже тогда было здесь. Я верил, что наша община в России имеет все шансы стать не просто одной из самых сильных и динамичных общин в мире, но и примером для подражания для очень многих. И в приглашении работать и жить в России я видел для себя великий шанс — стать не просто свидетелем этого чуда, но его частью!
Конечно, работать пришлось много — и с людьми, и над собой. Вписаться в новую для себя культуру всегда нелегко. Но это был мой сознательный выбор с самого начала — стать одним из этих людей, которые дали мне так много. И я благодарен всем, кто помог мне и продолжает помогать быть «местным, а не иностранцем в России».
