– Зяблик? – Вуд закатил глаза, пожевал губу, перебирая в мыслях сталкеров, которые у него гостили, вздохнул, покачал головой: – Вроде бы и помню, но чтобы описать его… Нет, не смогу. Он такой… серый, обыкновенный, молчит все время, ходит на цыпочках, все время оглядываясь, словно боится кого-то. Кто он, откуда – хрен его знает. Появляется всегда один, молча ткнет в меню – вот и весь заказ. Если кто из других посетителей явится, сразу уходит, даже не доев… Сейчас я пиво вам принесу, и поговорим!

Вуд грузно поднялся, брюхом зацепив стол, направился к стойке, мы с Полковником переглянулись, я вспомнил о браслетах, которые дал Спрут. Наверное, нужно один предложить Вуду, тогда уже можно не опасаться, что он предаст. Как все-таки паршиво, что нельзя поделиться всеми деталями с Полковником и Алешей, самому все сложно держать в голове, голова распухла и трещала по швам, новые знания давили на глаза, и казалось, что они вот-вот вывалятся.

– Ты бы надел и ему, – Алеша погладил браслет на запястье.

– Не поверишь, только что об этом подумал.

Теперь собрать бы в кучу мысли! А то картинки нет, просто бессмысленные куски мозаики. Итак, что мы имеем? Пророк-Спрут предсказал много смертей, просил их предотвратить. Катастрофа с ним случилась… Когда? Он так говорил, будто участвовал в чем-то и пострадал. Зяблик тоже участвовал и теперь скрывается от сталкеров, подконтрольных Институту. Выходит, были какие-то испытания, которые закончились катастрофой.

Значит, институтские не станут спешить в этот раз, перестрахуются, что дает мне надежду успеть и вторую катастрофу предотвратить. Химик, Химик, во что ты ввязался? Зачем это тебе нужно, почему ты так ссучился? Я заметил, что сжимаю кулак и костяшки пальцев белеют.

Табишеву я позвонил с незарегистрированного номера, который чудом оказался у Вуда, и теперь с надеждой смотрел на телефон, ждал ответ, представляя, как Литвинов понимает, что я его обманул, его люди врываются в номер к Олесе, хватают ее…

Нет, они не успеют. Роман Табишев, где же ты? Я крутнул телефон и остановил его пальцем.

Вуд, насвистывая, возился с пивом, Алеша и Полковник сидели лицом к выходу, чтобы видеть входящих. Я повернулся ко входу спиной, чтобы сталкеры, если они под внушением, на меня не ополчились. Мои попутчики, скорее всего, агрессию не вызовут.

Вуд принес тарелку с колбасой и салом, порезанным крупными кусками, три лепешки, глубокую тарелку, полную арахиса, затем поставил кружку пива напротив каждого из нас, а сам предпочел водку и напротив себя определил графинчик с горькой.

– Заведение дарит вам этот холостяцкий ужин. Извините, с пельменями и макаронами возиться лень.

– Спасибо, – поблагодарил я, отломил хрустящую лепешку, положил на нее кусок душистого сала с прослойкой розового мяса и только сейчас понял, что голоден и готов съесть если не целого колосса, так кабана.

Алеша чуть ли не ронял слюну, но держал лицо, вел себя степенно и начал с пригоршни арахиса. Полковник так вообще не реагировал на еду, развалился на скамье, автомат лежал у него на коленях. Вуд уселся во главе стола, опрокинул в рот рюмку водки, крякнул и зажевал ее куском колбасы.

– Вуд, ты говорил, что не знаешь, где именно НИИ, может, на западе, но скорее на юге, но про группировку Бена Ганна ты должен знать…

Вуд поперхнулся и закашлялся, забрал у меня пиво, чтобы протолкнуть ставшую поперек горла пищу. Алеша принялся хлопать его по спине. Вуд таращил глаза, махал руками и кашлял. Когда успокоился, вытаращился на меня так, словно его глаза выпали из орбит и не встали на место:

– Зачем тебе это отребье? Туда идут те, кем другие брезгуют. Насильники, беспредельщики, рецидивисты. Расскажи лучше про Спрута, что он тебе сказал?

Задать встречный вопрос – лучший способ избежать неприятного ответа.

– Спрут говорил, что мне согласятся помочь только они.

– Ну и повезло тебе! Врагу не пожелаю иметь дела с Ганном, засоси его упырь!

Я продолжил:

– Поначалу мне показалось, что Спрут – просто сумасшедший старик. Но когда он начал говорить о том, чего не может знать… В общем, я удивился. Пока все, что он посоветовал, получается. Следующий его совет – найти Ганна и Зяблика.

Полковник поднял руку, напоминая про браслет, и я приложил палец ко лбу:

– Совсем забыл! У меня есть вещь, которая защитит от чужой воли. Ты очень нам помог, потому предлагаю ее тебе, – я достал браслет из рюкзака, и Вуд без раздумий надел его на запястье. – Но действует он всего три дня – именно столько у нас есть, чтобы попытаться остановить институтских.

Вуд вернул мне пиво и задумался.

– Думал в попутчики напроситься, стариной тряхнуть, да не стану, раз тебе будут помогать эти отморозки, есть у меня с ним счеты, – он скрипнул зубами. – Если Спрут тебе помог, значит, твое дело правое, он не к каждому выходит и не всякому оружие продает.

Насытившись, Алеша затараторил:

– Всегда смеялся со всяких бабок-провидиц, а тут чуть челюсть не потерял. Он как-то узнал, что пришел именно Пригоршня, хотя камер нигде не было. Обзорных точек, дозорных вышек тоже не было, я специально его логово обошел и все обсмотрел.

– Говорю же, кому попало Спрут помогать не будет!

Вуд не знал, откуда у нас оружие, которое мы сложили в одном из номеров-спален, думал, что его одолжил Спрут. Пусть и дальше так думает!

Мы не заметили, как опустошили тарелку, Вуд снова наполнил ее вкуснейшим сочным салом с чесноком и колбасой. Я все ждал известий, и на нервной почве есть хотелось еще больше, Олеся называла это «заедать стресс». Где же ты, Олеся? Что с тобой? Как ужасно, что не могу быть рядом и защитить вас! Если Табишев не справится, придется возвращаться.

Алеша заказал вторую кружку пива, Вуд допил водку и успокоился, подобрел и принялся рассказывать байки из своей жизни:

– Это сейчас я тут, а раньше на предприятии работал, большим отделом заведовал, пока меня не подставили. Так вот, нужна нам была кадровичка, я разместил вакансию, и тут мне приходит письмо с адресом dildo1984, собака и так далее. Сначала я подумал – спам, «клубничка», а дальше прочел «Диляра Довлатова».

Алеша улыбнулся, как и Полковник, а мне было не до смеха. Мне на все плевать, пока я не узнаю, что с семьей. Вуд продолжал:

– Не удержался я, открыл письмо – а оно от живого человека. И никакой «клубнички» и ссылок. Жалко стало женщину, в таком-то возрасте, и не знать главного, посоветовал ей оное слово погуглить и больше с этого ящика резюме не отсылать… Не, вы представляете?

Алеша громко рассмеялся, немного натужно – так из него выходили сомнения, страх, тревога. А меня больше заботили переговоры с Беном Ганном.

– Скажи, Вуд, что за человек этот Бен Ганн? – спросил я, когда он успокоился. – Так звали пирата, который выжил на необитаемом острове.

– Беглый зэк. Была у него группировка, которая занималась грабежом. Причем не просто гоп-стопом, а грабежом с убийствами, жертв у них было под двадцать человек, это не кто попало, а люди с крупными суммами. Два года ловили по Москве Ганна, наконец, одна жертва ушла и заяву настрочила, его и взяли, стали допрашивать. Как менты наши допрашивают, говорить не надо, сам знаешь, тем более, Ганн этот без роду и племени и одного из ментов завалил. Пытали они его, значит, двое суток, но он ничего не рассказал, подельников не сдал, а они ему побег устроили, так вчетвером и ушли в Зону. Ловили их все, в том числе сталкеры, награду за них предлагали солидную, но они окопались где-то и пропали лет на шесть, а потом всплыли, да не вчетвером, а стало их человек десять. Такая история, Пригоршня.

– Невесело выбирать между чокнутыми учеными, которые мечтают покорить мир, и отморозками.

К разговору подключился Полковник:

– Бывшие заключенные, а также те, кто им подражает, «фильтруют базар» и живут по понятиям, нам никто не мешает прикинуться такими же.

– Прикинешься тут, ага, – я покосился на Алешу. – Особенно – он. Ну, вылитый герой песен Круга!

Алеша улыбнулся, обнажив снежно-белые зубы.

– Я могу остаться здесь, присоединюсь позже, когда вы войдете в доверие.

– Нет времени входить в доверие, – отрезал я и обратился к Вуду. – Где искать Бена Ганна?

Вуд воздел очи горе:

– При других обстоятельствах я пообещал бы вам кругленькую сумму за скальп Бена Ганна, но теперь… – Он развел руками, достал ПДА, поставил метку на карте и протянул его мне.

– День-два ходу. На вашем месте я сделал бы крюк и прошел на юг вдоль Периметра, хоть и длиннее путь, но доберетесь быстрее.

– Ты прав, – кивнул я, всматриваясь в экран: логово Бена Ганна находилось на юге, в нескольких километрах от Периметра в Ракове, который сталкеры считали городом-призраком, он то появлялся, то исчезал.

Я перенес метку себе в ПДА. Оказалось, что Раково – никакой не город, а забытая богом деревня.

– Теперь понятно, куда пропал Бен Ганн, когда его все искали: он случайно вляпался в пространственно-временнную аномалию. Поселок Раково – такая аномалия целиком, которая уже несколько лет стабильна. Вот здорово будет, если она среагирует на нас и заработает! Путешествия между мирами в мои планы не входят.

Алеша заметно нервничал – не хотелось ему быть в одной команде с отборными головорезами, все-таки он не сталкер, а скорее интеллигент. Полковник сохранял невозмутимость, а меня волновало другое. Мои мысли метались над неразрешимым вопросом: как там Олеся и справился ли Табишев. Тревога рисовала картины из гангстерских кино со взятием заложников, и одна была страшнее другой. Только бы с Олесей и детьми не сделали ничего плохого! Я так задумался, что не сразу отреагировал на вопрос Полковника, не смущает ли меня, что наши будущие попутчики – асоциальные элементы?

Я криво усмехнулся и попытался сохранить лицо – окружающим незачем знать, какая буря у меня в душе.

– Подумаешь, отморозки! Уж я столько их в Зоне перевидал, и ничего, ладили. Они мужики прямые, не любят, когда химичат, я не химичу, мое дело правое!

– Вижу, Пригоршня, что тебя аж подмывает, но потерпи, куда бежать на ночь глядя? Переночуй по-божески и с рассветом стартуй.

Он прав. Тем более, если Табишев не ответит, мы никуда не пойдем. Я взял телефон и больше не выпускал из рук, он нагрелся и сделался влажным.

– И то верно, уже смеркается. Два часа ничего не решат. Если бездельничаем, значит, пьем-едим от пуза. Вуд, организуешь нам шашлык? И пива еще по кружке!

Похоже, никто ни о чем не догадывался, только Вуд поглядывал с пониманием.

Когда выпивка почти кончилась, телефон принял сообщение и пискнул – я чуть не выронил его из рук и с замирающим сердцем прочитал СМС от Олеси: «Все получилось. Не переживай. Все в надежном месте. Жду вестей». Непослушными пальцами я набрал: «Поцелуй детей. Береги их. Больше не пиши, ухожу с радаров и сам с тобой свяжусь».

Запрокинув голову, я шумно выдохнул. Табишев успел! Они вне опасности! Теперь можно действовать. Мало того, теперь я обязан выиграть, чтобы не только отомстить за Дениса, но и защитить свою семью.

В окно лилась предрассветная серость. Интересно, это туман или небо заволокло тучами? Я выглянул и заметил догорающую над горизонтом зарницу. Просто еще не взошло солнце. Отсюда не видно, но горизонт наверняка уже рдеет румянцем.

Полковник тоже оделся и с укором смотрел на храпящего Алешу. Я встал над ним и заорал во всю глотку:

– Р-р-рота! По-одъем!

Алеша, обнимающий подушку, задергался, забил ногами, как пойманный за уши заяц, распахнул ошалелые глаза, непонимающе на меня уставился.

– Ты что, будильника не слышал?

– Нет, – хрипнул он. – Зачем так орать? Просто растолкали бы, у меня чуткий сон.

– Ага, сон чуткий, но будильник, ревущий, как труба, мы не слышим. Ох, и доставалось бы тебе в армии! Сразу видно: не служил. Растолкали бы… Чтоб тебя поднять, нужно вызывать манипулятор.

– Да встаю уже. Я, вообще-то, сова. Привык спать до обеда и ложиться в три.

Часть оружия мы решили оставить здесь: если отморозки откажутся нам помогать, им можно будет расплатиться с согласившимися. Себе я взял все тот же АК с укороченным стволом, пистолет «беретту», пять патронов к подствольнику. Подумал и решил снайперку пока оставить – ни к чему лишний груз таскать. Возьму ее, когда мы точно на Химика пойдем.

Собрались мы быстро и выдвинулись, пока не рассвело. До Ракова было пятнадцать километров, которые поначалу давались нам легко: мутанты сюда забредали редко, и не самые опасные, аномалий тоже было немного. Правительство перестраховалось и захватило несколько сотен метров «здоровой» земли, где они и вовсе не встречались.

Когда сталкерам нужно было с юга на север, с запада на восток, они всегда шли вдоль Периметра. Вояки этим пользовались и частенько устраивали облавы, ведь каждый третий сталкер в Зоне – без пропуска. Часов в девять утра мы поняли, что выбрали не самый безопасный маршрут – протоптанная тропинка в лесу стала напоминать муравьиную дорожку, где постоянно кто-то шел навстречу, и нам приходилось прятаться, отсиживаться в разрушенных домах.

К обеду мы сообразили, что правильнее было выдвигаться ночью, но поскольку у нас не было времени ждать следующую ночь, мы решили топать напрямую по скучной Зоне Первого круга.

– Десять лет назад не было тут столько людей, – возмущался я, сквозь заросли жердняка прорубаясь к обозначенной на карте асфальтовой дороге. – Кроме мутов, тут еще и всплески…

– Они и контролируют нубье поголовье, – проговорил Алеша, – иначе вообще было бы не протолкнуться… – Он ненадолго замолчал и продолжил: – Вы только подумайте, сколько здесь погибло людей за все время!

Даже в паре километров от Периметра нам встретились три группы. Вели они себя, как и подобает сталкерам-новичкам: сбившись в кучки и ни на миг не опуская стволы, они проверяли пространство вокруг себя гайками и замирали от каждого звука.

Каждый раз, увидев такое, Полковник не мог сдержать негодование:

– У меня бы за такое сразу на «губу» пошли! Руки поотрывать! Они напарников перестреляют, а не мутантов!

В Полковнике просыпался Полковник, он краснел, желваки на шее вздувались, и мне становилось спокойнее, потому что иногда казалось, будто передо мной не человек, а робот.

Мы рассчитывали добраться до места сегодня, но не уложились вовремя, и сумерки застали нас в Солнечногорске недалеко от перевалочного пункта «Баркас». В бункер мы идти не стали, там наверняка уже кто-то есть, решили поискать ночлег в опустевшем Солнечногорске – городе с высотками, супермаркетами и вокзалом.

Неуютно становится, когда идешь по замершему городу с золотыми окнами верхних этажей, а внизу, между домами, в парках и дворах, где молодые вишни и сирень прорастают сквозь детские площадки, уже притаился мрак, сгруппировался и ждет, когда блеснет и погаснет последний луч, чтобы воспрянуть, броситься из-за угла, сбить с ног, вцепиться в горло.

Конечно же, здесь есть мутанты, но они осторожны, привыкли, что гости тут бывают часто и у них всегда есть оружие, потому не спешат нападать, следят за нами из-за черных стекол. То ли кажется, то ли на самом деле за витринами – движение, кто-то сверлит спину недобрым взглядом, и все время хочется почесаться.

Мы миновали торговый центр со стеклянной стеной, а когда обошли его, заметили копошащегося в земле детеныша бюргера. Заметив нас, он заверещал и спрятался в торговом центре, где загомонили взрослые мутанты.

Ночевать нам придется в Солнечногорске. Чтобы предотвратить ночное нападение бюргеров, я дважды выстрелил из подствольника по стеклянным стенам. До чего же красиво разлетаются брызги осколков, подсвеченные пламенем взрыва!

Алеша невольно пригнулся и закрыл уши ладонями. Полковник проговорил:

– Действовать на опережение – это правильно.

Мы отошли от торгового центра метров на двести и решили провести ночь в современной бежевой высотке: найти квартиру с железной дверью, которая закрывается изнутри, и окопаться там. Выбрали не загаженный мутантами подъезд, пыхтя, поднялись на шестой этаж, но там не оказалось квартиры с надежной дверью – все китайские из жести, которые ножиком вскрываются. А вот на восьмом удача нам улыбнулась – мало того, что дверь железная, она к тому же оказалась открытой.

Из Солнечногорска люди не исчезли, просто большая часть из них сошла с ума, когда прокатился изначальный всплеск, и в квартире царил порядок. Если бы не пыль и паутина, можно было бы подумать, что хозяин… точнее, хозяйка, вот-вот вернется.

Это была студия метров сорок квадратных. Несколько бутылок в баре, под пылью не видно, что это за напитки, компьютерный стол с усопшим компом, рядом многофункциональный тренажер со встроенной беговой дорожкой. Чуть ли не треть квартиры занимала роскошная кровать.

Алеша снял рюкзак и прыгнул на кровать, утонув в облаках поднятой пыли.

– Холостяцкое логово, – проговорил он. – Почти как мое, только цвета другие.

Полковник запер дверь, подергал ее, вышел на балкон, осмотрел его, вернулся и отчитался:

– Теоретически можно подняться с улицы, но если кто-то попробует пролезть, придется разбить стекло, и мы проснемся раньше, чем он дотянется до нас.

С балкона открывался вид на озеро, где отражались округлые тучи с розовыми боками, и на железнодорожные пути. Я б здесь жил, если бы не Зона! Симпатичный был городок, где современность соседствует со старыми домишками и роскошными парками…

– Что будем делать, если вдруг всплеск? – спросил Алеша с кровати.

– Сбежим в цоколь, – ответил я. – Здесь всплески слабенькие, не достанут.

– Так хорошо, что есть я отказываюсь, а буду спать прямо здесь, с краю. Все, не кантовать.

Мы с Полковником перекусили и, когда начало темнеть, задернув жалюзи, расположились на ночевку в спальниках на полу.

Проснулся я от того, что меня будто бы кто-то звал. Нет, не звал, – меня тянуло на улицу. Было четкое осознание, что если я не сделаю этого, то пропущу главное событие своей жизни. Я тихонько поднялся, переступил через Полковника и направился к двери, бездумно подергал ручку и поймал себя на мысли, что это сон. Опустил руку, осмотрелся. Меня по-прежнему влекло на улицу так сильно, что хотелось спрыгнуть с балкона, но теперь я понимал, что это – просто кошмар, но – мой кошмар, который нужно попытаться контролировать.

Что не так? Яркий свет фонарей, освещающий железнодорожные пути, далекий звон трамвая и голоса. Свет просачивался сквозь жалюзи, и я неплохо ориентировался. Зов не утихал, но я боролся с ним, а вот с желанием посмотреть, что снаружи, бороться не мог, потому собрался открыть балкон, но вспомнил, что тут – Зона и нужно соблюдать правила. Потому взял АК, осмотрел балкон и только тогда распахнул туда дверь.

По глазам резанул свет далекого прожектора, и я на мгновение ослеп, а когда проморгался, то заметил фигурки, движущиеся к вокзалу. Они были повсюду – и в темноте, и на освещенных пятачках. Люди, бюргеры, несколько норушников и даже упырь тянулись на вокзал, некоторые из них не отбрасывали тени. Попав на платформу, они замирали, обратив лица на север.

Все четче, все безнадежнее утрата. Мир опустел и осиротел, мне нужно к ним, нужно быть с ними, потому что там счастье, там тепло и безопасно. Я попытался открыть металлопластиковое окно, но его заклинило.

Тренькнуло ближе, и на севере появились разноцветные огни приближающегося поезда. Ожидающие его пассажиры оживились. Мне срочно нужно к ним! До двери далеко идти, а потом бежать по лестнице – не успею! Ближе – через окно, а ручку заклинило, проклятье!

С размаху я разбил стекло прикладом и увидел трамвайчик, украшенный новогодними мигающими огоньками, увидел лица пассажиров, все они были счастливы. Громкоговоритель на столбе ожил, разродился «Маршем славянки». Не успею. Подождите меня, не уезжайте!

Я взгромоздился на подоконник, сгруппировался, чтобы прыгнуть, но меня резко рвануло назад. Картинка мигнула, и вот я лежу на спине, а меня по щекам лупит Алеша, в дверном проеме замер Полковник.

Я перехватил руку Алеши:

– Хватит! Вы это видели?

– Морок? Да, – кивнул Алеша и отпустил меня. – Фух, еле успел! Интересно, почему тебя торкнуло, а меня – нет?

Я посмотрел на окровавленные руки, порезанные осколками стекла, и проговорил:

– Спасибо.

Посетила мысль, что Алеша мог и не спасать меня. Сказал бы Литвинову, что прикончил клиента, и дело в шляпе. Значит, он и правда идейный, ему можно доверять.

Звякнул трамвайчик и покатил под грохот марша в неизвестность, я всем сердцем ощутил, как закрываются его двери, отрезая меня от мира, где счастье. Как только он исчез из вида, булькнул, захлебнувшись, громкоговоритель, погасли фонари, и на осиротевший город опустилась предрассветная серость.

– Удивляешь ты меня, Пригоршня, – проговорил Алеша. – Опытный сталкер, и повелся на мистификацию.

– Очень сложно противостоять, – откликнулся я и только сейчас ощутил волнами накатывающий страх.

Несколько секунд назад я как никогда был близок к смерти.

Впереди у нас не самое простое дело. Осталось преодолеть лес, и станет ясно, будет у нас поддержка или нет.

– Что-то мне все меньше нравится идея идти к Ганну. Вуд говорил, что они чуть ли не людоеды, а я среди вас самый молодой. Вдруг их на экзотику потянет?

Я пожал плечами, достал «гематоген», чтобы залечить раны на руках, которые оказались довольно глубокими:

– Мне тоже не по себе, но другого выхода нет. Пока все, что нам посоветовал Спрут, оказалось правдой.