Глава 8
Холден

Xолден прокрутил видео к началу и просмотрел еще раз.

Корабль — уродливая металлическая коробка с притороченными к бортам дополнительными контейнерами — напомнил фургоны американских переселенцев. Это сравнение было недалеко от истины. Судно «Рабиа Балхи», зарегистрированное на капитана Эрика Хана с Паллады, так же возило имущество первопроходцев и их самих. Только вместо лошадей его двигали вперед ядерные реакторы.

Судно снова вошло в ворота, изображение подпрыгнуло, исказилось, и «Балхи» не стало.

— И что ты думаешь? — спросила Моника.

Холден почесал плечо, размышляя над ответом.

— Такая старая лоханка может пропасть там по тысяче причин, — заговорил он. — Нарушение изоляции сердечника, потеря атмосферы, столкновение с космическим мусором. Да что там, может, у них рация поломалась, а они живут себе на новой планете и ждут, пока кто–то их навестит.

— Да, — кивнула Моника, — но только если бы такой случай был один. За последний год сквозь кольца ушло в новые солнечные системы четыреста тридцать семь кораблей, и тринадцать из них просто исчезли. — Пф-ф! — Она растопырила пальцы, изображая взрыв.

Холден подсчитал в уме. Получилось три процента. Во времена его флотской службы руководящие документы допускали полпроцента потерь за счет отказа техники, столкновений с астероидами, саботажа и действий противника. Здесь было в шесть раз больше.

— Хм, — проговорил он, — многовато для кораблей, способных выдержать полтора года пути до Кольца.

— Согласна. Их слишком много. Если бы корабли настолько часто взрывались, никто бы на них не летал.

— Так… — Холден прервался, чтобы заказать в настольном меню еще спиртного. Почувствовал, что ему нужно выпить. — А почему об этом не слышно? Кто их отслеживает?

— Никто! — победоносно заявила Моника. — В том–то все и дело. Никто не отслеживает. Систему через врата покидают тысячи кораблей. Их владельцы — граждане трех разных государств, а кое–кто ни одному правительству не подчиняется. Большая часть их не заполняла никаких полетных планов, просто забросила чемоданы в прыгун, курсирующий между астероидами, и рванула в новый мир.

— Да, когда колонизировали Америку, наверное, тоже так было.

— Ну вот, они улетают поодиночке или горстками, и все надеются оказаться первыми. Только вот что–то их перехватывает. И они исчезают. По крайней мере, некоторые.

— У тебя, — догадался Холден, — уже есть гипотеза?

— Я подозреваю протомолекулу.

Холден вздохнул, двумя руками потер лицо. Перед ним появилась выпивка, и на минуту он сосредоточился на ней. Рот наполнил холод льдинок и кусачая крепость джина. Моника, глядя на него, чуть не подпрыгивала от нетерпения.

— Не может быть, — сказал он. — Протомолекулы больше нет. Убита. Последний ее действующий фрагмент я закинул на Солнце.

— Как знать? Даже если с орудием создания колец покончено, нам известно, что вся конструкция создавалась при помощи протомолекулы. Я читала доклады. Все эти роботы и прочее, что пробудилось на Илосе. Протомолекула атакует нас за то, что мы захватили ее имущество.

— Нет, — возразил Холден, — все было не так. Я, не зная того, таскал за собой часть первоначальной инфекции, которая пыталась связаться с теми, кто ее запустил. И при этом включал разное оборудование. Мы ее вырубили и, знаешь ли, забросили на звезду, чтобы такое больше не повторялось.

— Ты уверен?

Кто–то из поваров суши–бара выкрикнул объявление, и кучка окружавших его посетителей зааплодировала. Холден набрал в грудь воздуха и медленно, сквозь зубы, выдохнул:

— Я предполагаю, что такое невозможно. Ты берешься доказать обратное?

— Я знаю, как ты мог бы доказать, — сказала Моника, и Холден, заглянув ей в лицо, понял, что ради этого момента и был затеян весь разговор. Она походила на подбирающуюся к еде голодную кошку. — Последний, вероятно, сохранившийся образец протомолекулы остался у Фреда Джонсона. Тот, что ты забрал с секретного корабля «Мао–Квиковски».

— Тот… Как ты узнала? — испугался Холден. — И многие ли знают, кроме тебя?

— Я не раскрываю своих источников, но считаю, что этот фрагмент нужно заполучить обратно и попытаться разбудить. Пусть твой призрачный Миллер вернется и проверит, не протомолекула ли заставляет врата губить наши корабли.

В голове у Холдена с грохотом столкнулись варианты ответов: от «Ничего хуже не придумать!» до «Ты хоть сама понимаешь, что предлагаешь?». Через несколько секунд победитель пробился наружу:

— Мне что, заняться вызыванием духов?

— Я бы это так не назвала…

— Нет, — сказал Холден. — Нет, и все.

— Я этого так не оставлю. Раз не хочешь помочь ты…

— Я не отказываюсь помочь. Я только сказал, что не собираюсь общаться с клочком убийственной дряни чужаков в надежде, что она примется рассказывать мне байки старого копа. Эту дрянь ворошить не будем. Оставим ее в покое.

Моника с интересом разглядывала Холдена. Не знай он ее так хорошо, не заметил бы обиды и разочарования.

— Тогда как же мы поступим? — спросила она.

— Знаешь старую шутку про стук копыт?

— Не припомню.

— Долго рассказывать, но суть состоит в том, что, заслышав вдали стук копыт, разумнее предположить, что это лошади, а нс зебры. А ты сразу заподозрила единорога.

— Так что ты хотел сказать?

— Что, прежде чем открывать охоту на единорога, стоит поискать лошадь или хотя бы зебру.

Появление новой интригующей тайны не отменяло ежедневных обязанностей Холдена, но дало ему повод занять мысли и отвлечься от тоски по Наоми. И по Амосу, и по Алексу. Но прежде всего — по Наоми. Пробираясь по обнажившемуся ребру «Роси» с плазменной горелкой в руке и разыскивая трещины, он прикидывал, куда могли направляться пропавшие суда. Моника верно подметила: их было слишком много для случайных аварий. Хватало и других объяснений, не требующих привлекать единорога–протомолекулу. Однако Холден с тех пор, как познакомился с детективом Миллером, перестал верить в случайные совпадении. А среди прочих серьезных событий числились атаки АВП на владения внутренних планет. И даже па саму Землю.

Радикальная фракция АВП наотрез отвергала колонизацию. И вот — стали бесследно исчезать корабли снабжения переселенцев. Кроме того, станция «Медина» — в девичестве корабль «Бегемот», а еще раньше «Наву» — была ступицей всех колец–ворот и контролировалась исключительно АВП. Сюжет складывался правдоподобный, хотя доказательства и отсутствовали.

Согласно этому сюжету, пиратские корабли брали суда на абордаж, забирали груз, а колонистов… вышвыривали за борт? Мерзко, конечно, но люди вытворяли друг с другом вещи и похуже. Но тогда оставались бы трофеи. Захватить судно и сделать так, чтобы оно исчезло? Для этого надо было сменить опознавательный код. Тот факт, что «Росинант» больше не назывался «Тахи», свидетельствовал — АВП такое умеет.

— Сакаи, — позвал Холден, открыв приватный канал связи с главным инженером. — Хо, ты здесь?

«Проблемы?»

Тон, которым он это сказал, подразумевал: попробуй только пожаловаться! Холден привык и не обижался. Сакаи по умолчанию пребывал в раздраженном состоянии.

— Скорее, загадки.

«Терпеть не могу загадок», — буркнул Сакаи.

— Предположим, кто–то похищает корабли и меняет на них опознавательные коды. Как бы ты стал искать эти корабли?

Минуту инженер задумчиво сопел.

«Я бы искал не пропавшие, — прозвучал ответ, — а новые, невесть откуда взявшиеся».

— Да, верно. Именно так. Спасибо!

Задержавшись у треснувшего стыка корпуса и одного из ребер, Холден начал обрабатывать его горелкой. Щиток перед лицом затемнился, превратив мир в сплошную черноту с единственным голубым огоньком. За работой Холден соображал, как вычислить возникшие словно по волшебству новые корабли. Неплохо бы начать с выложенного в открытый доступ реестра, по, если разбираться с ним вручную, закопаешься с головой. Будь здесь Наоми, она бы, конечно, написала программу и за десять минут с ручного терминала нашла все, что нужно. Холден, увы, в этом деле ей в подметки не годился, но Фред держал на жаловании программистов, и если он…

«А почему ты спросил?» — поинтересовался Сакаи.

Он молчал так долго, что Холден не сразу вспомнил, о чем шла речь.

— Ты о том, зачем мне искать пропавшие корабли?

«Угу».

— Их ищет моя приятельница, она журналистка. Я обещал ей помочь. Вот и ломаю голову, как это сделать.

«Стюарт, — проговорил Сакаи, скорее не спрашивая, а утверждая. — Слышал я, что она на станции».

— Да, моя давняя подружка Моника. То есть я-то считаю, что она ищет черную кошку в темной комнате, но помочь обещал. К тому же какое–никакое занятие — все лучше, чем страдать и жалеть себя в одиночестве.

«Так–так, — протянул Сакаи и после долгой паузы добавил: — Значит, все пока не настолько ужасно, чтобы ты поверил в черную кошку?»

На домашнем экране замигал огонек видеосообщения. Как Холден ни твердил себе, что это наверняка не Наоми, все же, когда увидел круглое лицо Алекса, испытал сокрушительное разочарование.

«Привет, босс, — поздоровался пилот. — Я это… отчитаться о своей встрече с бывшей и о примирении со слезами на глазах… Короче говоря, ничего не вышло. Может, мне следовало получше подготовиться. Но я еще до отлета собираюсь повидаться с Бобби — это луч света. Как там мой красавчик? Все там начистили и подкрасили к моему возвращению? Будет возможность, еще свяжусь. Камал, конец связи».

Холден едва не начал ответ с расспросов о бывшей жене, но поселившийся у него в голове голос Наоми предупредил: «Не суй нос, куда не надо», — и он вместо этого записал: «Спасибо, что объявился. Передай Бобби наилучшие пожелания. „Роси“ еще не один месяц чинить, так что можешь не торопиться».

Минуту он придумывал, что бы еще добавить, потом стер пустые секунды и отправил сообщение. Странно: человек может стать для тебя очень важным, и все же, если не дышишь с ним одним воздухом, сказать ему нечего. Будь Алекс рядом, они говорили бы о корабле, о других двоих из команды, о работе. Но, когда команда врозь, а «Роси» на приколе, любая тема для разговоров кажется вторжением в личные границы. Мысли об этом вели по долгой и темной дороге к горькому одиночеству, потому Холден решил пока заняться расследованием.

Он немного жалел, что не обзавелся шляпой.

— Опять ты? — встретил его Фред, когда Холден вместе с кем–то из мелких служащих просочился к нему в кабинет. — Понимаю, кофе у меня хорош, но…

Холден прихватил стул и устроился рядом, пока Фред возился с кофейной машиной.

— Знаешь, Моника Стюарт на Тихо.

— Да уж… Думаешь, мне не доложили, что на станцию прибыла такая особа?

— Не думаю, — признался Холден. — А знаешь, зачем она здесь?

Кофеварка зашипела, комнату наполнил сочный горьковатый запах. Дожидаясь кофе, Фред склонился над столом и отстучал команду терминалу.

— Что–то с пропавшими кораблями, да? Так считает наша разведка.

— А твои люди этим совсем не занимались?

— Честно? Нет. Слухи доходили, но у нас и так дел по горло. Все корабли с рабочим эпштейновским движком прут к кольцам. Нам хватает забот, чтобы они не столкнулись на подходе. Идут они большей частью в неразведанные системы, где нет других кораблей и станций. От некоторых потом нет вестей — иного, в общем, и ожидать не приходится.

Холден с благодарностью принял у Фреда чашку, кивнул и сделал первый глоток. Кофе его не разочаровал.

— Это я понимаю, — сказал Холден, — и считаю гипотезу Моники маловероятной, но, если мы не найдем другого объяснения, она выдаст на публику именно ее.

— У нее уже и гипотеза есть?

— Она считает, что виновата протомолекула. Первое доказательство — разгуливающие по Илосу роботы и прочая техника.

— Ты мне говорил, что такое не повторится, — нахмурился над своей чашкой Фред. И продолжил, сдувая парок, так что облачко отлетало от губ, словно дыхание дракона: — Что, Миллер вернулся?

— Нет, не возвращался. Насколько мне известно, нигде в мире не осталось активной культуры протомолекулы. Однако…

— Однако у меня есть полученная от тебя неактивная.

— Верно, и Моника откуда–то об этом прознала.

Фред нахмурился еще больше.

— Где–то у меня утечка.

— Да, наверняка, но меня не это беспокоит.

Фред поднял брови в безмолвном вопросе.

— Моника, — продолжал Холден, — выдумала, что нам надо достать эту слизь и использовать вместо блюдечка для связи с духом Миллера.

— Вот уж глупость! — удивился Фред.

— Тоже так считаешь? Вот я и подумал, что надо перебрать все другие возможности, прежде чем заваривать кашу с этим вирусом.

— Причем заваривать не в первый раз. — В словах Фреда почти не было сарказма. — У тебя есть альтернативные идеи?

— Есть, — кивнул Холден, — но тебе они не понравятся.

— Если нужна анестезия, у меня и бурбон найдется.

— Возможно, и до анестезии дойдет, — улыбнулся Холден и, выигрывая время, допил кофе.

Как ни постарел за эти годы Фред, Холден его все же побаивался. Ему трудно было затрагивать темы, способные разозлить Джонсона.

— Еще? — предложил Фред, кивнув на пустую чашку.

Холден помотал головой.

— Есть экстремисты АВП — ты мне о них рассказывал, — начал он.

— Не думаю…

— Они уже нанесли по меньшей мере два удара. Один по марсианскому предприятию, другой — по Земле.

— И оба неудачные.

— Возможно, — сказал Холден, — но мы исходим из того, что их цели нам известны, а это ненадежное предположение. Возможно, взрыв на большом участке марсианской верфи и ракеты земного патруля, выпущенные по древнему грузовику, — для них победа?

— Да, — нехотя кивнул Фред, — такое возможно.

— Но Марс и Земля — только две стороны треугольника. Если радикалы боятся, что внутренние планеты по мере освоения новых миров забросят Пояс, то и колонисты для них. проблема.

— Согласен.

— Так разве не могли радикалы АВП в дополнение к взрывам на внутренних планетах захватить в целях устрашения несколько кораблей переселенцев?

— Ну, — медленно, словно на ходу обдумывая ответ, заговорил Фред, — место уж больно неподходящее.

— Ты о том, что все происходит за воротами?

— Именно, — подтвердил Фред. — Если б те корабли расстреляли при проходе через Пояс, это было бы одно. Но по ту сторону колец? У кого есть туда доступ? Или ты подозреваешь саботаж на борту? Или мины очень замедленного действия?

— Есть третий вариант, — заметил Холден.

— Нет, невозможно, — отрезал Фред, предугадав ход его мыслей.

— Послушай, Фред. Я понимаю, ты и думать не хочешь, что кто–то на «Медине» работает против тебя. Возможно, подчищает отчеты. Или отключает датчики, когда надо что–то скрыть. Я понимаю, почему это так трудно проглотить.

— «Медина» — основа наших долговременных планов, — проскрежетал Фред. — Там работают мои лучшие, самые верные люди. Если там действует пятая колонна радикалов, значит, мне вообще некому доверять. С тем же успехом мне можно уходить в отставку.

— На «Медине» несколько тысяч человек. Разве ты каждого знаешь лично?

— Не знаю, но управляют станцией мои люди. Самые верные. То, что ты описал, никак не может случиться без их ведома и содействия.

— Жуткая мысль.

— Это значило бы, что «Медина» мне не принадлежит, — заключил Фред. — Что самая жестокая, твердолобая, фанатичная фракция нашего Альянса держит за горло всю Галактику.

— И как же, — спросил Холден, — нам это проверить?

Фред откинулся в кресле, вздохнул и грустно улыбнулся Холдену.

— Знаешь, что я думаю? По–моему, ты затосковал в одиночестве и ищешь себе развлечений. Не вздумай от нечего делать рушить организацию, которую я собирал всю жизнь.

— Но суда–то пропадают! Пусть не «Медина», но кто–то их перехватывает. Нельзя же об этом забыть и надеяться, что все обойдется.

— Займись своим кораблем, Джим. Займись им и собирай команду. Пропавшие суда — не твоя забота.

— Спасибо за кофе, — сказал Холден, вставая.

— Ты это дело не бросишь, а?

— А ты как думаешь?

— Я, — объявил Фред, — думаю, что за все, что ты у меня поломаешь, придется платить.

— Учту, — согласился Холден. — Обещаю держать тебя в курсе.

В дверях кабинета ему привиделся Миллер и с усмешкой напомнил: «Будь уверен, если никто не хочет знать ответа, значит, вопрос по–настоящему интересный».