Глава 17
Алекс

Алекс провел в учебке на Гекате большую часть периода подготовки, и возвращение туда вызывало у него странное чувство. Тому было две причины. К переменам он уже привык на Марсе — там тоже исчезли старые бары, открылись новые рестораны, заброшенные площадки для гандбола превратились в административные здания… Но в коридорах, по которым он ехал сейчас на карте, его поразило другое — молодость каждого встречного. Кадеты слонялись перед баром — прежде здесь под вывеской «Стальной кактус» готовили на гриле мексиканские блюда, а теперь продавали миски с тайской едой навынос. Эти задирающие нос и выпячивающие грудь ребята походили на участников карнавала. На экранах гоняли рекламу оружия и церквей, сервиса для холостяков — в расчете на туристов и командировочных — и страховых полисов для оставшихся дома родных. Все эти предложения сулили надежность и комфорт в ненадежном мире. Алекс помнил такую же рекламу. За несколько десятков лет стиль изменился, но питалась она теми же потребностями и подспудными страхами.

Алекс в свое время носил ту же форму и так же шутил. Или похоже. Он так же со смесью страха и надежды гадал, случится ли ему после выпуска попасть в бой. И старался казаться круче, чем был, в расчете на то, что настоящая крутизна придет со временем. Он помнил, каким серьезным все представлялось им тогда. Как в тот раз, когда Престон спьяну затеял драку с Грегори, и Алекс в нее вмешался, и всех сцапала военная полиция — и были уверены, что их карьере пришел конец. Или когда Андре Говард попался на мошенничестве и с позором отправился в отставку. Им это казалось чем–то вроде смерти. Сейчас Алекс видел перед собой ребятишек, задиристых и глупых. Детей. И он сам был здесь ребенком, и свои решения принимал не от большого ума. Примерно в этом возрасте он женился на Талиссе. Они все распланировали: как он отслужит срок и вернется домой. Те планы составляли вот такие ребята. Если так взглянуть, становится понятно, что ничего не вышло.

Была и вторая причина удивляться — все здесь знали его в лицо.

Алекс остановился у чайной под названием «Шик», помнившей времена его службы. Голубой с золотом навес накрывал стеклянную дверь легкой тенью. На окнах в стиле ар–нуво виднелись блеклые, под старину, французские надписи. Владелец взывал к представлениям о старом парижском кафе, сложившимся у людей, для которых Франция была незнакомой планетой. Как ни странно, передать ощущение старины прекрасно удалось.

Внутри теснилась дюжина столиков, накрытых настоящими льняными скатертями. В воздухе висел густой запах местной «кавы» — с миндалем, корицей и сахаром. У капитана Холдена был пунктик насчет кофе, и Алекс пожалел, что тот сейчас на Тихо и не может порадоваться этому запаху. Додумать мысль ему не дал Фермин, который вскочил с места и обнял его.

— Алекс, — вскричал Фермин. — Боже мой, да ты растолстел!

— Нет, — сказал Алекс, обняв его в ответ и отстранившись. — Не я, а ты.

— А, — покивал старый друг. — Конечно, растолстел я! Забыл. Садись.

Молодой, лет восемнадцати, официант выглянул из кухни и удивленно заморгал. Его улыбка изображала привычную вежливость, но Алекс слышал, как взволнованно он затараторил, спрятавшись за дверью. Алекс решил по возможности не смущаться.

— Спасибо тебе, — начал он. — Не хотелось мне быть таким парнем, который где–то пропадает до тех пор, пока ему что–то не понадобится…

— И тем не менее, — усмехнулся Фермин. Годы выбелили короткую щетину у него на голове и сделали тяжелым подбородок. Алексу все мерещилось, что, если посмотреть краем глаза, можно углядеть спрятанного за маской остролицего парня, его бывшего сослуживца. Тот парень почти открылся в жесте, которым Фермин отмахнулся от извинений: — Пустое, счастлив помочь другу.

Официант, кланяясь, показался из кухни. В его руках исходила паром широкая чашка. Он застенчиво поставил ее перед Алексом.

— Заведение угощает, — пояснил он. — Для вас, мистер Камал.

— А, — отозвался Алекс, — спасибо.

Парень еще раз поклонился и отступил. Алекс неловко хихикнул, а Фермин ухмыльнулся.

— Брось, мог бы уже привыкнуть! Ты же Алекс Камал, первый пилот, побывавший за Кольцом.

— Нет, только первый из выживших.

— Без разницы.

— И я туда вовсе не собирался, — упорствовал Алекс. — Если бы в меня не стреляли…

— Думаешь, от этого история становится менее романтичной?

Алекс подул на чай и сделал глоток. С медом, кардамоном и еще чем–то незнакомым.

— В том рейсе всего хватало, — протянул он, — только не романтики. К тому же обычно у меня рядом капитан, отвлекает внимание на себя.

— Может, в других местах и так. Но здесь ты местный. Свой парень, добившийся успеха в большом мире.

— А я добился?

Фермин развел руками, охватив одним жестом чайную и коридор за ней, базу Геката и весь Марс.

— Я вот так отсюда и не вылезал. Дослужился до главстаршины. Два развода, парень в Верхнем университете, звонит два раза в год, когда ему нужны деньги.

— Зато, ручаюсь, в тебя реже стреляли. Это не так увлекательно, как кажется.

— Наверное, не так, — согласился Фермин. — Трава всегда зеленее…

Час или около того оба пили чай, заедая миндальным печеньем — в молодости они съели бы больше. Фермин наскоро рассказал о полудюжине общих знакомых. Чай был хорош, Фермин — весел и добродушен. Трудно сказать, чем объяснялась напавшая на Алекса меланхолия. Когда они собрались уходить, молоденький официант отказался от денег, сказав: «За счет заведения».

На пропускном пункте базы Фермин прошел фейс–контроль. Опознав его, часовые проверили, нет ли у Алекса оружия и контрабанды, и выдали ему гостевой пропуск. Все заняло не больше пяти минут, причем проделано было неторопливо. Алекс вслед за Фермином ступил на движущуюся ленту и, опершись на перила, двинулся в глубь горы Олимп.

— Так что он за человек? — заговорил Алекс.

— Командор Дуарте? Он тебе понравится. Он всем нравится. Он уже десять лет адъютант адмирала Лонг.

— Она еще не в отставке?

— Она умрет на рабочем месте. — В голосе Фермина сквозила злость, прикрытая улыбкой.

— Спасибо, что ты все устроил.

— Мне было не трудно. Дуарте рвался с тобой познакомиться.

— Да ну?

— А что удивительного? Ты — пилот «Росинанта». Знаменитость.

Кабинет Уинстона Дуарте был простым и удобным. Рабочий стол из обычного прессованного поликарбоната, чуть больше, чем у дежурной в вестибюле. На настенном экране спокойная полуабстрактная картина с перетекающими тонами коричневого и сепии пробуждала воспоминания об осенней листве и в равной мере о математических выкладках. Единственной роскошью здесь была полка — кажется, с настоящими печатными книгами по военной стратегии. Сам Дуарте вписывался в обстановку, будто его создали для нее. На полголовы ниже Алекса, с рябыми от угрей щеками и теплыми карими глазами, сама вежливость и компетентность. Обменявшись с гостем рукопожатием, командор не вернулся за стол, а сел рядом с Алексом.

— Должен сказать, я несколько удивлен вашим визитом, — начал он. — С АВП у меня самые формальные отношения.

— «Роси» — не АВП.

Дуарте чуть шевельнул бровью.

— Правда?

— Мы, скорее, свободные подрядчики. Принимаем работу от АВП, но бывало, и Земля платила по нашим счетам. И частные компании, если нас устраивали условия.

— Принимаю поправку. Тем не менее я польщен. Чем могу помочь, мистер Камал?

Прежде всего, зовите меня Алекс. Я здесь не официально. В смысле, я сейчас в отпуске. Вернулся повидать старые места, встретился со старыми знакомыми, которым нужна кое–какая помощь, а потом одно потянуло за собой другое…

— И привело ко мне, — закончил Дуарте и неожиданно тепло улыбнулся. — Я считаю, что мне повезло. Что волнует ваших друзей?

— Пропавшие корабли.

Дуарте замер, хотя его улыбка осталась на месте. На миг показалось, что человек превратился в статую. Но вот он снова шевельнулся, откинулся в кресле с преувеличенной, резанувшей глаз небрежностью.

— Ничего не знаю о пропавших кораблях. А должен знать?

Алекс обхватил руками колено.

— Моя знакомая — десантница. Ну, теперь уже бывшая. Она немножко покопала черный рынок.

— Журналистка?

— Патриотка Марса, — поправил Алекс. — Она не хочет шума, и я тоже. Но то, на что она наткнулась, ее насторожило.

— Например?

Алекс поднял палец.

— Сейчас дойду и до этого. Дело в том, что она не флотская. На нашей стороне у нее нет друзей и связей. Так что она просила порасспрашивать меня, и когда я начал…

— Главстаршина Белтран послал вас ко мне, — кивнул Дуарте. — Понятно.

— Он допустил ошибку?

Дуарте долго молчал, устремив спокойный взгляд в пустоту. Алекс заерзал. Подобные разговоры не входили в его обычные обязанности, и он не знал, справляется или заваливает работу.

— Нет, он не ошибся, — вздохнул Дуарте.

— Значит… вы тоже заметили. Так?

Дуарте встал и подошел к двери. Не коснулся ее, только посмотрел и чуть наклонил голову.

— Об этом мы говорить не будем. Я не уполномочен.

— Я уважаю вашу преданность долгу, — сказал Алекс, — и не прошу никого выдавать. Просто у меня есть информация, и я предполагаю, что у вас тоже. Я расскажу то, что считаю возможным, и вы не больше того. Не исключено, что нам обоим это окажется полезным.

— Идет расследование.

— Я не возражаю, чтобы вы поделились тем, что узнаете от меня, — сказал Алекс. — И вероятно, лучше и вам дать мне такое же разрешение.

Дуарте размышлял, поджав губы.

— Хорошо. Что вам известно?

— Накладки при инвентаризации. Кое–где появляется имущество, которое числится утраченным или уничтоженным. Оружие… Медицинское оборудование…

— И корабли?

— Да, — сказал Алекс, — и корабли.

— Хоть одно название.

— «Апалала».

Дуарте сник. Он вернулся за стол и утонул в кресле, но заговорил свободнее, словно Алекс прошел испытание. Наигранная сердечность, с которой началась их встреча, свалилась с него, как маска.

— Его я тоже искал, — признал Дуарте.

— И что, нашли?

— Не знаю. Не уверен. У нас не хватает людей — вам это известно?

— Люди разлетаются по новым планетам.

— Инвентаризация затягивается. Думаю, не во всех нестыковках люди признаются. Я пытался убедить адмирала, что мы столкнулись с проблемой, но она либо не поняла, либо…

— Либо?..

Дуарте оставил мысль незаконченной.

— В атаках тоже прослеживается закономерность. Не исключено, что они связаны с политикой, но могут быть просто пиратскими налетами. Вы слышали об атаке на Каллисто?

— Слышал.

— Что–нибудь конкретно об этом знаете?

— Нет.

Дуарте разочарованно сжал челюсти.

— Что–то в ней меня беспокоит, но я не могу понять что. Точный расчет времени, отличная координация — и для чего? Чтобы ограбить верфь?

— Что они похитили?

Дуарте метнул на Алекса короткий взгляд и невесело улыбнулся.

— Не знаю. Никто не знает. И, думаю, не узнает, потому что не удалось даже выяснить, что там было. Да, дела плохи.

Алекс поморщился.

— Вы хотите сказать, что военный флот Марса не знает, где находятся его собственные корабли?

— Я хочу сказать, что контроль за снабжением, кораблями и грузами практически отсутствует. Мы не знаем, что пропало, — потому что просто не знаем. И я хочу сказать, что командование так озабочено сохранением лица перед Землей и АВП, что предпочитает все замять.

— Замести под ковер…

— Замести под ковер, — повторил Дуарте. — Как раз сейчас премьер–министр Смит направляется к Луне для встречи с генеральным секретарем ООН и там станет клясться, что все прекрасно, — именно потому, что это не правда. Будь я преступником и воротилой черного рынка, решил бы, что наступило вечное рождество.

Алекс пробормотал что–то нецензурное. Дуарте открыл ящик стола, достал бумажную карточку и серебряное перо. Быстро написав что–то, он толкнул листок к Алексу. Четкий разборчивый почерк: «Каарло Гендерсон–Чарльз» — и адрес в расположении базы. Сам факт, что он написал это от руки, не доверяясь электронике, говорил о повышенной осторожности — или о паранойе. Алекс не знал, о чем именно.

— Раз уж вы здесь, советую поговорить с Каарло. Он — старший программист и работал над программой координации баз данных. Он первым обратил мое внимание на проблему. Если вы поставите конкретные вопросы, возможно, он сумеет ответить. Или подскажет, где искать ответы.

— А он станет мне помогать?

— Возможно, — кивнул Дуарте. — Я стал.

— Вы могли бы ему… посоветовать?

— Нет, — с той же грустной улыбкой возразил Дуарте, — я никому ничего не приказываю в отношениях с вами. Не обижайтесь, но вы теперь не во флоте служите. Все наши отношения ограничиваются рамками расследования, которое я веду. И я подробно доложу о нашей встрече адмиралу.

— Прикроете задницу?

— Да, черт возьми! — ответил Дуарте. — И вам советую.

— Есть, сэр, — отчеканил Алекс.

Фермин дождался его в приемной и проводил к движущейся дорожке, которая вела на восток, в расположение базы. У Алекса слегка кружилась голова, словно он слишком много времени провел при недостатке кислорода. Флот всегда представлялся ему неизменным. Постоянным. Могли измениться его отношения с флотом. Он улетал, он уходил, но все это были перемены в нем. Его смертная жизнь была хрупкой и непостоянной. Мысль, что хрупок сам флот, что правительство Марса может пошатнуться или рухнуть, была неправдоподобна, как мысль о погасшем Солнце. Если ненадежен флот, что же тогда прочно?

Как видно, ничего.

Нора Каарло Гендерсона–Чарльза оказалась одной из сотен таких же простых спартанских квартир. От других оливкового цвета дверей эта отличалась только номером. В ящике для зелени была лишь сухая почва. Алекс позвонил. Потом постучал, и дверь подалась под кулаком. Кто–то тихо и сердито бормотал. Нет, не человек — шумел включенный на режим интенсивной очистки воздушный фильтр. Слабо потянуло порохом и, кажется, ржавчиной.

Труп на кухонном столе был одет в форменный джемпер. Кровь собралась лужей под стулом, забрызгала стену и потолок. Пистолет остался в бессильно повисшей руке. Алекс захлебнулся смешком недоверчивого отчаяния. Потом он достал ручной терминал и вызвал военную полицию.

— И что дальше? — спросила Бобби.

— А как ты думаешь? Прибыла полиция.

Вестибюль отеля был отделан багрянцем и золотом. Рядом с кушеткой журчал и булькал изливающийся из стены фонтанчик, создававший подобие уединения вдвоем. Алекс посасывал джин с тоником, алкоголь чуть щипал ему язык. Бобби прижимала кулак к губам и морщилась. С учетом того, что совсем недавно ее пытали и чуть не убили, она выглядела неплохо, но слишком хрупкой для прежней Бобби. О пулевом ранении напоминала небольшая выпуклость повязки на левом боку — и только.

— Тебя допрашивали, — почти без вопросительной интонации сказала она.

— Часов восемь. Однако Дуарте обеспечил мне прочное алиби, потому я и на свободе.

— Хоть что–то. А твой друг? Фермин?

— Кажется, его терминал отключен от сети. Не знаю, убийца ли он, или убит, или… Что угодно может быть. Ничего я не знаю. — Алекс сделал еще глоток, побольше. — Сыщик из меня никакой.

— Из меня немногим лучше, — вздохнула Бобби. — Только и умею, что трясти деревья и смотреть, что с них надает. Пока я уверена в одном: что–то происходит.

— И такое, что за это убивают, — дополнил Алекс.

— А раз следствием занялась военная полиция, материалы закопают, как ядерные отходы. Я больше ни черта не смогу сделать.

— Игра в сыщика–любителя, похоже, кончается, — согласился Алекс. — То есть я бы мог еще поспрашивать…

— Ты уже сделал более чем достаточно, — возразила Бобби. — Зря я вообще тебя втянула. Просто не хотелось бы разочаровывать старушку.

— Это я понимаю. Да и мне хотелось бы понять, что происходит.

— Мне тоже.

Алекс допил джин, льдинки звякнули о зубы. В животе расходилось приятное тепло. Он поднял глаза па Бобби и встретил ее взгляд.

— Знаешь, — медленно проговорил он, — если здесь все закроют, это не значит, что все закроют везде.

Бобби заморгала. Пожала плечами, но глаза у нее блеснули.

— Ты про тот захудалый астероид, о котором спрашивал Холден?

— У тебя есть корабль. Здесь нам делать нечего, — сказал Алекс. — Но кое–что мы, кажется, еще можем.

— К тому же, если в нас будут стрелять и там, мы увидим стрелка издали, — радостно оживилась Бобби — если только Алексу, вдохновленному алкоголем и перспективой снова оказаться в пилотском кресле, не почудилась эта радость.

— Слетаем, — сказал он. — Посмотрим. Может, там и нет ничего.