Глава 17
Чужой город

Наверху опять раздались выстрелы. Но через минуту снова воцарилась тишина, Георгий Иванович приоткрыл створку и осветил фонариком длинный коридор с множеством дверей с обеих сторон.

– У-у-у, пойди найди тут ножичек. – Словами из какого-то мультика, виденного им еще в детстве, констатировал объем предстоящей работы Штольц. Девственная пыль, устилающая пол ковром, свидетельствовала о том, что с момента катастрофы в этих помещениях никто не бывал. Справа в небольшой комнатке за мертвым пультом видеонаблюдения нашел покой охранник. Его скелет в полуистлевшей полицейской форме лежал в кресле, укоризненно уставившись пустыми глазницами на непрошеного гостя. Зачем он оставался на посту? Может быть, думал пересидеть в подвале, но катастрофа оказалась настолько глобальной, что нормальному человеку поначалу и не поверить, не вообразить.

– Прошу прощения, – резидент зашел в комнату охраны и, стараясь не зацепить неосторожным движением кресло, обошел его. Не сказать, что он был суеверным, просто уважал покой мертвых, а целью его был небольшой стол возле дальней стены. Трезво рассудил, что прочесывать весь склад будет очень долго – проще найти записи: «Должны же на складе вестись учетные записи?» Переворошив все полки, и ничего не найдя, Штольц сокрушенно посмотрел на хозяина комнаты.

– Не помог ты мне, братец. Придется методично… или методом «научного тыка», эмпирическим путем, так сказать.

Георгий Иванович вышел в коридор.

– Вряд ли тяжелые мешки утащили далеко от выхода… хотя, у этого вопроса может быть своя логика. – Толкнув ближайшую дверь, он осветил стеллажи с множеством коробок. Так, переходя от двери к двери и открывая их по очереди, он методично осматривал все подряд. Везде одни и те же коробки с изъятыми уликами. Многозначная нумерация на них, нанесенная маркером, не давала никакой зацепки. И вот, наконец, где-то в середине пути к дальней стене, он очутился перед укрепленной стальной дверью, с врезным замком.

– Вот это уже на что-то похоже. Ключ, скорее всего, у охранника, – недолго думая, он вернулся в первую комнату.

– Извини, брат, придется тебя все-таки потревожить.

Перевернув мумию, Штольц нашел на поясе пристегнутые ключи. Пришлось повозиться, чтобы открыть заржавевший карабин, но после некоторых усилий они оказались у резидента, правда, скелет не выдержал обыска и окончательно развалился.

– Прошу прощения, – еще раз извинился Штольц. Ему действительно было неуютно от содеянного, но дело превыше всего. Вернувшись к двери, он вставил подходящий ключ из связки в замочную скважину и со скрежетом провернул давно не смазывавшийся замок.

Открыв нараспашку дверь, он, высоко подняв фонарик, осветил комнату. Да, это было то самое место. Здесь, лежащее на стеллажах, хранилось изъятое оружие и боеприпасы. Завернутое в целлофан и помеченное бирками, оно являлось, на сегодняшний момент, ценнейшим кладом. А вдали, у самой стены, аккуратно сложенные в штабель и накрытые сверху брезентом, покоились искомые мешки.

Наверху опять раздались выстрелы. Штольц выскочил из оружейного склада и, поправляя автомат, побежал наверх. В большой комнате бойцы отодвигали столы, освобождая выход.

– Такси подано! У тебя что?

– Нашел.

По площадке внутреннего дворика, раздвигая бронированным корпусом трухлявые автомобили, грозно ворочая башней и басовито постреливая из КПВТ, медленно полз «бардачок». Подобравшись поближе к складу, он прикрыл своим корпусом дверь и, развернув башню, дал длинную очередь по окнам основного корпуса. Крупные гильзы четырнадцатого калибра заскакали по броне стального монстра.

– Так, ребятки, пошли.

Отодвинув разодранный когтями металлический шкаф, бойцы выскочили наружу, прикрывая вынос «трехсотого». Командир и Штольц, стоя в дверях склада и крутя головой, пытались выловить малейшее движение в окнах напротив.

В брюхе машины откинулся люк, и из него потянулись руки, втаскивая раненого внутрь.

Игорь высунулся было наружу, две фигуры виднелись возле здания. И судя по энергичным движениям подскочивших к броневику бойцов, это никак не могли быть аналитики, скорее шталкеры. Значит, Георгий Иванович Штольц все еще там?

Казалось, вой раздался со всех сторон. Он рвал барабанные перепонки, раздирал нервную систему, как бумагу, прижимая тело к грешной земле. Присев от неожиданности, Штольц пропустил прыжок первого мента. Казалось, тот просто появился на башне броневичка, вцепившись сильными лапами в пулемет, пытаясь вырвать его из креплений. И сразу за ним сверху стали прыгать еще, и еще, и еще… сыпались из окон и с крыши целыми десятками. Два бойца, стоявшие ближе к складу, были разорваны практически мгновенно, не успев сделать ни одного выстрела. Рядом со Штольцем, громко гремя каской об асфальт, покатилась голова одного из них, громко шмякнулась об стену снайперская винтовка. Чип, разрядив дробовик в материализовавшуюся перед ним жуткую клыкастую морду, рыбкой нырнул в открытый люк, перед которым стоял, помогая погрузке раненого, и захлопнул бронированную крышку практически перед носом следующего монстра, попытавшегося выковырять его из бронемашины.

БРДМ стал похож на грозного шершня, облепленного муравьями. Надрывно гудели сервомоторы, пытаясь провернуть заклиненную телами башню. Машина тяжело ворочалась на маленькой площадке, сбрасывая и подминая под себя одного-двух, но тут же из ближайшего окна или с крыши здания на освободившееся место запрыгивали новые волосатые твари. Практически вслепую бабахал башенный пулемет, кроша уже мертвое тело ментовского «матросова», лежащее на нем и полностью перекрывавшее зону обстрела.

Командир и Штольц попятились назад в здание склада, разряжая в это серое месиво из мышц, клыков и когтей очередь за очередью. Но на месте упавшей твари сразу же появлялась новая оскаленная рожа, еще более жуткая, истекающая слюной и непонятно чьей кровью.

– Штольц, вниз… в подвал! – командир выкрикнул эту фразу и тут же, получив страшный удар в живот, полетел в указанном им же самим направлении. Разрядив в очередного, невесть откуда взявшегося, мента остатки магазина, Штольц, бросив пустой автомат, подхватил обмякшего сталкера и поволок по ступенькам к двери хранилища, оставляя за собой кровавую дорожку. Затащив командира внутрь, он с трудом закрыл створку и задвинул задвижку запора. Мощный удар сотряс прочную сейфовую дверь, а после паузы снаружи послышался душераздирающий скрежет когтей о металл, подняв уровень и так уже зашкалившего в крови адреналина.

Маленький скверик беспрепятственно разрастался посреди огромной Смоленской площади. И теперь это скорее небольшая рощица, скрывающая в густой листве искореженных и перекрученных деревьев мелких животных от нападения летающих хищников, свивших себе гнездо на крыше возвышающейся рядом высотки. Небольшой зверек, в котором угадывались черты некогда любимого людьми домашнего пушистика, блаженно жмурился. Правда, от густой шерсти, из-за воздействия агрессивной среды, у их вида не осталось и следа. Сейчас эта тварь напоминала больше выведенную людьми голую породу сфинксов, причем покрытую мелкой и жесткой, как у ежей, колючей щетиной.

Он только что знатно отужинал пойманной ящерицей и пребывал в очень умиротворенном состоянии сытости и блаженства от осеннего тепла. Его территория, относительно далекая от крупных хищников, ограничивалась пересечением дорог, плотно уставленных этими странными ржавыми конструкциями. Треугольник пространства был его домом, он редко покидал свою вотчину, да и зачем, еды ему одному хватало и тут. Он здесь родился, здесь его мать, еще вполне презентабельная домашняя кошка, учила своего неразумного, странно выглядящего котенка первым премудростям охоты. Тут был его дом, и кот на правах хозяина был крайне удивлен и возмущен последовавшими далее событиями.

На каменной дорожке, уже изрядно покрытой мхом, противно заскрежетал и отодвинулся в сторону металлический кругляк, а из-под земли по одному вылезли два шелестящих чем-то огромных существа. Издав грозный гортанный рык, животное попятилось под защиту крепко переплетенных колючих веток. Ходящая ходуном шкура, что означало на языке их вида крайнюю степень возбуждения, вздыбилась, выставив на холке более острые и длинные иглы. Два больших блестящих глаза расширились от страха и стали похожи на светящиеся лампочки. Одно из существ указало прямо на него конечностью с зажатым в ней каким-то предметом, тем самым вызвав у зверя вполне обоснованное шипение. Кот был возмущен столь неожиданным появлением незнакомцев в его логове, да еще и вниманием к неприкосновенной, по его мнению, персоне.

– Да что ты так пугаешься – это же кот. Он сам тебя боится, – произнес Федор и, убрав автомат за спину, не обращая внимания на возмущенно урчащее животное, закатил тяжелую крышку обратно на выход, замаскированный под канализационный люк.

– А чего он на меня своими прожекторами уставился? – зашептала Катя. Шок от встречи с первым представителем фауны на поверхности постепенно проходил, и она заинтересовано посмотрела вокруг. Свод деревьев плотно закрывал темное небо. Девушка хотела увидеть его и боялась этого одновременно. Это даже хорошо, что роща создает ощущение укрытия, что на нее не сразу навалилось это бесконечное пространство. Впечатления должны приходить постепенно, а то неокрепшая психика может не вынести потрясения. Где-то впереди в просветах ветвей на фоне темного неба громадой стояло еще более темное массивное здание с обломанным шпилем. Подробностей не было видно, громада потрясала уже своими размерами.

– Осмотрелась – пошли. На самом деле времени у нас не так много. До рассвета всего пара часов. Нам надо проскочить по темноте, пока не проснулись дневные хищники, да и дневного света наши глаза не выдержат. – Шматков, выставив перед собой автомат, решительно двинулся по узкой асфальтовой дорожке в сторону высотки, оставляя за спиной все еще возмущавшегося ежикового кота.

Сколько же людей жило в городе до катастрофы? Петляя между машинами, застрявшими в вечной пробке, Катя поражалась их количеству. И если у каждого было свое средство передвижения, то жителей, получается… А если допустить, что эта штука была не у каждого – пускай, одна машина на семью, – все равно ужасающая цифра. Только на этой площади застряло, наверное, около тысячи автомобилей! А во всем городе? Боясь смелости своих предположений, девушка в мыслях назвала цифру миллион, но тут же сама себе возразила: «Ну, нет, не может такого быть!» Она даже не представляла себе такого количества людей. По самым поверхностным подсчетам, как уверял ее Федор, в метро проживало около пятидесяти тысяч, и то это число было явно завышенным. Даже несмотря на это, на некоторых станциях плюнуть было некуда, чтобы не попасть в макушку соседу.

За этими думами Катя не заметила, как лабиринт из проржавевших автомобилей закончился, и парочка, огибая высотку слева, углубилась в ущелье между полуразрушенными зданиями. Им несказанно повезло. Они оказались на поверхности в тот спокойный промежуток времени, когда самые удачливые ночные животные, наевшись, убрались в свои логова, а дневные еще сладостно потягивались в «постельках», размышляя над тем, повезет ли им с охотой сегодня или нет. Беда в том, что ни Федор, ну и, тем более, Катерина не были матерыми сталкерами, Шматков был на поверхности всего пару раз, а девушка не была вовсе, и они не представляли всей глубины своего везенья. Осторожно продвигаясь на почтительном расстоянии от стен, вздрагивая от каждого порыва ветра, который, завидным упорством завывал в каждом оконном провале, они медленно шли вперед и уже через десяток минут остановились в начале уходящей в сумрак, мощенной брусчаткой улицы. Тяжелые чугунные столбы с вычурным витым орнаментом, торчавшие прямо по центру, создавали какой-то неповторимый зловещий антураж.

– Вот, Арбат! – констатировал Федор и как бы в подтверждение своих слов указал на облупившуюся табличку.

Катерина с опаской заглянула за угол, оглядывая прямую длинную улицу.

– Там машин нет! – Катя настолько привыкла к запруженным дорогам, что вид абсолютно пустого прохода если и не пугал ее, то точно не внушал доверия.

– Ага, – парень кивнул. – Она пешеходная была. Мне мама рассказывала, по ней всегда очень много народа ходило. Художники рисовали, музыка играла, – Федор замолчал, вглядываясь вдаль, пытаясь представить себе радужные рассказы матери.

Улица на удивление хорошо сохранилась. Невысокие, почти не пострадавшие домики с кое-где уцелевшими стеклами в многочисленных кафе и магазинах на первых этажах пугали их. Двойственность ощущений и какая-то нереальность окружающего… Катя пыталась представить себе людей, прохаживающихся по мостовой, и у нее это не получалось. За каждым углом, в каждой причудливой тени за целой или разбитой витриной очередного магазина ей мерещились мутанты. Люди потеряли этот мир и поверхность, она уже упорно отстранялась от человека – отлучила его от себя за грехи. Да так, что даже в мыслях он не связывал себя с ней. Был чуждым наверху, лишним.

Целостность улицы была иллюзорной. Некогда ровная мостовая пошла волной, как застывшее море. Местами прямо по центру зияли провалы, от которых в разные стороны расходились огромные трещины, словно черные морские звезды устроились на поверхности бурлящей воды. Трещины доходили до домов, и те корежились от прикосновения этих щупалец: штукатурка осыпалась, обнажая кирпичную кладку и труху деревянных перекрытий, и дома словно пытались отстраниться, отодвинуться от этого всеразрушающего нечто, ползущего на них. И тишина… обволакивающая, как утренний туман. После первой сотни метров нервы путешественников были уже напряжены до предела. Ожидание опасности – хуже самой опасности.

Катя остановилась как вкопанная. То, что она издали приняла за развалины, оказалось аркой, а из этого сооружения выходил… человек. Нет, не выходил – ей только так показалось. Он стоял, ссутулившись, и с хитрым прищуром всматривался в случайных прохожих.

– Кто это? – голос ее непроизвольно задрожал. Понятно, что это человек, но почему он окаменел на этой улице? Чем-то это было похоже на статую, но ничего более жуткого она не видела. Зачем делать такие страшные памятники? Кому бы он мог принадлежать?..

– Не пугайся – это памятник.

– Я уже поняла. Вроде Чехова. – Катя непроизвольно поежилась. – Страшный он какой!

– Пойдем быстрее – немного осталось.

Катя, постоянно оглядываясь на сутулую фигуру, оставшуюся сзади, посеменила за Федором.

Пройдя больше половины намеченного по карте расстояния, Федор неожиданно остановился. Тревожно озираясь, он водил стволом автомата из стороны в сторону, не решаясь сделать хоть один шаг.

– Там что-то есть? – спросила девушка, напряжено вглядываясь в предрассветных сумерках в тянущуюся впереди улицу. Та же плитка на мостовой, изредка прорезанная небольшими трещинами, одинокие фонарные столбы и непонятная конструкция, напоминающая свинью с ее родной станции, но почему-то с рогами, стояла возле сохранившейся стеклянной витрины с ничего ей не говорившей надписью: «Му-му». Странные жили люди на поверхности – понаставили памятников неизвестно чему, да таких жутких, что к ним подойти невозможно. – Ну, что там?

– Да в том-то и дело, что ничего. Сколько прошли – и ничего! И тревожно на душе, как будто кто-то за тобой наблюдает. Большой и опасный… Пошли не спеша. – Они снова двинулись вперед, но, пройдя с десяток метров, Федор опять остановился. Впереди к голове памятника рогатой свинье прикреплялась еле заметная в сумраке тонкая струна, уходящая вперед и вверх. Включив фонарь, Шматков осветил перегораживающую всю улицу и совершенно невидимую в темноте сеть из таких же тонких, но прочных нитей. Они чуть не влетели в нее, усыпленные спокойствием и безопасностью улицы.

– Вот почему тут никто не ходит, – он перевел луч на карниз дома. Под проржавевшей крышей висели, покачиваясь на ветру коконы разных размеров, и ему показалось, что из темного окна на последнем этаже блеснули холодные и голодные глаза. – Это паучья сеть. Давай, отходим потихоньку, – парочка попятилась, не сводя взгляда с окна, в котором было замечено логово паука.

Хищник, сообразив, что ловушка не сработала и еда вот-вот ускользнет от него, стал тяжело выбираться из здания. Сначала показались длинные, мощные мохнатые ноги, которые уперлись в боковые края оконного проема и вытолкнули наружу головогрудь с множеством блестящих глаз и жуткими хелицерами. После чего вылезло толстое, около метра в диаметре, мохнатое брюхо. Насекомое проворно поползло по стене, стараясь отсечь добыче путь отступления. Катя и Федор, перестав пятиться, развернулись и побежали назад, пытаясь опередить быстро перемещавшегося по стене паука, но восьминогий монстр явно выигрывал в этой гонке. Шматков, на бегу вскинув автомат, дал короткую очередь по настырному преследователю. Пули отрикошетили от хитина, выбив штукатурку перед его мордой. Притормозив паука, люди получили такую необходимую им фору в несколько секунд. Выскочив на перекресток, Катерина оглянулась на дом, откуда, ухватившись за подоконник, на них уставился неудачливый охотник. Разочарованно поглазев на вкусных двуногих, он развернулся и пополз в сторону своей сети, ждать очередную жертву.

Тяжело дыша, девушка, не отрывая взгляд от удаляющегося монстра, произнесла:

– Что теперь будем делать? Куда дальше?

Федор скинул со спины рюкзак и достал из бокового кармана карту, а после ее изучения довольно произнес.

– Не все так страшно. – Он указал на переулок, уходящий вправо от основной улицы. – Пройдем по Арбатскому переулку один квартал и выйдем как раз на площадь. Крюк, конечно, небольшой, но, зато этого бугая пуленепробиваемого с сетью обойдем.

– Так что же мы стоим тогда? – Катерина, забыв про усталость, боевито размахивая пистолетом, первая направилась в переулок.

Федор, чертыхаясь, натянул на себя рюкзак и, спотыкаясь о ремень автомата, побежал за не на шутку развоевавшейся подругой.

Небо на востоке заметно посветлело, обозначив границу между разрушенным городом, прижимающимся к тверди, и огромными просторами высоты. Казалось, солнце в любой момент заявит свои права на этот мир, и тогда подземным и ночным жителям несдобровать. Но даже этого света было достаточно для глаз привыкших к мраку, чтобы показать людям огромную Арбатскую площадь. Только в коротком автомобильном туннеле, заваленном вездесущими остатками древних средств передвижения, еще сохранялась привычная непроглядная тьма.

На востоке что-то протяжно и глухо ухнуло, потревожив предрассветную тишину.

– Что это? – девушка тревожно посмотрела в сторону поднимающегося вдалеке клуба пыли.

– Не знаю. Наверное, здание какое-то рухнуло. – Парень сам был не уверен в своем выводе, но никакого другого объяснения в голову не приходило. – Надо спешить. Рассвет скоро. Много времени потеряли на паука и обход. – Федор, напряженно оглядел пустынную территорию.

– Так, вон же вестибюль, – Катерина указала на строение в сотне метров от них. Выцветшая красная штукатурка и необычная форма в виде звезды, с буквой «М» и надписью «Арбатская» над входом, привлекали взгляд в центре пустого от строений пространства.

– Нет, это не наша цель. Это Филевская линия, а не Полис. Туда – если только захочешь с новыми мутантами познакомиться. Нам дальше… Но все равно недалеко осталось, потерпи, – по своему истолковал нетерпение подруги Федор. В последний раз бросил взгляд на лабиринт из ржавых остовов, на тень далекой вичухи, поднимающейся на крыло где-то над Театральной, он кивнул скорее сам себе, чем спутнице. – Нечего выстаивать и выжидать.

Они трусцой побежали между преградами по открытой площади. Преодолеть надо было всего-то около двухсот метров, но Федор спиной чувствовал чей-то заинтересованный взгляд с того момента, как они вышли из темного ущелья Афанасьевского переулка. Но, как он ни крутил головой, разглядеть охотника не мог, поэтому оставалось только одно – бежать, чтобы опередить неизвестного монстра и как можно быстрее очутиться в спасительном мраке уводящего под землю эскалатора. Он старался не обгонять Катю, чтобы она постоянно была в поле зрения, и в то же время не отставал, чтобы девушка первой не столкнулась с новой опасностью. Огибая звезду вестибюля Арбатской станции слева, Федор покосился в полумрак помещения, отговаривая себя от соблазна свернуть в него, уходя от внимания невидимого наблюдателя, и настолько увлекся этой мыслью, что чуть не пропустил опасность. Вывела его из этого состояния Катя. Вскрикнув, девушка указала пистолетом на тень на краю здания. И, видимо услышав ее голос, тень, расправив широкие крылья, сорвалась с крыши разрушенного дома, спланировала в их сторону.

– Давай, давай, бегом! – Федор толкнул девушку в направлении прохода, вдоль высокого забора, который вел к нужному им входу в метро, а сам, не надеясь попасть, а скорее отпугнуть, пальнул в сторону приближающегося монстра.

Автомат выстрелил один раз, после чего его прочно заклинило.

– Ублюдок! – То ли констатировал меткое прозвище оружия, то ли выругался Федор и припустил за удаляющейся фигурой супруги, всей своей шкурой ощущая, что в любую секунду мощные когти сгребут его и унесут в небеса. Успеть, только бы успеть!

Они успели – Федя заскочил в дверь полутемного помещения, втолкнув зазевавшуюся Катю, за секунду до того, как крупное мускулистое тело вичухи просвистело рядом, подняв крыльями клубы пыли. Хищница, разочаровано вскрикнув, заложив небольшой вираж, уселась на забор напротив вестибюля. Забавно, по-птичьи склоняя голову, пыталась разглядеть, куда скрылась шустрая добыча.

Тяжело дыша, Федор посмотрел на устроившуюся на заборе вичуху, и, показав ей неприличный жест, с хрипотцой произнес:

– Получила? Не верь написанному на заборе – там только дрова.

– Какие дрова? – не поняла Катерина. Голос ее под маской был еле слышен. Ноги подкашивались. Было заметно, что эта прогулка по поверхности запомнится ей надолго.

– Проехали. Пошли вниз. – Федор был рад, что темнота и маска респиратора скрывают густо покрасневшее лицо. Достав фонарик, он осветил жерло уходящего глубоко вниз туннеля эскалатора.

Гермоворота гулко отзывались на каждый удар рукояткой ножа. Вот уже пять минут Федор упорно долбил в стальную стену, но она стояла твердо и не подавала никаких признаков жизни.

– Вымерли они, что ли? – он еще раз отчаянно двинул по гудящим от предыдущих ударов воротам.

– Подожди, Федь. По-моему, они не открываются, – Катя осветила фонариком преграду. И действительно, гермоворота выглядели ржавыми. В стыках скопились пыль и мусор.

– Похоже. И что делать будем? Назад вичуха нас уже не выпустит, – Федор еще раз размахнулся, чтобы как следует врезать по неприступной стене.

– Еще раз стукнешь, я тебе этот ножик в задницу засуну, – голос, казалось, прозвучал сразу отовсюду и заставил парня замереть с занесенной для удара рукой.

– Мы с Чеховской от Штольца, – первой сообразила Катя, обнаружив глазок камеры и решетку динамика, из которой и прозвучал голос.

Пауза затянулась, но после десятка минут ожидания, когда им казалось, что голос померещился, прозвучал щелчок, и динамик вновь ожил.

– Стойте, где стоите, сейчас за вами придут, – наверное, произнесенная фамилия была верным паролем.

– Придут… – ворчливо передразнил динамик Шматков. – Как? Они, – он показал на мощные створки гермозатвора, – уже лет двадцать не открывались, – он еще раз оценивающе осмотрел герму.

Это «придут» затянулось почти на полчаса. Когда терпение у обоих иссякло и Федор уже выбирал на полу среди мусора железяку поувесистей, чтобы возобновить традиционную церемонию просьбы открыть дверь, как сверху, там, откуда они и не ждали, посыпался мусор. По эскалатору спустились три фигуры в сталкерских костюмах. Красные точки лазерных целеуказателей, шарившие по телу, вызывали неприятное чувство и желание почесаться. Федор во все глаза глядел на экипировку Полиса, на противогазы с широкими обзорными стеклами, подогнанные по фигуре комбезы, защитные пластины на руках и бронежилеты с разгрузкой.

– По одному за мной, и без сюрпризов, – «противогаз» был явно недружелюбен. Казалось, что даже на его резиновом покрытии было написано, как он не хотел выползать наружу, но вот настырные чужаки заставили… это не располагало его к любезности. Постовой понятия не имел, кто такой Штольц, но фамилия, произнесенная фигурой поменьше и доложенная им «наверх», произвела эффект взрыва. На уши встали все офицеры разведки, включая самого Юшкевича, и уже через десять минут отряд быстрого реагирования выдвинулся в сторону заблокированной Арбатской, чтобы провести гостей к ближайшему входу в Полис.

Катя не заставила себя просить дважды. Она была сыта поверхностью и впечатлениями от нее по горло и готова была пойти куда угодно, лишь бы оказаться в месте, более или менее похожем на подземелье. За ней пошел и Федор. Автомат у него никто не отбирал, что давало какую-то надежду, но два стража, вооруженные будто для захвата Кремля, тенью пристроились позади. Пришлось карабкаться вверх по эскалатору. Их вывели обратно в просторный холл вестибюля. Снаружи все еще бесновалась расстроенная вичуха, но сталкеры не обратили на нее никакого внимания. Они повели ребят какими-то только им знакомыми ходами и переходами, иногда протискиваясь в пробитые в стенах лазы, быстро пробегая по подвалам с высокими сводами. Федор даже после повторного прохождения этого маршрута вряд ли повторил бы его, а Катя и вовсе не обращала внимания на это. Через пятнадцать минут их привели к бронированной стене с квадратным люком по центру.