Четверг
София

Очередной литр апероля ждал ее в номере. Запотевший графин, еще не успевшие растаять кубики льда. София сбросила туфли, босиком прошла в комнату. Через минуту в кресле оказались ее новые джинсы, футболка и кардиган. Она закуталась в халат и плюхнулась на идеально заправленную кровать. Ее колотило. Она залезла под одеяло и сделала большой глоток. Она злилась на досадное происшествие в мире бабочек. Зачем ее вообще туда понесло? Но она тут же себя одернула — зато там у нее начали появляться какие-то мысли и идеи. Она впервые за долгое время почувствовала, что выходит из тумана. София дотянулась рукой до сумки, которую тоже бросила в кресло. Достала ноутбук, открыла его и подсоединилась к вай-фай сети отеля. Быстро зашла на сайт украинских новостей. Военные действия, очередные долги правительства, глупые выпады в адрес всего мира, чьи-то спортивные победы и проигрыши. В разделе «Светская жизнь» — ничего. Все готовятся к премии «Человек года». Интересно, Дмитрий вообще заметил, что она исчезла? А Мария? Сердце сжалось. Внезапно Софии захотелось услышать дочь. Она подтянула к себе стационарный телефон и набрала домашний номер. Бред, конечно, Мария никогда не подходит к трубке. На что она только надеется? София дала отбой. Легла на спину и уставилась в потолок. Она не знала, сколько она так пролежала, из забытья ее выдернул звонок телефона. Похоже, она задремала. София взяла трубку и не сразу поняла, кто говорит и что от нее хотят.

— Послушайте, вы кто? — София резко прервала поток китайских церемоний. — Посол? Какой? Какой прием?

София выслушала ответ.

Очередная ложь, что кто-то ее где-то видел. Ее никто не мог видеть, а гостиницы не выдают запросы о постояльцах. Или все-таки выдают? Или у посла был доступ к базе аэропорта? Но она ведь влетела сюда по швейцарскому паспорту. И она знала наверняка, что его Дмитрий не сможет отследить. Он вообще не знал о его существовании. Как же это удалось украинскому посольству? Наверняка посол не захочет поделиться с ней информацией. София внезапно почувствовала бессилие. Она просто ненавидела состояние, когда обстоятельства оказывались сильнее ее. Злость неизбежно перерастала в гнев.

— Послушайте, я не понимаю, о чем вы говорите. Вы меня наверняка с кем-то путаете, — заявила она жестко. В ответ выслушала заверения посла, что ее совершенно точно ни с кем не путают, и дежурные фразы о том, как ее книги нравятся его жене. Пока посол что-то монотонно бубнил в трубку, София рассматривала густые тени, ложившиеся на потолок, и бегающие по ним вспышки от фар машин и отражения яхт, стоящих на причале и качающихся на волнах. Вслушивалась в гомон, доносившийся с пристани.

— Нет, я не приду ни на какой прием. И буду очень благодарна, если вы перестанете распространять эту странную информацию, — резко обрубила она речь посла. Снова вслушалась в поток извинений.

— Послушайте, за кого там вы меня приняли? За великую писательницу? Хорошо, пусть будет так. Да, я известная писательница, улетевшая на край света и сделавшая все возможное, чтобы никто не знал, где я. И если вдруг так случится, что кто-то об этом узнает… Ну что же, вам придется возвращаться на историческую родину. Почему? Даже не знаю, вариантов много. Я могу сказать, что вы приставали ко мне. Хотя нет, знаете, это слишком банально. Давайте так — вскоре вся пресса будет писать, что вы неравнодушны к маленьким черненьким мальчикам, которых регулярно привозят в ваш особняк, скажем, по субботам в 23.00. Неправда? Ну и что? Кого и когда интересовала правда? К тому же известная писательница не может врать.

София в ярости бросила трубку. Пусть этот напыщенный индюк задумается. Почему он решил, что она бросит все и побежит, роняя тапки, на какой-то дурацкий прием? София почувствовала, как затряслись руки. Она налила себе еще один полный бокал апероля. Выпила в несколько глотков. Через несколько секунд почувствовала облегчение и что тело, натянутое как стрела, расслабляется. А еще через несколько секунд она спала крепким сном.