Глава 87
Алик сам встретил Веронику из школы. С Таней он поговорил утром. Сказал все, как есть. Что оставляет ей квартиру, машину, будет деньги на дочку давать, и жена ни в чем нужды не узнает. Он всегда поможет и поддержит, вот только жить с ней не будет.
Таня все поняла. Объяснения прошли на удивление гладко. Она, конечно, попыталась уговорить мужа остаться, но он прервал – нет, это не обсуждается. Пятнадцать лет совместной жизни с Аликом научили Таню, что муж не меняет решений. Она не стала устраивать сцены, закатывать истерики и угрожать, как того ожидал Алик. Была какая-то притихшая и задумчивая. В обычный день его бы это насторожило, но сегодня он не стал концентрироваться на жене, ему еще предстоял разговор с дочерью.
Взбалмошным характером и истеричностью Вероника пошла в мать, долгое время эмоции даже мешали ей нормально говорить. И вот только-только все наладилось, как ему предстоит обрушить на девочку новый удар. Это было сложнее всего.
Вероника весело болтала всю дорогу до дома, а Алик пытался найти правильные слова, чтобы все ей объяснить. Но так и не нашел.
В квартиру он вошел первым и впоследствии благодарил судьбу за это.
Таня висела в большой комнате на крюке от люстры, из-за покупки которой они когда-то поссорились. Алику хотелось чего-то простого, с четкими пропорциями, а Таня настаивала на богатом хрустальном монстре. Он уступил. И теперь вместо чудовища размером с голову быка на крючке висела жена. В том же халате, который был на ней утром.
– Папа. – Вероника сделала шаг в гостиную и чуть не упала, упершись в широкую отцовскую спину. Четким и быстрым движением отец толкнул девочку, выставляя за двери. – Папа, ты что? – Глаза дочери наполнились слезами, она потирала ушибленную грудную клетку.
Не говоря ни слова, Алик захлопнул у нее перед носом входную дверь, повернул ключ в замке и кинулся к телу жены, на ходу набирая номер «Скорой»:
– Это Кричевский, «Скорую» ко мне домой, немедленно. – Он отбросил телефон на диван, тот тут же принялся звонить, но Алик не обратил на это внимания.
Схватив жену за ноги, он приподнял ее, чтобы уменьшить нагрузку на шею. Тело было легким – Танька постоянно сидела на диетах. Алик, которому не раз приходилось видеть мертвецов, не заметил в ней того груза, которое тело приобретает взамен улетевшей души. Он не видел лица жены, не хотел на него смотреть, ощущал лишь стремительно покидающее ее тепло. Пытался действовать спокойно и профессионально.
Веревку Таня примотала к крючку, рядом валялся отброшенный деревянный стул, из набора, стоявшего вокруг обеденного стола. Алик попытался придвинуть стул к себе. Это удалось с третьей попытки.
Телефон разрывался, раздражая и пробуждая ярость. В голове крутились ненужные мысли – крики матери, когда она узнала об их с Виринеей чувствах. Ее слезы, когда она шептала, что колдунья его погубит. Ее ничем не прикрытая радость, обжигавшая его нервы, когда Виринея сбежала. Тот момент, когда Алик опять увидел бывшую возлюбленную, земля как будто резко остановилась, и он едва не упал. Эта мгновенная пустота внутри, накрывшая с головой, которую не смогли заполнить ни жена, ни дочь, ни работа. Он не мог жить без Виринеи, и с ней тоже не мог, не раня других. И не убивая их.
Алик ногой поднял стул. Не выпуская из рук тела жены, он с трудом взгромоздился на стул, перенес всю тяжесть веса Тани на правую руку, левой достал из кармана складной нож и со второй попытки перерезал веревку. Таня буквально обрушилась на него. Не удержавшись, Алик упал вместе с ней на пол.
– Папа, что происходит? – истошно завопила Вероника за дверью. Алик ее проигнорировал, отодвинув жену в сторону, он перерезал веревку и приложил два пальца к сонной артерии – пульс прощупывался.
Что-то скатилось по щеке, Алик даже не сразу понял, что это слеза. Он прижал бесчувственное тело жены к себе и зашептал:
– Прости меня, родная, прости.
