— Пошла в жопу! — выругался я, пиная корпус кулачковой коробки.

У Макса хватило бы мозгов, чтобы состыковать это чудо с моей раздаткой, моего же опыта явно не хватало. Опыт — вообще, сила. Он делится на свой и чужой. Свой, конечно, лучше, но от чужого шишек меньше. Я в свое время выбрал второе, и теперь не мог справиться один. Помощь механика весьма пригодилась бы, но он до сих пор дрых в своем корыте. Черт! Да как их состыковать-то?

Вообще, я крут. Управился со всей работой всего за пятнадцать часов. Пришлось, правда, пожертвовать сном, но спать только время терять. Сколько, если подумать, можно сделать, если не спать вообще! Жаль, что это невозможно. Девиация сна и так сказалась на мне не совсем положительно — глаза слипались, голова шла кругом, мир перед глазами двоился и, местами троился.

Но я сделал все. В первую очередь — устранил полученные ночью повреждения, и теперь на кроме уродливым белым пятном выделялся новый бампер. Срез прямотока выходил не совсем на то место, где располагался раньше, но, по-моему, ему и там неплохо. Переделывать что-то сил уже не оставалось. Куда я так торопился, если подумать?

Большая часть автомобиля, все то, что не несло функциональной нагрузки, валялось, аккуратно побросанное, в углу бокса. Большая — не только по весу. Я снял не только акустику и обшивку салона, но и задние и боковые стекла, закрыв проемы полиэтиленовой пленкой. Не мешало бы скинуть и пассажирские кресла, но, в целях безопасности, они были не прикручены, а приварены к каркасу. Вес болида сократился, на глаз, килограммов до шестисот. А может и того меньше. Я, ведя бой за граммы, снял даже оптику и всю шумоизоляцию. Рокот Ванкеля, казавшийся мне таким приятным и тихим, теперь гремел в салоне словно экскаватор в карьере. Изведя две бобины скотча, я заклеил все стыки, все щели в корпусе автомобиля, доводя аэродинамику до совершенства. Моей крошкой теперь можно смело пугать детей — более уродливую конструкцию сложно представить. Впрочем, драг-расинг порождал таких монстров, что в страшном сне не привидятся. А все почему? Потому что гонки выигрывает не красота, а мощность. Удельная мощность, помноженная на аэродинамическое совершенство, возведенная в степень. В степень умения гонщика. Как бы то ни было, но машина — кусок железа, не больше. В конечном итоге все зависит от мастерства расера. Водитель — самая важная прокладка в автомобиле.

Какого черта? Моя радость, хищно припавшая к земле, по-прежнему была красивой. Это не та красота, на которую клюют девочки, у них представления о красота, мягко говоря, извращенные. Это высшая красота — красота, которую может понять только настоящий мужик. Красота свернувшегося улиткой компрессора, красота сорокатонного танка, красота беснующегося пожара. Крота уродливая, страшная, но завораживающая, вызывающая благоговейный трепет. Даже в уродстве может быть своя прелесть.

— Сука ты, — вздохнул я, еще раз пнув коробку.

Что за привычка такая у меня — все пинать? Ноги-то, в конце концов, не казенные. Надо бы поостеречься, а то, кто знает, пригодятся еще.

— Ты еще здесь?

В мастерскую, еле волоча ноги, вошел хозяин. На Максе, кроме вчерашнего прикида, были огроменные мешки под глазами и надкусанный гамбургер из холодильника, который тюнер крепко прижал ко лбу.

— Как башка-то раскалывается, — пожаловался конструктор, подходя к кофеварке.

С этим аппаратом, который совершенно опустел, у меня сложились особые отношения. Нельзя сказать, что это любовь, скорее — взаимные симпатии. Благодаря только ему я все еще стою на ногах.

— Вот лажа, — простонал Макс, обнаружив пустоту вместо кофе. — Это ты его, что ли, приговорил?

— А то кто? — пожал я плечами.

Тюнер с интересом посмотрел на мою конструкцию, с сожалением крякнул, увидев свой бампер и прямоток на моей крошке, но, раз обещал — деваться некуда. Мастер обошел несколько раз вокруг драгстера, потыкал носком в кучу лишних деталей, после чего заинтересовался коробкой у входа. Оно вполне естественно — меня тоже настораживали незнакомые предметы в моей мастерской, а что говорить про такого маньяка, как Макс?

— Це шо таке? — с подозрением осведомился он.

— Я знаю? — зевнул я. — Сегодня днем принесли. Говорят, ты заказывал.

— Я? — ужаснулся механик. — Ну, может быть, может быть…

Он поднял с пола отвертку, проткнул ею скотч и развернул упаковку. Я подошел ближе. Макс, зараза, издал восторженный возглас, и загородил коробку спиной.

— Ну, что там? — нетерпеливо спросил я, выглядывая из-за плеча мастера.

— Ох, братишка, — тюнер извлек прямоугольную жестяную емкость. — Это вестч!

— Конкретнее можно? — буркнул я.

— Здесь все написано.

Если честно, название на упаковке мне ни о чем не говорило. Буквы-буквы, цифры-цифры, и опять буквы-буквы. Такое название может быть у чего угодно.

Что за человек он такой? Я не спал около полутора суток, и совершенно не настроен отгадывать загадки. И, вообще, загадки с рождения не люблю, а жизнь (вот ведь сука!) подсовывает их почти каждый день.

— Ладно, — смилостивился тюнер. — Объясняю специально для таких, как ты. На рыбалку ходил?

— Давно это было, и неправда.

— Хорошо, — вздохнул Макс. — Представление о коэффициенте трения у тебя же есть? — и, получив утвердительный кивок, продолжил. — Пойдешь еще на рыбалку — обрати внимание, что все рыбы скользкие. А знаешь, почему?

— Не-а.

— Вопрос чисто риторический. Потому что они выделяют особую смазку, которая снижает трение между телом рыбы и водой. Таким образом…

— Скорость? — предположил я.

— Попросту говоря — да. А теперь представь, какое трение между железом автомобиля и воздухом!

— Просто офигеть можно, — улыбнулся я.

— Не смейся. Величина очень даже серьезная. Как ее снизить? Автомобиль ведь в отличие от рыб не выделяет смазку!

— И как же?

— Ты всегда так тупишь?

— Слышь, — сорвался я. — Это ты весь день спал. А я…

— Ладно, проехали. В общем, берешь этот гель, его наносишь тонким слоем, и чувствуешь себя героем.

— Новая технология? — поинтересовался я.

— В семьдесят шестом была новой. Еще вопросы?

— Да! Я возьму пару банок? Не против?

— Против!

Макс бросился грудью на канистры, словно на амбразуру вражеского ДОТа. Такой жадности я не ожидал. А как же обещание?

— Братишка, ты, кажется, говорил…

— Пойми правильно, Саш, это все привезено под заказ. Мне клиент уже оплатил, сегодня… нет, завтра заберет. Могу заказать для тебя, но потом. А это…

— Ладно, Макс, без обид, — примирительно произнес я.

Времени оставалось все меньше. На курантах, висящих в мастерской, было девять часов. Разумеется, вечера. На часах на руке конструктора — тоже. Сверить время по показаниям дисплея телефона не представлялось возможным, поскольку батарея разрядилась, и тот попросту не показывал ничего. Батареи моего организма так же были на исходе, но перезарядит их, в отличие от аккумулятора мобильника, я не мог. Сегодняшняя ночь решит очень многое, и я не имею права спать. Я сам отнял у себя это право, слив все гонки Черному Расеру. Пора взять матч-реванш.

Но перед этим следует заглянуть домой. Для чего? Программа минимум включала в себя перезарядку телефона, программа максимум — еще и здоровую чашку кофе, плюс душ. Наивно предполагать, что можно разобрать половину автомобиля и остаться при этом чистым. Так не бывает. А если вспомнить, что мне не во что было переодеться, то можно понять дикий взгляд встреченного на лестничной клетке соседа.

Влетев в квартиру, воткнув в сотку штекер зарядника, высыпав половину банки кофе прямо в чайник, я залез в душ. Ледяные, обжигающие капли воды, кроме того что смыли с меня грязь, еще и привели меня в чувство. Почти привели. Глаза перестали слипаться, но в голове по-прежнему звенела пустота. Выйдя из душа, стуча зубами от холода, я выпил пол-литра кофе прямо из чайника. Только после этого я почувствовал, как разорванное на лоскутки сознание срастается в одно целое.

Самое время позвонить Собакину и пригласить его на очередную охоту. На этот раз — успешную. Никаких сомнений! Включив мобильник, я обнаружил… пятьдесят два пропущенных вызова! И все с одного номера! Интересно, кому это я так понадобился?

Плюнув на Диму, я набрал таинственный номер. Такое упорство заслуживает уважения.

— Да? — произнес знакомый женский голос.

— Я слушаю, — ответил я.

— Что? Это я слушаю!

— Таня!? — осенило меня.

— Саша?

— У тебя что-то случилось? — забеспокоился я.

— С чего ты взял?

— Ну… столько раз звонить…

— Да нет, все хорошо, — заверила девушка. — Саша, я уезжаю.

— Что? — взревел я. — Как? Почему?

— Тебе же на меня наплевать! За все то время, что я здесь, мы с тобой не провели вместе и десяти минут! О чем еще можно говорить? Саша, я ведь еще любила тебя, и надеялась, что ты не забыл, как нам было хорошо вместе. Но ты забыл… ты предал меня, Саша, понимаешь? Но это — в последний раз. Больше мы никогда не увидимся. Никогда, Саша. Прощай…

— Вот уж хрен! — взбесился я. — Это ты вела себя словно маленькая взбалмошная девчонка! Ты никогда не понимала меня и не хотела! Тебе всегда было плевать на мои интересы, ты видела только себя…

— Не начинай снова, Саша. Мы говорили об этом уже сотню раз. Хватит уже.

Черт побери! Черт, черт, черт! Как мне это все надоело! Похоже на то, как я в детстве шнурки завязывал — затяну бантик на одном ботинке — развяжется на другом, завяжу на втором — развяжется на первом. Так и сейчас. Когда я готов поставить точку в одном деле, надо браться за другое. Неужели, так будет всегда?

Вот уж нет! Не могу я отпустить Таню. Не могу — и все. Я должен, хотя бы, еще раз увидеть ее. На прощание. Ее и детей.

— Постой. Давай я вас в аэропорт отвезу, что ли?

— Отвезешь в аэропорт? Так же, как и встретил?

— Зачем ты так? Я на полном серьезе, — заверил я.

— Хорошо, — согласилась девушка. — Встретимся в двенадцать в фойе гостиницы.

— Договорились, — улыбнулся я. — До встречи.

— До встречи.

— Черт побери! — прошипел я, убрав трубку.

Еще один кусок дерьма. Я должен подобрать их именно в полночь — когда этот… вернее, эта чокнутая гонщица попытается устроить очередной твин, ставка в котором — жизнь. И тут поневоле призадумаешься. Своей жизнью я мог рисковать сколько угодно — мне не привыкать. Но жизни Сашки и Наташки… слишком высокая ставка.

Решение может быть одно — убрать с весов Нину. Печально, конечно, что я не докажу ей (в первую очередь — себе), что я — Чемпион, но пора подумать и о безопасности. Покусав антенну телефона, я принял решение. Надо сдать ее Собакину. Такой способ убийства двух зайцев одним выстрелом — мент получит свое, а я избавлюсь от угрозы. Придется подождать лет пятнадцать-двадцать, которые дурная девчонка проведет за решеткой, и вот уже тогда я смогу отстоять свой титул. Черт, сколько же лет-то мне будет? Ладно, вариант в целом неплохой. Выбрав в списке номер полковника, я нажал на кнопку вызова. Дима ответил почти сразу, похоже ждал моего звонка.

— Слушай внимательно, и не перебивай, — быстро заговорил я. — Я знаю, кто этот Расер. Это Нина…

— Какая Нина? — не понял Дима.

— Я же просил не перебивать. Ты должен взять ее до полуночи.

— Почему? — усмехнулся Собакин. — В полночь она превратится в тыкву?

— Одолел, да? Пиши телефон. Это Макс, он расскажет тебе, как найти ее.

— Постой! — загорелся мент. — Ручку найду… все, говори.

Я назвал номер и швырнул трубку на диван. Черт, как хотелось осадить эту девчонку! На душе заскребли кошки. Полтора десятка лет — это много. Хватит ли у меня терпения? К черту. Я поступил правильно. Бросив взгляд на часы, я высыпал остатки кофе в чайник и залил гранулы водой. Что же получается? Я зря гайки все ночь крутил? Ну, сделанного не воротишь. Надо будет заглянуть утром к Максу, восстановить свою крошку.

Перед выходом я решил убедиться, что поездка с ценным грузом будет безопасной, и еще раз позвонил Собакину.

— Взяли? — сходу спросил я.

— А то, — усмехнулся Дима. — Мы, когда надо, работать умеем.

— И что?

— Что "что"? Отпирается от всего, конечно. Но ты не переживай, я же говорю: когда надо — умеем работать.

— Намек понял.

Облегченно вздохнув, я убрал мобильник в карман и вышел в подъезд. Можно расслабиться. Насвистывая песенку "Falling for a witch" группы "E-rotic", я спустился на первый этаж, ногой открыл дверь подъезда и запрыгнул в свою киску. От меня до отеля — пять минут неспешной езды.

С поворотом ключа в салоне, лишенном звукоизоляции, повис ужасный грохот двигателя. Какой кошмар! Во что я превратил свою малышку? На секунду мне показалось, будто звонит телефон. Сложно услышать что-то в таком шуме. Наплевать, что ли? А если что-то важное? Может, у Димы есть новости? Вечер какой-то телефонный. Я заглушил Ванкеля. Действительно, телефон. На этот раз — Макс. Достали уже все со своими звонками!

— Тебе чего? — недовольно буркнул я в микрофон.

— Ничего себе! — присвистнул тюнер. — Я тебе с хорошей вестью, а ты таким тоном…

— Ладно, проехали. Говори.

— В общем, звонил заказчик геля, он ему больше не нужен. Можешь забрать хоть весь.

— А деньги?

— Не переживай, он уже оплатил и не собирается забирать аванс.

— Странно. С чего бы это?

— Да какая разница? Говорит, дело одно скоро уладит и уедет из города.

— Ну, спасибо, — ответил я. — Завтра заскочу.

Убрав сотовый, я снова запустил мотор. Странный какой-то заказчик.

А ну постой! Сопли! Перед глазами появился комок одежды, испачканный соплями после кувырка через "червонец" Расера. Так вот что это было! Гель! Что же получается? Нина точно не могла позвонить, она, мягко говоря, вне зоны действия. Получается, это не она! Это кто-то другой! И дело, которое этот кто-то собирается уладить — это я. Я и моя семья. Приговор вынесен и будет приведен в исполнение сегодня ночью. В ближайшее время. Таня! Дети!

Разбудив весь квартал ревом двигателя, вскопав резиной асфальт, я сорвался с места. Как можно так промахнуться! Надо бы позвонить Собакину, предупредить его, но в таком грохоте разговаривать по телефону совершенно невозможно. Глядя на дорогу одним глазом, я набрал SMSку и отослал ее полковнику. Будем надеяться, что он поймет что к чему.

Едва не сбив швейцара у входа в гостиницу, я затормозил в аккурат перед дверями "Виктории". Парень в униформе попытался объяснить, что здесь машины ставить нельзя.

— Пошел в жопу! — заорал я.

И тот пошел. Правда, не совсем туда, куда я его послал, а к охраннику, беседующему с двумя девицами, чья профессия не вызывала сомнений. Не глуша мотора, я выскочил из машины и бросился внутрь отеля. Таня с детьми стояла недалеко от входа, нетерпеливо поглядывая на часы.

— Наконец-то! — язвительно произнесла она, увидев меня. — Я начала думать, что ты вообще не появишься.

— Быстро! — я схватил сумки. — Поехали.

— Время пока есть, — пожала она плечами. — Я хотела с тобой поговорить…

— Дура! — завопил я. — Быстро поехали.

— Ты чего такой взъерошенный? Что-то случилось? — насторожилась Александрова, вцепившись в сумки. — Я никуда не пойду, пока ты не объяснишь, в чем…

— Тьфу, — в сердцах сплюнул я.

Вот не дура ли? Ей говорят — быстро, а она нюни разводит. Повесив обе сумки, нелегких, кстати, на сгиб локтя, я взял девушку, поднял ее и перекинул через плечо. Все посетители отеля, которым посчастливилось стать свидетелями этой сцены, смотрели на происходящее квадратными глазами. Таня оглушительно заорала и задрыгала ногами. Сашка заревел. Невозмутимой оставалась только Наталка. Точно — мой ребенок. Ее вера в отца была безграничной.

— Хватай Сашку и пошли, — приказал я.

Папа сказал — надо, значит надо. Взяв за руку пищащего пацана, он потащила его за мной. В дверях внезапно вырос охранник и обиженный швейцар. Настроены они были совсем недружелюбно. Всегда так! Два каких-то совершено посторонних урода, сующих свой нос не в свое дело, ломают все планы. Поняв, что с занятыми руками я не смогу оказать сопротивление, охранник уверенно встал в стойку. Спасла положение Таня. Беспрестанно молотя по моей спине кулачками и дрыгая ногами, она умудрилась заехать пяткой точно в нос секьюрити. Нечаянно, конечно, но сути дела это не меняет. Обливаясь кровью, тот свалился на кафельный пол. Второй противник предпочел не связываться с таким оружием массового поражения и поспешно ретировался.

Закинув сумки в промежуток между задними креслами и передними, я усадил матерящуюся, как последний сапожник, жену на пассажирское сиденье и пристегнул ее ремнем. Дети устроились сзади и тоже пристегнулись. Внезапно вопль прекратился. Таня удивленно смотрела на торпедо. Вернее, на то место, где она должна находиться. Теперь там была пустота с блестящими циферблатами приборов. Такой мою крошку девушка еще не видела.

— Это что? — проорала жена, стараясь перекричать рев двигателя.

Я не ответил. И не собирался. Времени в обрез. Чем быстрее я отвезу их в аэропорт, чем быстрее они окажутся в безопасном месте, тем быстрее я смогу взяться за Черного Расера. Дело у него, да? Я его на британский флаг порву, на шнурки порежу. Вот и все дела.

Очень скоро я понял, что с головной оптикой не столь поступать столь жестоко. Это в Манчестере, где ночью светлее, чем днем, можно рассекать вслепую. В Челябинске лампочки были в дефиците. Хоть Таня замолчала — поняла бессмысленность своих криков.

Какой-то урод, словно назло мне, лупил дальним светом в зеркало заднего вида. Устав от такой пытки, я одни движением свернул крепление. Стало намного легче. Намного, но ненадолго. Автомобиль содрогнулся от удара в корму. Обернувшись, я увидел… хотя, несложно догадаться — машину Черного Расера, полностью восстановленную. Похоже, не у одного меня была бессонная ночь. Вопрос в том — ради чего столько трудов, если снова собираешься долбить авто? Таня тоже обернулась, и, увидев точную копию моей красавицы, перевела удивленный взгляд на меня. Самое поганое — все старания по облегчению моего болида сошли на нет. Счет шел на граммы, а теперь в машине еще три человека.

Вообще, уже не до победы. Надо спасать семью. Что же делать? Одному мне не справиться. Есть! Где у нас ближайший пост? Конечно, на плотине. Туда и рванем. Повернув руль, вписавшись в узкий темный переулок, я достал сотовый.

— Димка? — проорал я в трубку. — Ты меня слышишь?

— Хреново, на слышу, — прокричал в ответ полковник.

Слова терялись в грохоте двигателя, но общий смысл, если постараться, можно было уловить. Погорячился я с шумоизоляцией. Впрочем, готовилась машина для гонки, а не для дискуссий по телефону.

— Я еду к посту на плотине, буду там через пять минут. Перекрой дорогу.

— Сейчас? — ужаснулся бывший опер.

— У меня в машине жена и дети, а на хвосте — твой расер. Поторопись.

— Понял! Все сделаю!

Не имея возможности убрать трубку в карман или еще куда, я засунул ее под бедро. Поймав в темноте кочку, я выровнял болид и, через пару сотне метров, выскочил из переулка. Выскочил прямо перед припозднившимся автобусом. Сарай, задымив резиной, резко дал по тормозам. Зря. Я и так успел проскочить, а теперь успел проскочить и преследователь. Как бы он размазался по борту "Икаруса", если бы его водитель не испугался!

Заложив еще пару поворотов, я вышел на прямую. Гонщик продолжал висеть на хвосте. Ему решительно не хватало кобыл. И немудрено! Вместе с акустикой и прочей дребеденью я сбросил килограмм восемьсот, а Таня с детьми весили пусть, даже, семьдесят. Увеличение удельной мощности налицо.

Расер понял, что в честном бою меня сделать не удастся и перестроился в соседний ряд. Как пить дать — задумал что-то недоброе. Так и есть! Встретив возросшее сопротивление воздуха нос 2110 задрался и преследователь начал стремительный разбег. Но закись есть не только у него. Я утопил кнопку на руле и детка, проглотив один пятифунтовый баллон газа, оставила гонщика далеко позади. Стрелка спидометра пересекла отметку "300" и уперлась в ограничитель. Таня, прижатая инерцией к спинке кресла, радостно завизжала. Я засмеялся. Автомобиль подпрыгнул на неровности дороги и через мгновение полета, показавшееся вечностью, приземлился на дорогу, черпанув асфальт глушителем.

На горизонте показался новый поворот, я отпустил кнопку и начал торможение. Спешить некуда. Расер, если уж так намерен вывести меня в расход, последует за мной хоть за край света. А, может, и дальше. Гонщик стормозил. Не машиной, а головой. Не пойму — как он не догадался, что я собираюсь поворачивать? Ах, да, у меня же стопорей теперь нет. Вот он и проворонил. Я вошел в поворот, а преследователь на всех парах пролетел мимо. Еще один поворот, и я вышел на финишную прямую. До поста оставалось около десятка километров по дороге без единого поворота.

Простая тупая гонка по прямой. Во всяком случае, она была бы такой, если бы не Гребаный Расер, окончательно потерявший терпение, и пытающийся спихнуть меня с дороги. Пока я держался, умело подставляя под удар пустоту вместо борта или кормы автомобиля. Козлина! Посмел подумать, что он быстрее меня! Ну не дурак ли?

Двух лежащих полицейских я обошел по парковке. Машин в такое время, на счастье, там не наблюдалось. Расер же прошел прямо, подскочив на обоих бугорках. Что у него там за подвеска? Бронированная что ли? Все же он смог отыграть на этом пару десятков метров.

Я не расстраивался. Поймав в прицел его зад, я выжег второй баллон закиси. Антикрыло поганца очутилось на таком расстоянии, что я, при желании, мог бы дотянуться до него рукой. Под колесами хрустнули остатки заднего бампера "червонца". Я открыл свой счет. По идиотизму по-прежнему вел, конечно, он, но я не люблю проигрывать всухую.

Внезапно лидер дернулся в сторону, освобождая мне дорогу. Но не все так гладко, как хотелось бы. Сам не знаю, каким чудом я заметил стоящий в тени у бортика грузовик с потушенными габаритами, но заметил. И, слава Богу, не слишком поздно. Гонщик же сместился ровно на столько, чтобы самому не вписаться в заднюю ось ЗИЛа, и заблокировал меня, не давая уйти от столкновения. Таня, похоже, тоже заметила препятствие и заорала так, что рокот двигателя показался писком комара перед гулом турбин Боинга. Было бы чего пугаться!

Ударив по тормозам, пропустив расера вперед, я перестроился на соседнюю полосу. Полностью избежать удара не удалось — выступающий край антикрыла вписался в деревянный борт ЗИЛа. Алюминиевая планка, звякнув на прощание, покинула крепления. Управляемость стала на порядок хуже, но это не важно. До финиша осталось не так и много.

На плотину мы вылетели, идя ноздря в ноздрю. Никто не хотел сдаваться, но, в то же время, ни у кого не хватало сил вырваться вперед. Но, похоже, я ехал быстрее, чем летает мой ангел-хранитель. А, может, у того просто кончилась закись.

Долбанный Расер, потеряв всяческое терпение и надежду обогнать меня, боднул мою зайку в бок. С целым антикрылом и задними диффузорами я, может быть, и смог бы выровнять болид, но с такими повреждениями о сохранении траектории можно смело забыть. Руль вырвался из рук, малышка уткнулась в высокий бетонный борт. Во все стороны полетели куски металла и пластика, лобовое стекло рассыпалось миллионом сверкающих слез. Ванкель, фыркнув еще пару раз, замолчал. Из-под развороченной крышки капота повалил густой пар.

— Все живы? — поинтересовался я.

— Я — да, — ответила Таня.

— У вас все в порядке? — я обернулся назад, к детям.

Нашел же слово — в порядке! Какой, к черту, порядок? К счастью, спиногрызы оказались живы и здоровы. Усиленный каркас из титановых труб, анатомические кресла и четырехточечные ремни безопасности творят чудеса! Безопасность я считал важнее экономии веса.

— Если все живы — то выходим, — произнес я, открывая дверку.

Болид подозрительно качнулся. Я, вытянув шею, осмотрелся. Моя радость, пробив брешь в железобетонном ограждении, висела, опасно балансируя, над водой. Одно неверное движение, и она уйдет в полет с постоянным ускорением g с небольшой поправкой на аэродинамические характеристики. Полет этот, правда, будет недолгим. Но и не это самое страшное. Бешеный Расер, находясь в двух сотнях метрах от нас уже успел развернуться, и, шлифуя резиной, готовился помочь нарушить хлипкое равновесие.

— Выходим! — крикнул я. — Быстро!

Автоматически прихватив с сидения трубку, я покинул автомобиль и распахнул заднюю дверку. Наташка, умничка, расстегнула пряжку Сашиного ремня и теперь сражалась со своей. Вытащив за шиворот пацаненка, я рванут ремень дочурки. Пряжка не поддавалась. Заклинило, мать ее! Таня, перегнувшись через кресло, пыталась помочь, но только мешала мне.

Расер, сверкая единственным целым глазом, закончил с понтами и взялся за дело. Продолжая жечь резину, он начал набирать скорость.

— Уходи! — произнесла вдруг Таня. — Спасай Сашку.

Поняв, что бороться с пряжкой времени уже нет, она обняла плачущую девочку и совершенно не собиралась покидать машину.

— Таня, нет! Я люблю тебя!

— Я тебя тоже. Уходите.

— Беги, — бросил я Сашке, а сам загородил своим телом искореженный автомобиль с женой и дочкой внутри.

Глупо, конечно. Я понимал, что не смогу остановить это ведро. Но ничего другого в голову не приходило. Сашка, дурак, прижался ко мне, и не хотел уходить. Это конец.

В приступе бессильной ярости, не имея возможность сделать еще хоть что-то, и желая напоследок поднасрать расеру, я запустил в приближающийся болид сотовый телефон Nokia, который зачем-то прихватил из машины. Кирпич с антенной врезался точно в лобовое стекло Лады, как раз на уровне головы водителя.

Что еще можно добавить? Наверно, отставший ангел-хранитель наконец-то догнал меня. Мобильник пробил стекло и автомобиль, резко вильнув, ушел в сторону. Ударившись об бортик, расер отрикошетил, словно шар в бильярде, врезался в ограждение с противоположной стороны дороги, вынес целый железобетонный блок и продолжил полет. Через секунду раздался громкий всплеск.

— Черт побери, — прошептал я.

Вот так повезло! Менты, автоматы… делов-то было! Одна сотка — и все! От удивления даже Сашка замолчал.

Таня! Наташка! Отклеив от себя сына, я бросился к "червонцу". Девушка, обнимая дочку, никак не могла поверить, что они еще живы. Я достал из-под своего кресла кортик и перепилил тупым клинком ремень Наталки. Как я сразу-то про него не вспомнил? Татьяна, почувствовав, что девочку больше ничто не держит, выскочила с ней из машины.

Со стороны поста, визжа сиреной и мигая люстрой, к нам уже несся милицейский УАЗ. Впрочем, "несся" — слишком громкое для него слово.

— Мир? — повернулся я к Александровой.

— Мир, — улыбнулась она, обняв меня.

В этот момент, скрипнув на прощание, малышка сорвалась с края плотины и рухнула в воду. Жаль. Сколько мы с ней пережили! Все же одно любимое существо я сегодня потерял.

— Как думаешь, кто это был? — жена указала подбородком на вторую брешь в ограждении.

— Боюсь, мы никогда этого не узнаем, — вздохнул я. — Да и зачем?