Разведывательное внедрение в эмигрантские политические организации террористического типа, ставящие своей официальной целью борьбу против режима на родине, причем с использованием любых средств, представляет особые трудности, даже по сравнению с операциями ТФП в спецслужбы.

При внедрении в спецслужбы от агента или разведчика требуется главным образом способность пройти тщательную проверку, а в дальнейшем строго соблюдать установленный в спецслужбе режим поведения. Своих кандидатов в сотрудники спецслужба обучает и натаскивает в нужном ей направлении и объеме.

При внедрении же в строго законспирированную организацию типа НТС от кандидата на участие в ее деятельности, помимо очень тщательной проверки и неоднократных перепроверок, требуется наличие опыта подпольной, «революционной», то есть контрреволюционной деятельности. Сама же проверка их надежности коренным образом отличается от строго регламентированных проверочных мероприятий, проводимых спецслужбами. Она определяется, как правило, индивидуально для каждого кандидата в зависимости от его прошлого, отличается изобретательностью, отсутствием шаблона и широким набором средств: от участия в специальных операциях, подстав агентов из числа окружения до создания экстремальных ситуаций, представляющих угрозу жизни, для проверки декларируемой готовности пожертвовать жизнью ради «дела».

В случае с НТС все еще больше осложнялось наличием у главарей этой организации большого разведывательного и контрразведывательного опыта, заимствованного у тех спецслужб, с которыми эта организация была связана на различных этапах своего существования. Так, это были нацистские органы безопасности и разведки, затем БНД, СИС, ЦРУ. От каждой из этих служб руководители НТС набирались специфических знаний и опыта в области обеспечения своей безопасности и обнаружения возможных агентов нашей внешней разведки или внутренних органов КГБ.

Кроме того, в состав руководителей НТС вливались отдельные изменники из числа бывших сотрудников наших спецслужб и их агенты, которые передавали опыт агентурной разведывательной и контрразведывательной работы наших спецслужб.

Вот почему, начиная оперативную игру с НТС с задачи перехвата и установления контроля за его нелегальными каналами связи в Советском Союзе, главная наша задача состояла в подборе агентов, способных преодолеть предварительную проверку, а затем сыграть роль активных, уже имеющих опыт нелегальной работы сторонников идей и программы этой организации.

Соответственно после обсуждения с польскими коллегами мы договорились, что они подберут одного-двух опытных агентов из числа русских, постоянно проживающих в Польше, либо поляков, имеющих связи в Советском Союзе. Агенты должны иметь возможности выезда на Запад и располагать там знакомыми из числа русских эмигрантов.

В свою очередь, по нашей просьбе соответствующее подразделение КГБ подобрало несколько кандидатов на подставу эмиссарам НТС из числа своих агентов, уже имеющих связи и контакты среди лиц, подозреваемых в причастности к антисоветской деятельности националистического характера. Дальнейшее развитие задуманной оперативной игры с руководящим центром НТС, находившимся в Германии, во Франкфурте, строилось исходя из уже известной нам информации о деятельности этой организации.

Народно-Трудовой Союз российских солидаристов является старейшей антисоветской организацией, был задуман, создан и действовал как закордонная организация, ставившая своей целью свержение государственного строя, созданного нашим народом после Октябрьской революции. В своей борьбе против советской власти НТС блокировался с любыми антисоветскими силами, в том числе и с западными специальными службами, выполняя их подрывные и разведывательные поручения.

В годы войны многие руководящие энтээсовцы выступали на стороне гитлеровской Германии. Они служили в изменнических власовских частях, причем некоторые члены НТС были близки к самому генералу Власову.

Так, один из вожаков НТС — Владимир Порембский — до войны служил во французской полиции, во время войны тесно сотрудничал в оккупированном Париже с гестапо, затем в Берлине работал в гитлеровских пропагандистских органах.

После разгрома фашизма Порембский оказался в британской тюрьме, но быстро был освобожден как нужный Западу специалист по Советскому Союзу.

Вот с таким прошлым в 1956 году Порембский был избран председателем НТС. Исходя из одного этого факта можно представить программную направленность НТС в период развернувшейся «холодной войны».

Чтобы окончательно снять вопрос, кому же служил НТС, достаточно ознакомиться с циркуляром, разосланным в 1956 году руководством английской разведки в ее резидентуры в США, ФРГ, Турции и Швеции, то есть в те страны, откуда СИС вела наиболее активную работу против СССР. В циркуляре, добытом внешней разведкой, сообщалось, что СИС прекращает свое сотрудничество с НТС и оплату его услуг, передавая связь и дальнейшую работу с этой организацией в распоряжение ЦРУ.

Из приложенной к циркуляру справки следовало, что между СИС и ЦРУ состоялось 28 и 29 февраля 1956 года совещание, на котором СИС подвела итоги семилетнего использования НТС в разведывательных целях против СССР. То есть, уже в 1949 году СИС подключила НТС к выполнению своих задач и взяло эту организацию на свое содержание. По оценке СИС, разведывательные результаты деятельности НТС не оправдывали затрат средств и времени английской разведки.

Руководство СИС давало указание резидентурам представить ЦРУ данные о работе членов НТС, которых англичане использовали для выполнения разведывательных задач, и сообщить американцам обо всех денежных вознаграждениях, выплаченных энтээсовским группам и отдельным лицам. Другими словами, предлагалось передать всех английских агентов из числа членов НТС для дальнейшей работы с ними ЦРУ.

Из циркуляра и справки при нем с определенной ясностью следует, что НТС являлся инструментом в руках сначала СИС, затем ЦРУ, то есть фактически одним из филиалов спецслужбы, удобно прикрывающей ее разведывательную деятельность идеологической окраской. Отсюда и вытекала актуальная задача внешней разведки по вскрытию деятельности этой злобной, враждебной нам организации, как опасного канала диверсионно-разведывательной деятельности американской разведки против Советского Союза.

Уже в наше время, когда происшедшие изменения в мире позволили энтээсовцам легально приезжать в Россию, тщетно пытаются активисты НТС выдавать себя за инакомыслящих, якобы проводивших в прошлом только политическую борьбу с советским режимом. Сами же они вынуждены признавать, что западные службы «помогали» им. В чем эта «помощь» выражалась, наглядно свидетельствует энтээсовка Наталья Макова, дочь активного энтээсовца — шпиона ЦРУ Александра Макова, разоблаченного в 1953 году и осужденного как диверсанта-агента ЦРУ в том же году, сразу после выброски группы американских шпионов с американского самолета. Его дочь в июне 1993 г. подала ходатайство в Верховный суд РФ о реабилитации отца, подтверждая, что он действительно прошел полную шпионскую подготовку в Германии в американском лагере вблизи Регенсбурга для подрывной работы в Советском Союзе. Об этом сам Маков дал подробные показания еще в 1953 году. Кроме того, шпионско-диверсионные задачи, поставленные ЦРУ перед ним, подкреплялись целым ассортиментом шпионского снаряжения, захваченного нашими органами при его аресте, от радиостанции, шифрдокументов до средств тайнописи и валюты.

Естественно, что ходатайство Маковой было отклонено с заключением, что вина А. Макова в незаконном нахождении на территории СССР для проведения шпионско-диверсионной деятельности доказана неоспоримо. Не помогло и направленное в Генпрокуратуру РФ письмо с подтверждением «глубокого патриотизма» А. Макова епископа англикано-протестантской церкви Уильяма Слоуна Коффина из главного собора Нью-Йорка, бывшего в 50-е годы одним из высших офицеров ЦРУ (Известия. 1995, 14 июня).

Естественно, что бывший ЦРУвец не мог не прийти на помощь в этом деле.

Более того, в ноябре 1996 года по нашему телевидению была показана телелента «ЦРУ», явно подготовленная к 50-летию этого ведомства, которое отмечалось в Америке в 1997 году. Не буду давать оценку этому, как выразилась А. Боженкова в своей рецензии, «параду победителей», но был удивлен вместе с нею необычной для ЦРУ «обнаженностью и сверхоткровенностью» повествования о деятельности американской разведки.

Так вот, в первой ленте были показаны, например, сюжеты о заброске агентов-диверсантов на советскую территорию, об использовании Народно-Трудового Союза в качестве вербовщика «борцов за свободу», отмечены попытки создания цепочки нелегальных разведывательных радиопередатчиков от Берлина до Урала. То есть как раз о таких операциях, в которых участвовал и А. Маков (Боженкова А. ЦРУ: игра без правил. Новости разведки и контрразведки. 1996. № 24).

Общая схема нашего плана продвижения подобранных агентов для ТФП в среду руководства НТС сводилась к тому, чтобы опытный агент польских органов «X» совершил поездку в СССР, где будет сведен с нашим агентом «Y», пока без расшифровки факта его сотрудничества с КГБ. «Y» сообщит «X» о наличии у него антисоветских настроений в духе идей НТС и знакомых с аналогичными настроениями. После возвращения в Польшу он будет направлен в Германию, где расскажет свои впечатления от поездки в Союз своим знакомым, имеющим выходы на членов НТС. При этом укрепит впечатление о своих прозападных чувствах выражением поддержки настроений «русских антисоветчиков», среди которых «окажутся» и люди, работающие на интересных для ЦРУ постах. Дальнейший ход игры будет зависеть от реакции со стороны НТС.

Поскольку агенту «X» на этом этапе предстояла наиболее ответственная роль, мы вместе с польскими коллегами уделили большое внимание его подготовке. Его легенда-биография строилась в основном на действительных фактах его жизни плюс были некоторые нюансы, дававшие основание верить его «прозападным» настроениям. В частности, добавили, что его родители якобы были репрессированы.

При этом мы исходили из возможности, что знакомые «X» сразу же доведут до сведения НТС наличие такого подходящего «связника» на территории СССР, хотя и полагали, что это произойдет, вероятнее всего, позже.

Чтобы создать такую возможность, «X» приглашает кого-нибудь из своих западных знакомых в гости в Польшу, обмолвившись, что скоро еще раз поедет в Союз по своим делам.

Как оказалось, мы правильно исходили из возможности встречи «X» с кем-либо из энтээсовских активистов. Проведенная тщательная не только оперативная, но и психологическая подготовка агента помогла «X» произвести нужное впечатление на представителя НТС, и он договорился с «X» о встрече в Польше. Это было явным признаком начала его тщательной проверки.

Не буду утомлять читателя подробностями развития этой игры. Знакомый «X» посетил его в Польше дважды, прежде чем высказал желание встретиться лично с его русскими друзьями, которых «X» должен был пригласить в Польшу. На эту встречу прибыл агент «Y», и с этого момента развитие игры с НТС пошло довольно быстро. Через пару лет НТС уже хвалился своим хозяевам в ЦРУ о наличии у него своих людей в СССР, которые могут начать поставлять интересующую американцев информацию (то есть нашу дезинформацию). Естественно, ЦРУ ухватилось за эту возможность, но прежде всего занялось своей перепроверкой надежности людей «Y», к чему мы были хорошо подготовлены.

В итоге этой оперативной игры нам удалось не только получить обширную информацию о деятельности НТС, устремлениях и объектах их интереса, конкретных участниках антисоветской нелегальной деятельности как на территории Польши, так и в Советском Союзе, но и поставить под контроль каналы посещения СССР эмиссарами и связниками НТС. Хотя эта игра еще не была завершена до моего отъезда из Польши в октябре 1984 года, к этому времени органами безопасности Польши и КГБ был захвачен ряд эмиссаров НТС, получены важные материалы об оперативной заинтересованности ЦРУ секретными объектами в СССР, инструкции для проведения разведывательной работы в интересах ЦРУ и денежные и технические средства, необходимые для этого.

Поскольку игра продолжалась и после моего отъезда, я, естественно, не могу более детально рассказать о ее участниках и конкретных действиях наших и польских органов безопасности. Но коль скоро мне довелось стоять у зарождения этой интересной операции ТФП в НТС и участвовать в подготовке агентов-исполнителей наших совместных с поляками планов, я хочу остановиться на некоторых моментах психологической стороны подготовки агентов для этой ответственной роли.

В период своей работы в штабе внешней разведки в первой половине 60-х годов, когда я как заместитель начальника курировал подразделение внешней контрразведки, мне приходилось сталкиваться с острыми разведывательными операциями, связанными с внедрением наших агентов в специальные службы противника. Эти операции всегда вызывали необходимость тщательной подготовки внедряемого агента к специальной проверке его противником, в том числе и психологической.

Меня интересовала прежде всего как раз психологическая сторона таких проверок, а также, что испытывает агент в период его подготовки к внедрению, в процессе его проверки, а затем в текущей работе по добыче наиболее оберегаемых спецслужбами секретов. Например, в работе внедренных в СИС Кима Филби и его «пятерки» или Джорджа Блейка, агента Прайма, внедренного в самую засекреченную британскую службу, занимающуюся расшифровкой чужих шифров.

Сейчас, когда мы готовились к операции ТФП в НТС, так тесно связанный с ЦРУ, а следовательно, практикующий присущие этой американской спецслужбе приемы и методы тщательной и всесторонней проверки наших агентов, опыт и квалифицированные советы таких знатоков западных спецслужб, как Филби и Блейк, были крайне полезны. Особенно бесценными оказались консультации по ЦРУ Кима Филби, досконально изучившего эту службу, ее нравы и обычаи, постановку ее системы безопасности, о которой его откровенно информировал самым подробным образом «лучший американский контрразведчик» Энглтон.

Учитывая хорошо известные внешней разведке методы проверки со стороны службы безопасности НТС вновь вступающих в эту организацию или вербуемых ею для конкретных подрывных целей, царящую там атмосферу подозрительности и боязнь проникновения в ее ряды агентов КГБ, мы уделили, как я указывал, особое внимание психологической подготовке наших основных агентов «X» и «Y».

Должен признать, что на тот период наша служба была еще слабо вооружена в психологическом отношении. За время моей краткой работы в Краснознаменном Институте перед отъездом в Польшу мы только начали разработку проблем прикладной оперативной психологии.

Тогда я безуспешно пытался найти хотя бы некоторые исследования в этой области в системе КГБ. Да их и не могло быть, так как такую исследовательскую работу можно было бы проводить, только ставя соответствующие эксперименты в процессе практической деятельности сотрудников внешней разведки, причем в основном за кордоном, то есть там, где решаются конкретные разведывательные задачи. Но таких попыток в 60-е годы наша служба даже не предпринимала. Не было аналогичных психологических разработок и в других гражданских вузах.

Тогда у меня возникла мысль: а не следует ли поискать психологические исследования, проводимые в других областях профессиональной деятельности, которые могут быть аналогичными в отдельных своих элементах, тогда эти исследования могли бы быть экстраполированы и на разведку. По крайней мере, до тех пор, пока наши спецслужбы смогут начать такую исследовательскую работу в области прикладной психологии разведывательной службы.

Знакомясь с разработками в области прикладной спортивной психологии, я обнаружил много общего между спортивными соревнованиями, особенно на высшем уровне, и разведкой. Это — общность нервного напряжения и переживаемых спортсменом эмоций с теми нервными и эмоциональными нагрузками, которые испытывает разведчик в повседневной работе, особенно при вербовочных операциях и, конечно же, во время всех видов ТФП.

Вот несколько примеров.

На ответственных соревнованиях от спортсмена требуется большая точность оценки ситуации, тонкость ощущений и восприятия обстановки, то же и в разведке, особенно в экстремальных ситуациях (например, при вербовке сотрудников или агентов других спецслужб или при прохождении проверок при внедрении в другие спецслужбы). Анализ спортивными психологами так называемых специализированных восприятий («чувства мяча» у футболиста, «чувства воды» у пловца и т. д.) вполне правомерно применить и к разведке, где также возникают аналогичные специализированные восприятия («чувство искренности» у беседующего с изучаемым человеком разведчика, «чувство опасности» или «чувство постоянного наблюдения» и т. д.).

Другое отмечаемое и исследованное спортивными психологами эмоциональное «состояние беспомощности» также может быть применено к разведке для характеристики аналогичных состояний разведчика или агента перед выполнением ответственных заданий. Например, типичный для спортсмена компонент этого состояния — опасение поражения, сомнение в успешном исходе соревнования. Здесь есть аналогия с противостоянием разведчика представителям спецслужб противника.

В большом спорте у спортсменов, идущих на ответственные соревнования, задействованы все без исключения психические функции, как и в разведке при выполнении разведчиком ответственных операций.

Эти примеры позволяют сделать вывод, что разработанные в спорте методы управления эмоциями перед началом и во время соревнований могут быть применимы и в разведке.

Данные психологических исследований указывают, что человек часто не замечает совершенно обыденных вещей. В оперативных играх же, когда от агента требуется максимальная осмотрительность, ему всегда нужно считаться с возможностью провала, он должен уметь видеть все, что может быть увиденным, все понять и запомнить. Тем более что записывать что-либо он не имеет права. Возможности же человеческого зрения, как известно, в сто раз превосходят то, что можно услышать.

В обычной жизни через зрительный канал мы получаем более 80 процентов информации о происходящем вокруг нас. Вот и необходимо учить агента видеть, наблюдать и понимать то, что наблюдается.

Как говорят психологи, нельзя рассматривать наблюдательность только как способность детально видеть предмет, явление, событие. Наблюдательность включает и умение проникать в сущность того, что видишь. Замечать характерное, особенное, связь различных сторон события с другими явлениями.

Вот почему, готовя агентов к встречам с главарями НТС, когда «X», а затем и «Y» выезжали на Запад по их приглашению, мы уделяли особое внимание ознакомлению наших агентов со специфическими сторонами деятельности и поведения энтээсовцев. Без знания этих особенностей, они могли не заметить, не увидеть опасные признаки недоверия к себе, оставить без внимания важные элементы информации.

Важным элементом психологической подготовки агентов к встречам с опытнейшими конспираторами, какими были вожди НТС, являлось настраивание их на «доброжелательный лад» по отношению к этой организации и ее целям, так, чтобы опытные разведчики и контрразведчики не могли почувствовать внутреннего негативного отношения к ним наших агентов. В общем, в этой работе по осуществлению оперативной игры с НТС для меня оказалось много интересного и полезного.